Вадим Рутковский: Размер и стиль. Каннский фестиваль погружает в кризис

Кадр из фильма «Ублюдки»

Кадр из фильма «Смертельный марш»

Кадр из фильма «Потерянные образы»

В романе Станислава Лема «Футурологический конгресс» Ион Тихий описывает, какой эффект производят бомбы умиротворения и благочиния. Под их воздействием даже сотрудники «Плейбоя» обращаются в самобичевателей. Встречаются и более тяжелые формы поражения добротой, устранить которые можно врубиналом и зубодробином, вызывающим желание избивать и тиранить все подряд. Конкурсная программа Канна и «Особый взгляд» в этом году такие необязательные, что хочется хоть отравления добротой, чтобы впадать в умиление от любой картины, хоть врубинальной интоксикации. Но нет, почти ни одного полного провала (за исключением вдруг потерявшей и талант, и профессионализм Клер Дени с чудовищными «Ублюдками» в «Особом взгляде»), почти ни одного выдающегося фильма. За исключением необычной военной драмы «Смертельный марш» Адольфо Аликса-младшего и «Потерянных образов» Рити Пана, камбоджийца, в очередной раз рассказавшего о кровавой истории своей страны, но снова в необычном ракурсе — в виде почти мультфильма, населенного глиняными человечками. Фильмы Пана и Аликса-мл. сложились в красивый визуальный дуэт: у Пана фигурки людей размещены в естественной среде, у филиппинца, рассказавшего о перемещении пленных соотечественников кровожадными японцами, актеры играют в нарочито искусственных декорациях, а воду изображает мятый полиэтилен. В остальном все ровно, полуудачно, и от этого качественного спокойствия набегает экзистенциальная тоска: зачем все это?

Кадр из фильма «За канделябрами»

Визиткой конкурса в определенном смысле можно считать «За канделябрами» Стивена Содерберга. Его дебют «Секс, ложь и видео» победил в Канне-1989, с тех пор Стивен снимает до двух фильмов год, выступая заодно и оператором (под псевдонимом Питер Эндрюс), в диапазоне от трехкопеечной имитации провинциального кино до трилогии про друзей Оушена, от биографии революционера Че до биографии стриптизера Майка. В Берлине-2013 был показан его социофармакологический детектив «Побочные эффекты», заявленный как «последний фильм». Но Содерберг в который раз не сдержал обещания завязать с режиссурой. Очередной «последний» фильм снят для канала HBO — в этом нет ничего плохого: в 2003-м в Канне побеждал другой проект HBO, «Слон» Гаса Ван Сента, подтверждавший слоган канала: It's not television, it's HBO. Плохо то, что пышное (с production values все ok) ретро Содерберга снято очень по-телевизионному, статично и одномерно, оттого и возникает чувство изобразительной и смысловой нищеты. «За канделябрами» — подлинная история гомосексуальной любви и дружбы между культовым шоуменом, виртуозом игры на фоно и миллиардером Либераче (Майкл Дуглас) и его молодым протеже Стивеном Торсоном (Мэтт Дэймон). По поводу гей-обращения Дугласа киноманы уже пошутили, что в «Побочных эффектах» Содерберг сделал лесбиянкой Кэтрин Зету-Джонс, а теперь добрался и до ее мужа. Для бурлескного кино благодатны и тема, и сценарий Ричарда ЛаГравенезе, и среда — блестящий лас-вегасский беспредел конца 1970-х — начала 1980-х, слепящий закат эры до СПИДа. Но Содерберг умеет любую реакцию свести к нейтральной, его кино внеэмоционально, потенциальная китчевая мелодрама с умеренно карикатурными героями остается холодным ретро 1977-го. Большой стиль ради большого стиля, как многое в Канне.

Кадр из фильма «Большая красота»

Например, имеющий немалое число поклонников фильм Паоло Соррентино «Большая красота», вызвавший у меня усталость и раздражение. Очевидный образец для пародии и подражания — великая «Сладкая жизнь», гомерическая панорама светского круга, главный герой которой, Рим, у Соррентино так же прекрасен, как у Феллини. Как и первые минут двадцать «Красоты», после чего визуально агрессивный, претенциозный фильм напрочь теряет ритм и оказывается еще одним — о да, это главный жанр Канна-2013 — «бла-бла-бла». Сравнения с оригиналом проиграны по всем фронтам: у Феллини протагонист — Мастроянни, у Соррентино — куда менее пластичный актер Тони Сервилло, главный прием в арсенале которого — шарж. У Феллини — карнавальный гротеск, у Соррентино — ужимки и глумление.

Кадр из фильма «Замок в Италии»

Проще, но и обаятельнее «Замок в Италии» Валерии Бруни-Тедески, актрисы, режиссера и сестры Карлы Бруни. Еще одна семейная драма, в которой Валерия вновь, как и в участвовавших несколько лет назад в «Особом взгляде» «Актрисах», рефлексирует по поводу своего брака с Луи Гаррелем. Бруни-Тедески старше на 19 лет и в «Актрисах» оправдывала эту разницу отсылками к тургеневскому «Месяцу в деревне». В «Замке в Италии» отношения с молодым любовником, которого играет Гаррель, — повод для невротичных гэгов без цитат из классики (остроту им придают диковатые отношения героини с религией), но тени великой русской литературы блуждают на экране. Это чеховские мотивы: заглавный замок — прямой наследник вишневого сада. С ним, как и с главным семейным достоянием — полотном Брейгеля, тяжелее всего расстаться брату героини, аристократу, умирающему от СПИДа. Все закончится как у Чехова: замок будет продан то ли русским, то ли китайским варварам, но на финальных титрах Бруни-Тедески запустит старую эстрадную песню Viva la pappa col pomodoro в исполнении Риты Павоне (ту самую песню, что Эмиль Горовец и Юлий Ким переделали в «Люблю я макароны»). И это так же сильно, как мелодичный попс, звучащий в финале таких современных шедевров, как «Лурд», «Четыре месяца, три недели и два дня» и «Пал Адриенн».

Кадр из фильма «Григри»

Много поп-музыки — под нее, на радость посетителям ночного клуба, отрывается заглавный герой, ловко использующий свое физическое уродство, — в действительно выдающемся фильме «Григри» режиссера из Чада Махамата-Салеха Харуна. Здесь есть и точеная кинематографическая форма, и жизнь. Рискну предположить, что жюри Стивена Спилберга не оставит по-честному гуманистичный фильм Харуна без наград. В оставшиеся дни в конкурсе сплошь тяжеловесы: Виндинг Рефн, Джармуш, Поланский, Грей, Пейн. Будет эффектно, если всех звезд одолеет Харун.