Норвежская нефть и библейские ужасы: 5 важных фильмов марта
1. «Первопроходец» Эрика Скьолдберга; Норвегия, 2013
Вот хедлайнер 5-го норвежского кинофестиваля — ежегодной панорамы, посвященной небольшой, но очень емкой европейской кинематографии. В программу-2014 вошли добротно-консервативная экранизация классического романа Кнута Гамсуна «Виктория», теплая, пусть и сдобренная хорошей порцией желчи, комедия о семье и свободе «В погоне за ветром», драма об ассимиляции и сексе «Я твоя». Но первым номером — и по названию, и по размаху — идет густо замешанный на нефтянке и кровянке триллер «Первопроходец». В нем есть тугая, в меру запутанная детективная интрига: во время погружения гибнет один из будущих строителей трубопровода в Северном море, норвежский ныряльщик, его брат отказывается верить в случайность происшедшего и берется за расследование — вопреки, как водится, общественному мнению и рациональным доводам. Есть крепкая документальная основа: датированное рубежом 1970–80-х сотрудничество норвежцев, обнаруживших крупное месторождение нефти и газа, с американскими специалистами. Эта отсылка в гигантский архипелаг политического кино, практически всегда пронизанного отвращением к внешней политике правительства США. Но главное, что есть в фильме, что цепляет сильнее всего — чисто кинематографическая составляющая, стиль, балансирующий на грани между гиперреализмом и чистой галлюцинацией. Это know how режиссера Эрика Скьолдберга, успешно опробованное им уже в дебютной «Бессоннице», позднее переснятой Кристофером Ноланом в Голливуде.
2. «Красавица и Чудовище» Кристофа Ганса; Франция, 2014
Сказка режиссера-визионера с Леа Сейду и Венсаном Касселем, определенно лучшими за всю историю любовниками «Аленького цветочка». На родине создателей новую версию архетипического сюжета ждут ревнивые сравнения с классическим фильмом Жана Кокто, впрочем, Ганса, в отличие от предшественника, экзистенциальные вопросы волнуют не сильно. Он ориентируется в первую очередь на романтическую составляющую и достигает идеала и в сочетании красоты и жестокости, и в расчете на разные аудитории: его определенно взрослую картину о том, какие кровавые раны оставляет любовь, можно безбоязненно показывать и детям, дабы их кругозор не ограничивался только мультяшными экранизациями. Занятно вычитать из фильма и экологический, «природоохранный» мотив, роднящий его с недавним «Мальчиком-с-пальчик» Марины де Ван, инкорпорировавшей в людоедскую сказку почти пропаганду вегетарианства.
3. «Рейд-2» Гарета Эванса; Индонезия, 2013
Продолжение сенсационного «Рейда» — экшна из Индонезии, триумфально прошедшего по экранам всего первого мира, балета насилия, сделавшего молодого постановщика звездой ранга Джона Ву. Сиквел — масштабнее (выживший в бойне «Рейда» полицейский Рама увольняется из спецназа, чтобы, отмотав липовый срок, стать частью мафиозной семьи и уничтожить ее изнутри), дольше (без малого два с половиной часа), амбициознее (многочисленные трэвеллинги сознательно сделаны «под Кубрика»). Легко уделывает две громких гангстерских дилогии последних лет — «Выборы» Джонни То и «Беспредел» Такеши Китано — на их территории, не снижая концентрации восточных единоборств. Идеальное брутальное развлечение.
4. «Иуда» Андрея Богатырева; Россия, 2013
С почти годовой задержкой в прокат вышел один из самых заметных фильмов 35-го ММКФ. Экранизация Леонида Андреева — оправдание одиозного библейского персонажа, единственного из апостолов, не боявшегося задавать вопросы, мыслить и следовать за Учителем осознанно, не как покорная овца, но как исполнитель собственного мучительного и непочетного долга. И «предательство» совершающего из высшей цели — без него бы проповедник из Назарета не стал Иисусом Христом. Богатырев — чуть ли не единственный из молодых режиссеров, кто не боится неудобных вопросов и серьезных тем. Что было видно и в его «Багах», два года назад участвовавших в конкурсе «Перспективы». Приз ММКФ за мужскую роль получил исполнитель заглавной роли Алексей Шевченков. Интервью с Андреем Богатыревым читайте здесь.
5. «Ной» Даррена Аронофски; США, 2014
Библейская тема пользуется популярностью. Даррен Аронофски, режиссер насколько интересный, настолько и спорный (вспомните хоть «Пи», хоть «Фонтан», хоть «Рестлера»), обратился к Ветхому завету. Собственно, чтобы догадаться, о чем его «Ной», не надо читать синопсис: о молодом еще земном мире, утопающем во грехе, о гневливом боге, задумавшем не оправдавшее надежд человечество растворить в водах всемирного потопа, и единственном праведнике, которому дозволено было спастись в ковчеге, взяв на борт семью и каждой твари по паре. Вдохновлялся Аронофски не только Книгой Бытия, но и графическим романом канадца Ноя Арнишона, в итоге хорошим людям тут помогают разжалованные в грузных каменных монстров падшие ангелы, на ковчег пробирается и заклятый враг Ноя, душегуб из Каинового семени (Расселу Кроу противостоит другой корпулентный артист, британец Рэй Уинстон), о главном конфликте, связанном с проблемой деторождения, умолчу. Серьезность намерений Аронофского так велика, что самым верным определением жанра «Ноя» видится «библейский хоррор». Однако намерения исключительно благие, и Аронофски искренне, хоть и с трудно выносимой помпезностью, вещает о рождении гуманизма. Оттого и удивляется тому, что фильм отказались прокатывать в Бахрейне, Катаре и ОАЭ, да и христианская общественность, побывавшая на тест-просмотрах, осталась недовольной.
