Мы сходили на лекцию Леонида Парфенова
Формально жанр мероприятия был обозначен как лекция на тему «Ренессанс советской античности». Леонид Парфенов начал с сентенции о том, что современные россияне много чего еще делают по-советски: получают образование, служат в армии, лежат в больнице, выбирают власть, продают углеводороды и так далее. Более того, эта «советскость» современной России не только не демонстрирует отрицательной динамики роста, но и всячески стремится закрепиться во все новых областях нашей жизни и умах — потому и ренессанс. Слово это, кстати, почему-то возмутило одну из слушательниц, которая считала, что ренессанс — это обязательно что-то хорошее и в сочетании с эпитетом «советский» звучит как оксюморон. Попутно демонстрировались четыре уже тома книги «Намедни: наша эра» и несколько сверстанных разворотов из пятого, который охватит годы с 2001 по 2010.
По правде говоря, ничего принципиально нового и неожиданного лектор не сообщил: не нужно быть видным публицистом, чтобы понять, что «совок» никуда не делся. Это тот случай, когда форма, то есть высочайший профессионализм Парфенова-телеведущего, затмевает содержание. И именно по этой форме-то и голодает публика больше всего. Поэтому Парфенов-шоумен в какой-то момент окончательно победил Парфенова-журналиста, и лекция превратилась в самый настоящий бенефис, с цеховыми байками, декламациями и прибаутками. Никто, впрочем, не возражал, потому что он действительно может рассказывать абсолютно про что угодно, и это будет дико увлекательно, настоящий мультимедийный перформанс: Парфенов одновременно говорит, обильно жестикулируя, листает книгу, показывает видеоролики, цитирует своих героев, при этом мастерски, но по-доброму пародируя южный говорок Михаила Горбачева и смешной корявый английский Владимира Зворыкина, изобретателя кинескопа.
Поэтому и большая часть вопросов к Леониду Парфенову касалась не темы его лекции-бенефиса и не фактуры в книгах, а его самого: собирается ли он писать про будущее (нет, это не работа для журналиста), вернется ли на телевидение (нет, его там никто не ждет), правда ли, что он работает в тепличных условиях, если на каждый кадр уходит по 17 дублей (а как еще снимать документалистику?). На вопрос о цензуре ответ был вполне однозначный: сейчас в России можно писать и выпускать что угодно, что отлично иллюстрируется главой из его же, Парфенова, готовящейся книги — глава называется «Операция "Преемник-2"», а не, допустим, «Всенародное волеизъявление».