Тема, которую я сегодня хочу предложить для обсуждения нашим уважаемым читателям, возникла у нас в начале прошлой недели, в процессе дискуссии по поводу истории «умной девочки». Там же почти сразу всплыл вопрос, который, несомненно, требует прояснения (чтобы быть уверенными, что все участники беседы говорят об одном и том же):

— Что такое «мечты» для старшего поколения (людей, детство и юность которых пришлись на время советской власти и/или перестройки) и для нынешних детей, подростков, юношей и девушек? Один и тот же или совсем разный смысл мы вкладываем в это расхожее и вроде бы вечное слово?

В последние годы (я бы обозначила этот промежуток как пять-семь лет) я лично у себя на приеме неоднократно сталкивалась с тем, что дети и подростки прямо заявляют, что у них нет никакой мечты. При этом это вовсе не означает, что они ничего от жизни не хотят и не ждут.

Обычно они довольно четко формулируют свои цели и ожидания: новый гаджет, фирменные лыжи, знакомство с классной девушкой или парнем, поехать в Финляндию на каникулы, высокий рейтинг в сетевой игре, поступить в институт, хорошая работа с высокой зарплатой...

Была высказана мысль, что понятие «мечта» в современном мире заменяется понятием «цель». Что толку в пустых мечтаниях? Надо поставить себе конкретную цель и добиваться ее. Это практично и разумно.

Я мыслю конкретно, поэтому для меня сразу напрашивается пример. Вот не так давно мы говорили про Ассоль и «Алые паруса». У нее-то, конечно, была мечта, но что же с того? Ведь можно и иначе. Представьте: поставила себе цель и добилась, а если вдруг что-то не сложилось с Греем, так ведь можно и самой яхту построить, и оттенок парусов по вкусу подобрать.

И еще одна закономерность, которую я наблюдаю. Если еще пять лет назад те дети и подростки, которые признавались мне в отсутствии мечты, явно были расстроены этим открытием, злились и кусали губы, то отрицательно отвечающие на мой вопрос сейчас абсолютно спокойны и принимают ситуацию как она есть. Ну нету, и нету — подумаешь, невелика потеря! При этом матери (отцы, бабушки) этих же детей на вопрос: а у вас в детстве была мечта? — практически всегда отвечают: конечно, была.

Но если у них была, значит, дело не в семье?

Была высказана и еще одна мысль: дескать, в нынешнем обществе потребления все «совковые» мечты (новые джинсы, много колбасы и т. д.) просто сбылись, поэтому детям и мечтать не о чем. С этим мне трудно согласиться. У меня и моих сверстников, да и у моих детей-подростков-клиентов мечты (если они есть) никогда не исчерпывались материальными благами (хотя, конечно, в перестройку «чемодан денег» очень даже фигурировал, но там ведь важно, на что его планировалось потратить).

Чем была «мечта» для нас? Дуновением из-за горизонта, вектором, красками, которыми расцвечивалась реальность. Надеждой. «Мечтатели» и «действователи» во все времена часто оказывались разными людьми. Но «действователей», «открывателей», изобретателей часто вела красивая, переливающаяся всеми цветами радуги мечта. Пусть и не их собственная.

Что же теперь? Что же такое «мечта» для нынешних детей и подростков? Нечто несбыточное, бесполезное, даже причиняющее лишнее беспокойство и боль? Но почему? Может быть, потому что сегодня личная стратегия человека все-таки действительно требует больше «целей», чем «мечтаний»? А нынешнее «развитое демократическое общество» не обнародует вектора своего развития, на основании которого можно было бы выстроить мечты? 

Ведь мечта — это всегда немножко «за горизонт». А что у нас там? Новая модель гаджета? Компьютерная игра в формате 5Д? Точка сингулярности?

Спросим у наших читателей: когда вы были ребенком, подростком, у вас были мечты? Не цели, а именно мечты? Какие? Есть ли у вас сейчас что-то, что вы могли бы назвать мечтой (не обязательно называть вслух, просто — да или нет)?

