Завершается вторая неделя всенародной сдачи ЕГЭ. Выпускники пишут один или два экзамена по выбору, в зависимости от специальности, и два обязательных. Половина абитуриентов не хотела сдавать обязательную математику, другая половина — обязательный русский язык. Их претензии понятны, но по-детски смешны. Общество, ласково улыбаясь, гладит абитуриента по голове и говорит: «Ну что ты, миленький? Как это — не сдавать математику и русский? Ты же хочешь быть культурным человеком?» Абитуриент хочет — и сдает.

А почему, собственно, общество решило, что каждый культурный человек должен сдать математику и русский в качестве выпускного экзамена?

Взрослые люди условно гуманитарного профиля, встречая в дружеской компании математиков, часто испытывают род фантомной боли: тушуются, тяжело вздыхают и рассказывают всем присутствующим, как бы они хотели перенестись в старшую школу и уделять там должное внимание интегралам и прямоугольным призмам. Ситуация не симметрична. Я видел мало математиков или просто людей «аналитических» профессий, которые бы расстраивались, не будучи в силах правильно расставить запятые в сложноподчиненном предложении и отличить анафору от синекдохи. Хотя публично писать «свещенная карова почему то была неинтелегентна», кажется, гораздо страшнее, чем публично писать на заборе слово «хуй». Увлекательную беседу о психологии физиков и лириков отложим на потом. Безо всяких полевых исследований ясно одно: математика и русский и есть те самые священные коровы, и об удалении их из числа обязательных ЕГЭ не может быть и речи. А жаль.

Бывшие школьники — иначе говоря, все мы — не только с умилением думают о том, где их нет, но и с ужасом вспоминают, где они были. Вспоминают, как прятали в сортире варианты заданий по математике и рассовывали по карманам страницы из сборника золотых сочинений. А если не списывали, то в страшных мучениях заучивали избитые формулировки и необходимые формулы. Но кто решил, что зубрежка, скука, жульничество должны быть неотъемлемой частью учебного процесса, и почему мы так безропотно с этим соглашаемся? Математика и русский ничем не хуже и не лучше любого предмета, который мог бы оказаться на их месте. Давайте произнесем вслух очевидное: будущему филологу не нужна стереометрия, будущему математику не нужны анапесты и дактили. Будущий историк не нуждается ни в чем из перечисленного. Точнее, так: общий культурный багаж в дополнение к узкоспециальному — это здорово, но его вполне можно получить за первые девять лет обучения в школе. Все попытки массово выпускать из школ людей эпохи Возрождения, готовых поддержать разговор практически на любую тему, заведомо утопичны.

А как же кругозор, который создается за счет присутствия в программе самых разных предметов? Это дорогостоящая иллюзия. И одна из страшнейших, сродни мифу о «самой читающей стране в мире»: если в газетах пишут, что у тебя широкий кругозор и читаешь ты больше всех американцев и прочих французов, то не нужно ни расширять кругозор, ни, натурально, читать. Не верите — поговорите со знакомыми юношами и девушками. А еще лучше — с незнакомыми: эксперимент будет чище и даст умопомрачительные результаты.

В старших классах я увлекался математикой, английским языком и, пожалуй, историей. Из других уроков я помню, что существуют гаметы и зиготы, французские неправильные глаголы и тасманский дьявол, опыты Майкельсона — Морли и число Авогадро. Отвлекая меня от изучения любимых предметов и подготовки к вступительным экзаменам, эти дьяволы Майкельсон и Морли настраивали меня против физики, химии, биологии, географии и даже литературы. Спасибо школе, в стрессовом 11 классе нам позволяли отдыхать на непрофильных уроках. Учителя входили в наше положение, но какое удовольствие получали они от такой работы? И что делать школьникам, которым повезло меньше? Человеческий организм, организм школьника старших классов, просто-напросто не может справляться с теми задачами, которые, чисто формально, он должен решать. Изучать десять предметов одновременно — значит практически гарантированно не иметь глубоких знаний ни по одному из них. Не понимают этого только те, кто и правда никогда об этом не задумывался, и любители потемкинских деревень. Цена сотен часов, проведенных наедине с ненавистной математикой (русским языком), — сотни часов, на протяжении которых вы оторваны от любимого русского языка (математики). Хотите, чтобы дети стали действительно культурными людьми? Сократите количество присутственных часов, оставьте им время на чтение и другие формы досуга.

Мечту о свободном выборе предметов в старших классах непросто сделать явью. Нужно по меньшей мере дать университетам определять ЕГЭ, которые они принимают по разным направлениям, увеличить количество учителей в школах (это стоит денег) и, что уж там, смело сказать вслух, что математика и русский не обязательны. Это сложно, но инициировать и завершить саму реформу ЕГЭ было не в пример тяжелее, да и смелости требовалось побольше.

А самое сложное — понять, что все может и должно быть иначе. И здесь все начинается с нас.