Собственно, открытие происходило в лондонской галерее Riflemaker, а на сайте www.thejuly16.com и на экране, установленном на Firma, шла трансляция из Англии. Изначально планировалось вести эфир в режиме телемоста — то есть общаться с Киселевым и Поляковым, передавать им приветы и строить рожицы. По каким-то сложным техническим причинам телемоста не получилось: видео шло только в одну сторону. Пока тестировали соединение, Поляков, наряженный в целлофановые лохмотья, пел песни Натальи Ветлицкой. На стене напротив показывали видео его перформансов, снятое видеодизайнером Игорем Шмелевым: Поляков на дороге, Поляков в поле, Поляков на фоне белой стены. Преимущественно голый. Поляков-Поляков-Поляков... Я попросил Шмелева, который из-за нерадивости британского посольства в Лондон не поехал, рассказать, что тут будет происходить через пару часов, а на улице мы встретили организатора онлайн-вернисажа Олесю Бондаренко (родную сестру куратора лондонской выставки Оксаны Бондаренко).

 

Приехал Роман Мазуренко — промоутер вечеринок клуба «Солянка». Фотограф Киселев попросил его помочь: выступить в роли продавца книги The Naughty Noughties — альбома портретов Данилы в разных образах, напечатанных небольшим тиражом на приятной шершавой бумаге. Альбом стоит около 30 евро и продается в модных магазинах в Европе — тех, что называются concept-stores. Пара экземпляров выставлена даже в одном исландском магазинчике. У нас книгой торгуют в «Республике». Слово «фрик», которым большинство людей определяют амплуа Полякова, Мазуренко не нравится.

 

 

Кто такой Поляков? Успешный манекенщик, который иногда участвует в качестве модели в показах женской одежды. Светский персонаж, который на вечеринках наряжается и ведет себя так, что остальные превращаются в тусклую биомассу. Обливается водой. Мажется краской. Его выносят из клубов. Он — лицо с обложки массы журналов. Теперь занимается современным искусством. Не фрик. Не трансвестит. Не гей-икона, кроме того, в социальных сетях у него огромная фанатская база среди девочек. Интересно, что, уже став узнаваемой моделью, он продолжал работать в клубе «Министерство» танцовщиком. Данила получает прямо-таки физиологическое удовольствие от show off, от внимания. Изучением таких людей, как он, должны заниматься социологи, психологи, психиатры, а не арт-критики и редакторы моды. С другой стороны, Поляков рассудителен и благоразумен, когда на него не смотрят камеры. Такие сложно устроенные феномены легче определить в сравнении. Я спросил у дизайнера Дмитрия Логинова, чем Поляков отличается от художника Андрея Бартенева, который тоже превратил себя в арт-объект.

Кроме выстрела, прозвучавшего во время интервью с Логиновым, ничто не предвещало плохого. Студия Firma постепенно заполнилась. Оказалось, онлайн-вернисаж мало чем отличается от обычного. По залу ходят гости со стаканчиками, на полминуты замирают у видеопроекции; и по выставочному залу в Лондоне тоже ходят.

Перформер Агасфер, лидер группы C.L.U.M.B.A., который «фрика» не стесняется, считает, что такие люди маркируют уровень толерантности в Москве и необходимы в любом европейском городе.

 

 

Главреда питерского журнала «Собака» Андрея Савельева я спросил, есть ли в их городе персонажи, аналогичные Даниле.

 

 

И тут начался пожар.

 

На улице уже давно жаловались, что пахнет горелым. Вероятно, кто-то бросил окурок на бетонный парапет под соседним ангаром, от которого начала тлеть теплоизоляция и повалил дым. Из пятого корпуса «Армы» поспешно эвакуировали «ягуар» Дениса Симачева.

 

 

Шесть расчетов прикатили к месту пожара моментально. «Хорошо они работают, — заметили в толпе, — гораздо лучше московской милиции».

А вернисаж продолжался: пока разгребали горелую пеньку, Данила Поляков в Лондоне начал свой перформанс. Сквозь зерно на видео казалось, что он с аппетитом ест кремовый торт руками. На самом деле он брился.

 

 

Катаклизм, слава богу, вовремя локализованный, способен придать дополнительное значение любому арт-мероприятию. Но стрельба, огонь и голый человек с рыжими волосами, похожий на пляшущего Буффало Билла из «Молчания ягнят», — все это слилось в такую дикую картину, которую не стоило пытаться отрефлексировать. Ее надо было воспринимать эмпирически. 

Как цирк. Как праздник жизни. Пир духа. Пожар стал лучшей реакцией на перформанс Данилы, даже если в него не было вложено никакого глубокого смысла.