Вопрос довольно интимный и, наверное, некорректно было бы спрашивать у других, не ответив на него самой. Итак, в 14 лет я мечтала:

— чтобы мне купили настоящий микроскоп (он стоил 100 рублей, надежды практически не было);

— понимать язык животных;

— когда-нибудь оказаться на Марсе, работать там космобиологом. В идеале — встретить там разумную жизнь.

Сейчас с мечтами туговато, но хорошо бы внуков и чтобы хоть кто-нибудь при моей жизни на Марсе все-таки оказался. А если бы еще и марсиан (или хотя бы их следы) нашли…

И еще один вопрос, на мой взгляд, тесно связанный с предыдущим, всплыл в нашем разговоре. Сегодня мы часто призываем детей, подростков, да даже друг друга — «найти себя». А что это значит? Какой смысл мы вкладываем в это словосочетание?

В узком смысле — подобрать себе подходящую по склонностям и способностям профессию, род занятий? С этим никто никогда спорить не станет. Но, кажется, у выражения есть и еще какие-то, расширительные и чуть ли не экзистенциальные смыслы. Иногда оно вообще употребляется с дидактическим подниманием пальца и прилагательным «главное»: «Главное в жизни — это найти себя!» 

Что же это за поиск и как он связан (и связан ли вообще?) с «походом за мечтой»? В дискуссии, которая послужила прологом для этого поста, была высказана мысль, что это «найти себя» — наследие советского режима. Мне, как человеку, выросшему при советской власти, трудно с этим согласиться.

Никто нас не призывал найти именно себя, наоборот «я» в советское время всегда оставалась «последней буквой алфавита», а стремиться следовало к тому, чтобы как можно эффективнее «приносить пользу людям».

Впрочем, если для повышения эффективности этого служения нужно было «найти себя» в узкопрофессиональном смысле, то это не возбранялось: система профориентации в советское время приветствовалась и развивалась (я сама, например, в ее рамках в старших классах приобрела профессию секретаря-машинистки, а из более раннего помню ярчайшие картины экскурсий в мартеновский цех и на хлебозавод).

«Найти себя» в смысле, близком к экзистенциальному, представляется мне все-таки достижением индивидуалистической буржуазной цивилизации с ее слоганом: «Отдельная личность — высшая ценность».

Именно в рамках этой парадигмы вроде бы логически получается, что нельзя «искать себя» вовне, переносить центр тяжести этих «поисков» на кого-то другого (что-то другое). Нельзя, некорректно «найти себя» — в детях, в браке, в родителях, в делах фирмы, в служении Родине, друзьям, науке и т. д.

Нужно искать центр тяжести в самом себе, и только тогда цель «найти себя» будет достигнута (что-то похожее, насколько я понимаю, забавный Кастанеда спроецировал на американских индейцев и поведал миру от их лица. У него это вроде бы называлось «точка сборки»).

Хорошо ли это и всякая ли личность согласна, готова и попросту в силах вынести такой сравнительный вес «личной самоценности»? Я не знаю, для меня это открытый вопрос, отчасти потому, что я выросла и сформировалась в другой системе координат. И кроме того, я биолог, эволюционист, а в эволюции роль особи вообще не рассматривается.

Само собой разумеется, что все вышесказанное — только одна (точнее, две) из возможных точек зрения, и я (точнее, мы — зачинатели этой дискуссии) готовы рассмотреть все другие. Потому что ведь вопрос действительно стратегически важный и во многом обеспечивающий не только сегодняшний, но и завтрашний день нашего мира, нашей с вами цивилизации.

К чему мы на самом деле призываем наших (и не наших) детей и молодых людей, когда рекомендуем им непременно «искать себя»? В каком направлении советуем им идти, отправляясь в «поход за мечтой»? Это совпадающие направления или — моя рука чуть вздрагивает, набирая следующее слово — противоположные?