Георгий Пинхасов показывал свои старые и новые фотоработы, делился совсем свежими видеоэкспериментами. Начал с Just like light — серии фотографий, где самое главное значение имеет игра света. После этого все пошло вперемежку: репортажи с путча, Хеллоуин в Нью-Йорке, поездка в Японию, сделавшая Пинхасова знаменитым, просто абстрактные работы из разных мест. Каждую фотографию он любит расшифровывать, чтобы были заметны детали, тонкости игры со светом, пространством, объектами съемки. «Вы догадываетесь, — говорит он, — меня интересует форма».

Фотограф показал несколько видеоэкспериментов, и было очевидно, что это направление сейчас захватило Пинхасова. Он снимает скрытой камерой, он снимает не глядя, интуитивно чувствуя кадр и в нужный момент останавливая кадр на фотографию. Участники проекта «Сноб» несколько раз интересовались, чем же предпочитает снимать маэстро? По мнению Пинхасова, момент техники совершенно не важен, важно, кто снимает: должна быть видна личность автора.

О двойственности:

Есть две формы передачи информации, как иллюстративного материала, так и текста: голая информации должна быть простая, ясная. Например, редактор журнала Time не допускает никакого индивидуализма, он убирает всякие обороты, все должно быть упрощено и деперсонализировано, в информативных колонках, не стоит даже имя автора. А допустим, журналу New Yorker важнее личность автора, его мысли, форма подачи часто и не всем будет понятна. Но то и другое имеют право на существование. Это как бы два разных формата, — simplification и sophistication. Подобно тому и в фотографии можно передать информацию самым не изысканным способом, а можно сохранить загадочность. 

О переключении между двумя векторами:

Я никогда и не переключаюсь. Для меня это последующий анализ, в момент работы действует только инстинкт. Когда я поступил во ВГИК в 69 году, то впервые увидел там западные журналы, где  была уже настоящая история фотографии. Вы за вечер чисто физически можете посмотреть десять журналов, а их в библиотеке были сотни. Тогда мне было 16 лет и возникло противоречие. Как же их смотреть: быстро, не вникая, или медленно изучая, кто автор, как учат родители. Не торопясь, как за столом, степенно, или вот так, со страстью, разрывая одежду, — и принял решение, что нужна страсть. Воспринимая фотографии так, вы воспитываете свое подсознание, свой инстинкт, свой рефлекс, свой спинной мозг, а он пошустрее, чем интелект. Вы должны убрать свое сознание, нужна только чувственная скорость.

О корректуре:

Картье-Брессон, например, не обрезал фотографии: вы делаете снимки так часто и много, что удача возникает тогда, когда возникает. Не есть цель фотографию перекомпоновать, а есть цель поймать удачу. Это игра — попал или не попал. Если бы я делал фотошоп или монтаж в своих мувиках, то возникло бы недоверие.

О композиции и интуиции фотографа:

Нет, я не успеваю думать о построении кадра, я успеваю только щелкнуть. С композицией все чисто интуитивно. Я никогда не выставляю кадр, считаю, что это должно идти как рефлекс, на подсознании.

О видах восприятия:

Если упростить в два вида восприятия: этическое и эстетическое, то эстетическое — это когда вам важнее форма и критерии: красиво не красиво. Этическое — когда вас меньше интересует, как это сделано, а важнее, зачем, кому, «кто прав», «чего делать», в чью пользу и критерии: хорошо или плохо. Мое мнение, что средиземноморская культура эстетическая, потому что тамошний климат таков, что мир более сбалансирован, и в этом балансе можно отдаться интуиции, она сама поведет ваши вкусовые рефлексы. А вот на севере, взять хотя бы Англию (как впрочем и у нас), этика преобладает. И если в эпоху викторианства она морализировала, то сейчас, наоборот, если не употреблять слово «аморальна», то нужно признаться, что сильно эпатирует. Та же этика, только с обратным знаком. И критерии «прикольно» или «отстой».

О сюжете:

Наше сознание настроено на сюжет. Насколько я помню, Картье-Брессон в “Магнуме” когда смотрел фотографию, то переворачивал ее вверх ногами, чтобы сюжета не было, а была чистая графика, композиция.

Об искусстве:

Как у Пушкина: «Не продается вдохновение, но можно рукопись продать». Если вы изначально думаете о том, как продать рукопись, то для вдохновения уже ничего не остается. Искусство не практично, им потом уже пользуются люди. Искусство — это транс.

О Тарковском:

В армии я посмотрел «Андрей Рублев». В той среде никому этот фильм не понравился, и мне тоже. Когда я вернулся в Москву, моя соседка пригласила меня на «Солярис» Тарковского. Совсем не хотелось его смотреть. Я сказал себе так: ровно 15 минут смотрю, а потом уйду. И тут случилось неожиданное. Через 15 минут просмотра весь зал встал и вышел, потому что им надоело. И в этот момент у меня вдруг раз — и случилось что-то. Я понял, что есть некий контакт, персональное сообщение. Толпа не ведала, что там, а я почувствовал, что человек этот лично со мной говорит, как пророк чувствует голос бога, так я его чувствовал, все остальное было уже неважно. Я стал пересматривать его фильмы, думаю, тогда у меня сложилось другое отношение к искусству, я стал что-то искать. Не думаю, что я родился художником, но когда возникает такой интерес, ты уже сам ищешь, тебя никто не заставляет рисовать, ты просто на этом становишься зацикленным.

О гении:

«Он гений» раньше не говорили, говорили «у него есть гений». Во французском языке это звучит как «жени», и моя дочка как-то сказала: «А! Это тот, кто выходит из лампы, если её потереть!» Точно, Джинн, что так же означает — дух. Когда человек в сознании, ему джинн не помогает. Вы проявляете некую гениальность, когда чувствуете, что не вы создали это произведение, (вы на такое не способны) Вас посещает гений, он до вас дотронулся. Надо войти в «его» программу и уже «ему» не мешать и не своевольничать. Поэтому часто усилия бесполезны.

О случайности:

Работает только самообучение. Базовые технические навыки нужны и то, вами самим наработанные, но к искусству не имеют никакого отношения. Помните фотографию у Картье-Брессона, человек прыгает через лужу. Его спрашивают: «Расскажите, как вы сняли этот кадр?» — «Я навёл камеру, увидел стенку, за стенкой...» — «А человека, который прыгает через лужу, как вы сняли, вы его видели?» — «Нет, не видел». — «Так что же, это абсолютная случайность?» И он отвечает: «А ничего и не считается, кроме этого». И для меня тоже, только это является главным — случайность.

Все, что вы хотите, — это то, что вы хотите за кем-то повторить, пусть даже за самим собой. Лишь случайность дает вам невиданное (неведанное). Картье-Брессон был один из первых, кто стал снимать то, что неконтролируемо.

Если нам везёт на случайности и, получая какие то невероятные сюрпризы, мы можем, как часто это бывает, терзаясь прокричать — это не я, мне просто повезло! Но один придирчивый человек, однажды сказал — да, пожалуй повезло, но почему-то всегда везёт одним и тем же людям.