Мне кажется, что я еще никогда не наблюдал в российском обществе и ее национальной элите столь мощного, массового и раздраженного неприятия какого-либо решения Дмитрия Медведева, как реакция на решение воздержаться при голосовании в Совете Безопасности ООН по Ливии. Распад мнений не так уж велик. Подавляющее большинство полагает, что это решение или противоречит политическим и экономическим интересам России, или лишь развязывает руки враждебным ей силам — что бы это ни значило, или попросту это решение аморально. При этом быстро сформировалось несколько аргументов, в контексте которых и судят о военной операции в Ливии. Вот некоторые из них:

Во-первых, говорят, что она является частью большого плана США по усилению своего влияния в регионе и его переустройству, что вся операция продумана и подготовлена заранее в Вашингтоне. При этом как-то игнорируются очевидные факты — например, что свергнутые или пока еще свергаемые лидеры арабских стран, как правило, занимали прозападные, а то и просто проамериканские позиции. Что всегда легче купить таких лидеров и их энергетические ресурсы (что, кстати, США умеют делать очень эффективно), чем сваливать их и открывать дорогу непонятным режимам во главе с людьми, чья лояльность западным ценностям, мягко говоря, под вопросом. Что налицо организационный бардак, который сопровождает военную операцию с самого начала, и это свидетельствует о том, что она совершенно не подготовлена и не продумана. Наконец, видно откровенное нежелание США участвовать в этой операции и уж тем более брать на себя ответственность, в том числе политическую и финансовую, за ее проведение и т. д.

Во-вторых, говорят, что воздушная операция проводится с нарушением рамок мандата Совета Безопасности ООН и в ее ходе в большом количестве гибнут мирные люди. Собравшийся, кстати говоря, по просьбе России, в прошедший понедельник на закрытое заседание Совет Безопасности, судя по всему, не нашел нарушений международными силами своего собственного мандата. А что касается потерь, то здесь необходимы независимые данные, которых пока нет ни с той, ни с другой стороны. Если в ходе военной операции погибли мирные люди, то ответственность, безусловно, должна быть возложена на виновных в такой трагедии. Но я бы не обращал особого внимания на заявления тех или иных дипломатов, которые делаются после принятия решения. Они, как правило, рассчитаны на внутреннюю аудиторию, ибо в дипломатии, говоря словами Медведева, совсем нельзя «бить себя крыльями по корпусу».

В-третьих, говорят о полном провале воздушной операции. Об этом уже публично заявил даже начальник штаба Вооруженных сил России, генерал армии Николай Макаров. Как правило, далее следует вывод о том, что международные силы вот-вот начнут наземную операцию. Трудно сказать, на чем основывает свои выводы видный российский военачальник, но с ним явно не согласно большинство военных аналитиков. Что касается наземной операции, то на нее, как известно, нет мандата Совета Безопасности ООН и вряд ли он может быть получен. Зачем и ради чего участникам этой операции идти на нарушение беспрецедентной в новейшей истории легитимности своих действий, никто объяснить пока не смог.

В-четвертых, говорят о возможных огромных финансовых потерях России в случае смены режима в Ливии. При этом забывая не только то, что все это пока носит условный характер, ибо пока нет ни прибыли, ни убытков, но и то, что Москва совсем недавно простила Ливии долг, который намного превышает сумму возможных убытков. Каддафи — при всех своих больших нефтяных доходах — не самый, видимо, финансово ответственный лидер. Более того, нет никаких доказательств, что новое правительство Ливии будет создавать препятствия российским компаниям для работы в стране. Скорее, все будет наоборот: поддержка, которую они получили от России благодаря ее позиции в СБ ООН, может лишь способствовать укреплению российских экономических интересов в новой Ливии. Более того, Россия — в отличие от предыдущих конфликтов в регионе — выступила на стороне арабских стран и стран Запада, что создает ей более благоприятные политические возможности для продвижения своих интересов во всем регионе.

В-пятых, говорят, что если бы у Ливии было ядерное оружие, военная операция против нее была бы невозможна. Это внешне сильный аргумент, который, однако, не является столь очевидным, как кажется на первый взгляд, особенно в условиях раскола в вооруженных силах и политическом руководстве, ядерного дисбаланса, а также традиционной заботы уходящих диктаторов о безопасности себя и своих близких.

Такого рода слабо аргументированных дискуссий сегодня в России ведется немало. Можно добавить существующие тут крайне скептические оценки существования оппозиционных сил в Ливии вообще; странные сомнения в том, что режим Каддафи применял военную силу против повстанцев; совершенно абсурдные уверения в отсутствии легитимности резолюции Совета Безопасности ООН по Ливии и т. д.

То, что в российском обществе идет политическая дискуссия, безусловно, хорошо. Немного странно, что она идет по вопросу Ливии, когда, казалось бы, в стране есть что обсудить более важное для ее собственной жизни и будущего развития. Хуже то, что эта дискуссия ведется с использованием непроверенной информации, неадекватными методами и глубоко политизирована.

Я, тем не менее, продолжаю считать, что, во-первых, Россия приняла правильное решение, воздержавшись при голосовании. Этот ход в наибольшей степени соответствует ее реальным национальным интересам. Во-вторых, надо думать не о судьбе Каддафи, а о Ливии и ливийцах, которые часто оказываются забытыми в нынешней дискуссии. В-третьих, мировое сообщество имеет право защищать людей от вооруженной агрессии со стороны своего правительства, пытающегося таким образом удержаться у власти. Положения ООН о миротворческих операциях и гуманитарных интервенциях создают легитимную базу для этого. В-четвертых, ливийская ситуация никак не может быть проецирована на Россию. В-пятых, России ни в коем случае нельзя подвергать сомнению легитимность СБ ООН, ибо имеющееся у нее там право вето является одним из самых мощных сегодня механизмов ее внешнеполитического влияния и нельзя рубить сук, на котором сидишь. Даже ради Каддафи.

Конечно, оценки происходящего могут поменяться, если, например, выяснится со всей очевидностью, что международные силы добиваются не прекращения насилия против мирных граждан, а стоят на стороне одной из сил во внутренней гражданской войне. Или что в ходе операции действительно погибло немало мирных ливийцев. Военная коалиция в Ливии отнюдь не получила полную свободу рук, она должна оставаться в рамках резолюции Совета Безопасности ООН и находиться под постоянным и пристальным контролем со стороны мирового сообщества. Однако мне кажется, что Дмитрию Медведеву стоит задуматься, почему его решение оказалось непопулярным в России, и что такая реакция говорит не о Ливии, а о российской действительности менее чем за год до президентских выборов.