— А я вот с вами не согласна! — молодая женщина смотрела на меня с вызовом.

Белобрысый мужчина (по всей видимости, муж) сидел рядом и сосредоточенно крутил колесики у машинки, которую взял из ящика с игрушками. Ребенка с ними не было.

— Помилуйте, — нешуточно удивилась я. — С чем же вы не согласны, если я еще ничего не сказала?!

— А мы у вас уже были, приблизительно год назад.

— И вы только сейчас поняли, что не можете согласиться с тем, что год назад от меня услышали? — улыбнулась я. — Или что-то изменилось?

— Нашей дочке Рите сейчас три с половиной года. В прошлом году было соответственно два с половиной. У нее были истерики на любой отказ, она кидалась на пол, швыряла в нас игрушками...

— Теперь нет этого ничего, — подал голос муж. — Сделали, как вы сказали и как я давно им говорил, и прекратилось все за месяц.

— А как, собственно, мы с вами им сказали? — уточнила я, подозревая наличие еще каких-то, невидимых мне участников событий.

— Вот! — перебивая не успевшего ответить мужа, воскликнула мама Риты. — Ему и тогда все понравилось, потому что вы на его сторону встали...

— Гм-м... Обычно я стараюсь не вставать ни на чью сторону, кроме стороны ребенка, но всякое, конечно, может случиться... А в чем все-таки дело?

Через пять минут мне все было ясно. Год назад молодому отцу, в одиночку противостоящему жене и, особенно, живущей с ними теще, очень по сердцу пришлись мои соображении о биологических программах, жизненной необходимости установления границ, а также рекомендации о том, что «да» в обращении с ребенком всегда должно быть «да», «нет» — «нет», а что и как делать в быту — определяют родители, а не ребенок, у которого просто нет и не может быть знаний и ресурсов для управления.

Заручившись поддержкой специалиста, папа Риты довольно быстро прекратил кормление дочери под мультики в телевизоре, истерики как реакцию на отказы, часовые сборы на прогулку и засыпание по полтора часа с почесыванием пяток. Кроме того, за этот год Рита успела пойти в садик, где все довольны ее покладистостью и владением навыками самообслуживания.

— А я все-таки не согласна! Да, конечно, ему и воспитателям удобно, но моя дочь все-таки не дрессированная собачка, чтобы ею управлять по щелчку пальцев, на рефлексах. Она человек, и я хочу, чтобы она сама понимала, что плохо, а что хорошо, и могла сделать осознанный выбор...

— Ну, разумеется, вы правы, — кивнула я.

— Как это — права?! — мать Риты осеклась на полуслове. — А вы же говорили...

— Ребенок — это не только биологические программы, хотя и от них никуда не деться. Что ж, границы установлены, теперь  пришло время научиться делать выбор и отвечать за его последствия. Вы позволите мне использовать для пояснения модель, это будет много короче?

— Да, конечно! — папа Риты отложил машинку и смотрел с интересом. Мама оставалась настороженной, явно ожидая какого-то подвоха с моей стороны.

Много лет у меня на полке лежат большие и красивые шишки от ливанского кедра, дети их очень любят. Их же я использую и для демонстрации родителям модели «шишечного воспитания». Одна шишка побольше, вторая — поменьше.

— Согласны ли вы с тем, что для маленького ребенка родители являются очень значимыми людьми? Ведь от них зависит сама его жизнь.

— Согласна, — помедлив, кивнула мама Риты.

— Сейчас я предлагаю вам на несколько минут представить себе, что я — очень значимый для вас человек и вам все про меня важно: мои чувства, намерения, состояние... Представили?

Дождавшись следующего кивка, я продемонстрировала маме Риты шишку поменьше и с максимально возможным для себя негативным аффектом проговорила:

— Вы знаете, почему-то я просто ненавижу, когда кто-нибудь берет маленькую шишку! У меня от этого на весь день портится настроение, мир делается тусклым и противным. Маразм, понимаю, но это так... Но, вы знаете, — знак аффекта сменился на плюс, а перед глазами женщины замаячила большая шишка, — если кто-то берет большую шишку, у меня просто цветы в душе расцветают, мир наполняется новыми красками, сил прибавляется... Ну совершенно не понимаю почему, но оно так...

Обе шишки у меня в руках на одном уровне, на лице — вежливая улыбка:

— Будьте так любезны, возьмите, пожалуйста, одну из шишек.

Мама Риты явственно колеблется, но потом все-таки берет большую шишку.

— Я благодарна вам за ваш выбор, — говорю я. — Ничего совершенно не мешало вам взять маленькую шишку. Но вы взяли большую, и это для меня знак того, что мы с вами играем в одной команде, что в свою очередь дает надежду на то, что наша сегодняшняя встреча будет конструктивной. Благодарю вас...

— Ловко! — усмехнулся папа Риты, с которым я была в одной команде уже больше года. — Если ваши чувства для меня важны, я, имея свободный выбор, выбираю правильную шишку. А если бы она все-таки другую взяла?

— Ну, разумеется, произошло бы именно то, что я обещала. У меня испортилось бы настроение, я стала бы мрачной, исчезло желание общаться, решать ваши проблемы...

— Ага! То есть хочешь хорошую мамочку или хорошего папочку, выбирай правильную шишку. А если не согласен или просто хочешь повыпендриваться, имей дело с последствиями своего выбора, так?

— Именно так! Смотрите еще раз, три этапа «шишечного воспитания»: первое — я понятно для ребенка объясняю, что мне нравится, а что нет, и сообщаю о последствиях грядущего выбора; второе — я предлагаю ребенку свободный выбор; третье (очень важное, об этом часто забывают) — я благодарю ребенка за сотрудничество, если выбор сделан им «правильно». Ведь это только мои проблемы, что мне нравится, когда выбирают большие шишки, не так ли? И если вам нравится, когда тапочки ставят на полку, а игрушки вечером собирают в ящик, к желаниям и пользе ребенка это,  в сущности, также не имеет никакого отношения.

— Но ведь надо же приучать ее к порядку! — воскликнул папа. — Игрушки убирать полезно.

— Может, да, а может, и нет, — я пожала плечами. — Как вы с женой решите...

— Да, все логично, — задумчиво кивнула мама Риты. — Это мне больше нравится, чем ваши «биологические программы». Дочка ведь действительно очень мое настроение чувствует...

— Увы! — рассмеялась я. — Должна вас разочаровать: это тоже биологическое. Американцы еще в середине XX века проводили исследование: младенец «ловит» чувства матери и изменяет под них свое поведение уже через четыре часа после рождения...

Родители Риты уже собирались уходить, когда отец спохватился:

— Погодите, погодите, а когда же нам применять «шишечное воспитание», а когда «нет должно быть нет»?

— А уж это вы сами с женой решаете. Есть вещи режимно или жизненно важные, например, вы не можете предоставить трехлетнему ребенку выбор, как и когда ему ходить через автомагистраль. А в остальном... Мы же люди, а не дрессированные кем-то (родителями или экспертами) собачки, у нас, как и у наших детей, есть свобода выбора и ответственность за него...