Есть такая штука, святость. По-хорошему следовало бы написать, что она была, потому что святые принадлежат эпохам, в которых присутствовал Бог. В те незапамятные времена Бог приглядывал за миром и по каким-то одному Ему ведомым причинам ниспосылал на отдельных людей святой дар. После чего эти люди преображались, начинали вдруг разговаривать с птичками, исцелять больных и вообще творить чудеса. А от человеческого мира постепенно удалялись. Потому что одно дело — святой, а другое дело — человек.

Это если по-хорошему. Но что хорошего может произойти со святыми в нашем оставленном Богом мире? (Бог, напомню, умер в начале 80-х годов XIX века в ницшевской «Веселой науке» и с тех пор, насколько мне известно, ни разу убедительным образом не воскресал.) По-хорошему святые должны были бы покинуть этот мир (в секулярном его смысле, разумеется) вместе с Богом. Но они зачем-то остались и, конечно же, выродились в нечто совершенно монструозное. Теперь святые в публичных интервью гарантируют заместителю главы президентской администрации место в раю и дают экспертные оценки сексуальной мощи своих политических оппонентов.

Понятно, что современные «святые» — не продукт благодати и даже не результат работы над собой или какой-то особо благой жизни. Современные «святые» — продукт общественный. Это общество устроено так, что ему обязательно нужна какая-нибудь единичная мать Тереза, чтобы чувствовать себя спокойно. «Святые» явно восполняют какую-то глубокую неудовлетворенность, помогают людям преодолеть неопределенность, связанную с моральными оценками, необходимость думать и действовать самостоятельно. Рациональность в их случае не работает совершенно.

С точки зрения здравого смысла о моральных святых нечего добавить к сказанному некогда Оруэллом в связи с Махатмой Ганди: «Без сомнения, алкоголь, табак и тому подобное — вещи, которых должен избегать святой, но и святость — то, чего должен избегать человек». В рамках «нормальной жизни» быть святым неинтересно. Интересными могут быть конкретные занятия, работа, путешествия, хобби; интересной может быть книжка, фильм, дискуссия, болтовня, занятия с детьми; интересно реализовывать планы, участвовать в общем деле, упорядочивать жизнь или, наоборот, слетать с катушек. Творить вокруг себя одно сплошное добро с утра до поздней ночи — утомительно. Поэтому нормальной реакцией на медиапроявления современных святых являются неприятие и подозрительность. Хорошо, когда за благими действиями очередного кандидата на святость удается обнаружить какой-то понятный человеческий мотив: вот нравятся человеку тюлени — и он их спасает. Хуже, когда начинают просматриваться мотивы корыстные. Тогда возникают «срачи», и срач вокруг донбасских поездок доктора Лизы — не первый в этом ряду (вот один из многих давно позабытых случаев) и, конечно же, не последний. Просто времена наступили настолько апокалиптические, что в каждом следующем событии мы склонны видеть последнее.

Если вернуться на позиции здравого смысла, то о каждом из современных моральных святых мы знаем только то, что ничего не знаем. Мало кто до Кристофера Хитченса пытался систематизировать сведения о финансовых операциях Миссии Милосердия матери Терезы, анализировать эффективность ее деятельности с медицинской точки зрения и давать критическую оценку крайне консервативным взглядам (чтоб не сказать мракобесным), которые она проповедовала. Мало кто представляет себе, насколько эффективно помогает больным и бездомным доктор Лиза, какой конкретно будет дальнейшая судьба вывезенных из Донбасса детей и как скажутся на общественных нравах ее публичные заявления о спасении души Вячеслава Володина.

Все, что мы имеем в качестве реакции, — это перепетая на разные голоса фраза Ивана Карамазова про слезинку ребенка, по сравнению с которой никакое познание добра и зла ничего не стоит. А почему не стоит-то и сколько можно взвешивать?

Скандал вокруг доктора Лизы — всего лишь общественная истерика, в рамках которой в очередной раз постулируется святость обычного человека. Ехать или не ехать в Донбасс — ее личное решение. Заставлять кого-либо туда ехать она не имеет ни малейшего права. Ее оценка деятельности российских властей в этом конфликте — ее собственный политический выбор, и ошибочность этого выбора не оправдывают никакие дети, потому что дети вообще не должны ничего оправдывать. Святые же, которых мы усиленно возвращаем в наш мир без Бога, свидетельствуют лишь о нашей собственной человеческой и гражданской несостоятельности.

Состоявшиеся люди без святого руководства знают, что такое хорошо и что такое плохо, и в соответствии с этим занимаются тем, чем они занимаются. Кто-то едет в Донбасс, а кто-то идет на работу в районную поликлинику. Состоявшихся граждан интересует прежде всего бардак в собственной стране, а не поддержание конфликта в соседней, пусть и посредством сугубо гуманитарных интервенций.