Фильм Олега Флянгольца «Безразличие» показывали на третий день фестиваля. Прямо перед ним я посмотрела другую картину — «Летит» режиссеров Сергея Швыдкого и Фуада Ибрагимбекова по пьесе Ольги Мухиной, и это был худший фильм в моей жизни. После просмотра этого фильма о звездах телешоу 90-х, которые разочаровываются в пустом мишурном мире кокаина, электронной музыки, дешевой славы и ночных клубов и приходят к Богу, я тоже была настроена на возвышенный лад. Не хотелось писать рецензию – хотелось перевести разговор о фильме в морально-этическую плоскость. Заглянуть режиссерам в глаза и спросить их: а совесть-то у вас есть? Энди Уорхол как-то сформулировал практически универсальное правило развития рынка потребления: «Когда производители одежды производили хорошую одежду из качественных материй, вполне заурядный человек, купивший костюм и рубашку, не особенно заботясь о том, как они выглядят, и обративший внимание только на то, чтобы они пришлись впору, покидал магазин, унося приличный костюм. Однако труд вздорожал, и производители год от года стали предлагать несколько меньшее количество качества и труда за те же деньги, и никто не попытался этому воспротивиться, и они просто поперли напролом, и до сих пор идут напролом, как бы пытаясь выяснить, где тот предел, до какого минимума они смогут дойти, прежде чем люди спросят: "Это что же, по-вашему, рубашка?!"»

Мой предел достигнут. Но некому сказать: «Это что же, по-вашему, кино?!», потому что непонятно, на кого это кино рассчитано. Трудно поверить, чтобы фильм «Летит» смог досмотреть до конца хоть один человек, не связанный по рукам и ногам синей с желтым ленточкой аккредитации. Если такая картина возможна, и не только возможна, а отобрана на главный кинофестиваль страны – все, значит, русского кина не будет, нас всех тошнит.

И тут я посмотрела «Безразличие», и от этого черно-белого фильма мир снова обрел краски.

Олег Флянгольц начал снимать «Безразличие» еще в 1989 году, но на двадцать лет отложил материал в стол: в начале 90-х, говорит режиссер, было не до кино. В 2011 году время пришло, отснятую пленку достали из стола, добавили анимацию, кое-что подсняли — и получилась картина неожиданной актуальности, которая, мне кажется, имеет все шансы стать объектом религиозного поклонения со стороны кинозрителя определенного рода, дайте ей только добраться до проката.

Главную роль в «Безразличии» играет молодой, еще только начинающий лысеть Федор Бондарчук. Узнать его невозможно: трудно поверить, что то лицо, с ямочками, чубчиком, романтизированный Шурик из «Операции "Ы"», и это, тут же в зале присутствующее, отлакированное фотовспышками, — это один и тот же человек. Но абсолютной звездой и картины, и фестиваля стал Александр Баширов, сыгравший роль второго плана. Показ начался с того, что Баширова под руки охрана вывела из зала (ну, или поддержала актера, помогая выйти); пресс-конференция на следующий день стала его бенефисом: это был часовой монолог, что-то вроде спецкурса на философском факультете, с цитатами из Бахтина, рассуждениями о юродстве и призывами читать Леви-Стросса. Аудитория подтянулась и задавала актеру вопросы про его внутреннее родство с Дмитрием Алексанычем Приговым. В общем, таких пресс-конференций я не видела никогда.

Другие персонажи «Безразличия» — типические, почти комиксные герои 60-х: положительный автослесарь Петя (Бондарчук), девушка-стиляга, воры в плащах-болонья и темных очках Ray Ban. И анимированная собака Тузик, которого тренируют для полета в космос. Сюжета толком нет: погони милиционеров по подворотням под мультяшную музычку, редкие диалоги — как на замедленной перемотке, танцы стиляг в кафе «Пингвин», анимационные вставные новеллы, вызывавшие у меня и у зала счастливый детский смех. И диалоги героев, которые первые за долгое время на экране говорили как живые люди, несмотря на свои подчеркнуто тормознутые интонации Бивиса и Батхеда. И вот удивительным образом этот черно-белый экспериментальный фильм про 60-е, на треть сделанный из старой кинохроники, на треть — из анимации, фильм-зарисовка, не имеющий толком сюжета, по большей части показывающий долгие планы старых московских улиц и не по-нынешнему мягких, милых лиц слегка заторможенных персонажей, имеет, не говоря о художественных, большое прокатное преимущество перед затонувшими по большей части флагманами российского кинематографа: у него есть внятная аудитория. Причем как раз та, о которой, думаю, мечтает любой режиссер с амбициями: интеллектуальная молодежь, законодатели мод, хипстеры.

Это те люди, которые засматривали до дыр видеокассеты (тогда еще) с «Амели» и для которых московские кинотеатры чуть ли не год крутили нон-стоп «Науку сна» Мишеля Гондри. В «Безразличии» дух Гондри местами так и витает — скажем, в сцене, где герой Бондарчука по дороге из кино признается девушке в любви, и его машина — «наверное, "москвич", только двигатель я поставил от "запорожца"» — буквально воспаряет в облака.

Флянгольц не пояснил, какие сцены он снимал двадцать лет назад, а какие сейчас, предлагая зрителю угадать: я гадать не возьмусь, но многое там просто попадает в точку, как будто режиссер, делая фильм, внимательно изучил молескин столичного хипстера. Когда Петя на своем горбатом "москвиче" ездит по Москве, отыскивая по списку адресов, взятых в справочном бюро, Жужу Папанину, неприветливую девушку с танцплощадки, он будто объeзжает по списку все хипстерские пароли и явки; перед глазами таблички: Кадашевская набережная, Солянка.

Одно мы наверное знаем — Флянгольц доснял в фильм камео Эдуарда Хиля, «человека-трололо»: по словам режиссера, это было сделано затем, чтоб более полно передать дух 60-х, но мы-то понимаем, что Эдуард Хиль был долго и прочно забыт вплоть до прошлого года, когда его вокализ произвел в YouTube мировой фурор. Если режиссер об этом не думал — хорошо, а если думал — хорошо вдвойне. Потому что он снимал для конкретных людей. И пускай это пока не многомилионная армия домохозяек — это очень перспективная аудитория, именно та, которая создает моду и разносит ее по социальным сетям. Совершенно не обязательно ходить в клуб «Солянка», чтобы получить удовольствие от «Безразличия», но как-то о нем узнать нужно.

Как писал на днях «Коммерсант», по данным компании Movie Research, в прошлом году в прокате не окупились 94% российских фильмов, включая затонувшие, как «Титаник», «Утомленные солнцем — 2» Никиты Михалкова и «Край» Алексея Учителя. На мой взгляд, это закономерно. Конечно, почти всякий художник скажет вам, что творить в расчете на публику — последнее дело: снимай для себя, тогда только результат тронет и других. Не буду спорить, но в этом случае у меня возникает вопрос: кто эти люди? Вот кто такой Олег Флянгольц и зачем его герои — мне, кажется, примерно понятно. И это большое облегчение.