Иудеи едят свинину. Мусульмане пьют вино. Европейцы тысячами отказываются от мяса, а японцы выбеливают волосы и рисуют большие круглые глаза. Смешение культур — это еще будущее, но уже и настоящее, и никакая политика не может ни контролировать, ни остановить, ни стимулировать этот процесс.

Даже «Макдоналдс» открывает в Индии первый вегетарианский фастфуд. Это перезапуск закусочной, которая уже пыталась пустить тут корни в 1996 году: вместо говядины подавали баранину (корова ведь священное животное), но бургер с бараниной — гастрономическая катастрофа, так что дело не пошло.

Вопрос не в том, что именно будут класть в гамбургеры. «Макдоналдс» — это миссионер глобализации, и если он где утвердится, то, значит, страна примкнет к негласной международной сети государств, в центре которых — закусочная «Макдоналдс», магазин H&M и кофейни Starbacks. Знакомые вещи «как дома», которые ты можешь найти где угодно. А за всем этим — философия мира, где почти нет религиозных, расовых, сексуальных и прочих различий.

Потому что невозможно быть, допустим, расистом, если половина жителей твоего района — турки, арабы, африканцы и китайцы. Понятно, что многие стараются, несмотря ни на что, и беспочвенная ненависть к чужой культуре не лечится, она может только затаиться. Но все же углы постепенно сглаживаются.

Если индусы примут этот вегетарианский «Макдоналдс», который вроде бы готов играть по чужим правилам, то это все равно будет экспансией, а там уже недалеко до стейков с кровью и бифштексов с соусом барбекю.

Легко можно вспомнить, каким прорывом был первый «Макдоналдс» в России. Очереди туда стояли не за гамбургерами, а за возможностью приобщиться к западной культуре. В буквальном смысле эта первая закусочная на «Пушкинской» была храмом, куда ходили молиться о том, чтобы снаружи было бы так же спокойно и комфортно, как внутри. «Макдоналдс» для москвича и гостя столицы был тем же, чем магазин «Тиффани» для Холли Голайтли из книги «Завтрак у Тиффани» Капоте. Она шла туда за благодатью. И русские шли, готовые ждать этой благодати несколько часов на крепком морозе.

Бургеры могут быть веганскими, кошерными, с кетчупом или майонезом — не в этом дело. Это все детали, вопрос вкуса, а суть и смысл — в глобальной культуре, которая делает мир другим. Стираются национальные различия, а значит, и традиции, и святыни, и табу. Я знаю очень мало иудеев, которые не едят ветчину, и совсем, кажется, не знаю таких, у которых есть силы отказаться от креветок, крабов и устриц. Американские иудеи празднуют Рождество — потому что это красиво, это весело.

И культура, и религия, и традиции стали общими, как будто все вдруг освободились от предрассудков и стереотипов.

В 90-е были популярны демарши антиглобалистов, о которых теперь ничего не слышно. Можно понять их, можно понять разочарование отдельных людей, которые лишились каких-то домашних радостей. Например, в Хельсинки уничтожены глобализацией и Евросоюзом пироги со свежепойманной рыбой. По новым общеевропейским стандартам обычные местные рыбаки должны были иметь специальное оборудование для разделки рыбы, но у них не хватило на это денег, поэтому теперь сырую рыбу везут в Китай, там ее разделывают и возвращают обратно (уже охлажденной, разумеется). Никаких больше пирогов из свежего улова.

И ведь недаром противники большого единого мира громили именно «Макдоналдсы». Все начинается с этих популярных гамбургеров. Тут работают уже не экономические, не социальные законы — это вопрос почти религиозный, мистический. Это как крещение в новую веру.

А еще более занятно, что в наши дни вегетарианский бургер является не уступкой местным традициям, а как раз продолжением уже почти европейских привычек. Вегетарианство, веганство, йога, этническая мода, вывезенная из Гоа, стали частью западной культуры — все это давно не кажется экзотикой. А индийских ресторанов в Европе едва ли меньше, чем тех же «Макдоналдсов». В них тоже идут, чтобы быстро и дешево поесть.

За последнее время во всем мире случился культурный слом. И то, что вчера (лет двадцать или десять назад) казалось чужим и враждебным, сейчас — рутина. Путешествия стали доступными, а миграция — массовой. Путешествия дают интерес и любовь к другой культуре, а миграция принуждает относиться к ней с пониманием и уважением.

Нас уже мало чем можно удивить — ну разве что вопиющей антисанитарией, нищетой на грани жизни и смерти, людоедством.

Мы привыкли. Мы стали вежливыми к чужому укладу. И резкие политические высказывания о провале мультикультурализма — это не более чем очередные нахальные заявления чиновников, которым просто надо привлечь наше внимание.

Таксист-армянин, который родился в Ливии, а живет в Швеции и говорит на арабском, армянском, шведском, английском и немецком, — это провал?

В Европе трудно найти паб, где «местными» не окажется мультисообщество из греков, исландцев, итальянцев, русских, мексиканцев, каждый из которых говорит самое меньшее на двух языках кроме родного. И половина из них будет вегетарианцами.

Даже религии люди меняют так же уверенно, как гастрономические привычки. Сегодня человек православный, а завтра — католик, иудей или буддист. Люди уже не боятся мнения общества, порицания, так как это общество слишком разнообразно, чтобы судить других.

И, несмотря на существующие минусы, такой открытый и толерантный мир — он более комфортный, в нем слишком мало пространства для борьбы с воображаемыми врагами. Это мир открытых дверей, где не боятся незнакомцев. И это вдохновляет, потому что любой незнакомец, как мы знаем, может оказаться Богом — и не важно, своим или чужим.