Гитлеру с Олимпиадой очень повезло. Международный олимпийский комитет проголосовал за ее проведение в Берлине в 1931 году, еще до его прихода к власти. И время проведения Игр оказалось как никогда кстати: к 1936 году милитаризация германской экономики уже давала ощутимые положительные плоды, но еще не было ни ремилитаризации Рейнлянда и Саара, ни «аншлюсса» с Австрией. Так что кроме республиканской Испании Олимпиаду ни одна страна не бойкотировала.

Сами же Олимпийские игры, шестые по счету после их возрождения в 1886 году (первую попытку устроить Олимпиаду в Берлине в 1916 году пришлось по понятным причинам отложить), были прекрасно приспособлены для нацистских пропагандистов. Тут сошлись все любимые Гитлером темы: национализм, физическая сила и противоборство, красивые (полу)голые тела, атлетизм, парады, стяги и примитизированный историцизм. Нацисты обогатили олимпийское движение эстафетой олимпийского огня из Греции, которая успешно дожила до наших дней. А летописец Гитлера Лени Рифеншталь своим фильмом «Олимпия» научила мир снимать парады и спортивные соревнования.

Считается, что Джесси Оуэнс несколько омрачил Гитлеру праздник, победив в забегах на 100 и 200 метров, в прыжках в длину и, совместно со всей американской командой, в эстафете 4х100 м. И правда, в его победе была бездна иронии, противоречащей расовым теориям фюрера. К тому же только в июне нацистская пропаганда бурно праздновала превосходство арийской расы над черной после поединка боксеров-тяжеловесов в Нью-Йорке, в котором Макс Шмелинг нокаутировал Джо Луиса.

Есть свидетельства, что Гитлер отказался пожать руку Оуэнсу и покинул стадион во время церемонии награждения другого чернокожего американского атлета. Сам Оуэнс утверждает, что фюрер был с ним приветлив, корректен и руку подал. Но это не так важно, поскольку не меняет того факта, что Гитлер был закоренелым расистом и считал Оуэнса человеком низшего сорта. Беда в том, что в то время очень многие в Америке с ним были согласны.

В Берлине на время Олимпиады были временно сняты таблички «Евреям вход воспрещен», а цыган по всему Рейху интернировали. Зато Оуэнс мог заходить в любой ресторан и ездить на транспорте наравне с представителями высшей арийской расы, чего в своей родной Алабаме он делать не мог, а если бы осмелился, мог бы висеть на дереве. Более того, если бы его семья не переехала в северный город Кливленд (штат Огайо), когда мальчику было девять лет, очень сомнительно, что у него появилась бы возможность заняться спортом. И никакого сомнения не вызывает тот факт, что он не мог бы учиться в университете штата.

Джо Луис, кстати, тоже родился в Алабаме и был ребенком привезен в Детройт. 22 июня 1938 года (дата какая-то очень символичная) Луис сумел взять над Шмелингом реванш, несмотря на уже ставшую к тому моменту истеричной расовую пропаганду нацистов. Сам Шмелинг, впрочем, не питал к нацистам ни малейшей симпатии, с Луисом дружил до самой его смерти, а свое участие в подготовке Олимпиады (он сумел уговорить американский олимпийский комитет отказаться от бойкота) позже называл «безграничной наивностью».

Возможно, сомнений в гитлеровской пропаганде было бы больше, если бы в Олимпиаде золотые медали завоевали спортсмены-евреи. Но в Германии евреи были изгнаны из спортивных ассоциаций, а Гретель Бергманн, рекордсменка Германии по прыжкам в высоту, не была включена в немецкую команду. Исключены из арийской команды были и цыгане.

Семь американских евреев выступали в Берлине. Любопытно, что в эстафете 4 х 100 из команды, в составе которой Оуэнс завоевал свое четвертое золото, были в последний момент выведены два еврея: Сэм Столлер и Марти Гликман.

Победа их соотечественника в Берлине не вызвала в Америке большого энтузиазма. Опять же по свидетельству Оуэнса, президент Франклин Рузвельт даже не прислал ему поздравительную телеграмму. Зато олимпийские парады впервые транслировались по телевизору и активно снимались не только Рифеншталь, но и кинохроникой всех стран мира. В результате мир увидел не посрамление нацистских теорий, а скорее единство немецкого народа и всеобщее обожание фюрера.

Оуэнс прожил жизнь отнюдь не кумира и не национального героя. Даже наоборот. Коммерческих предложений он не получил, его деловые начинания провалились. В пожилом возрасте он был одно время владельцем химчистки, довелось ему и поработать на бензозаправке. Он объявил о банкротстве, а в 1966 году суд признал его виновным в уклонении от налогов. И лишь 10 лет спустя о нем вспомнили, и он стал легендарным Оуэнсом и национальным героем. В 1976 году президент Форд наградил его Президентской медалью свободы, а в 1990-м, уже, правда, посмертно, Буш-старший дал ему высшую в стране награду — Золотую медаль Конгресса. Были даже выпущены почтовые марки с его изображением, тоже, впрочем, после его смерти.

А Лени Рифеншталь, как выяснилось, сумела свое восхищение белоснежными арийскими телами плавно перенести на иссиня-черные. Занявшись на старости лет фотографией, она создала серию блестящих портретов африканцев.