Вадим Рутковский: «Кто дал этому сукину сыну грин кард?»: «Оскар» достался мексиканцу и «Бердману»
Если помните, пародия на романтико-приключенческого «Робина Гуда, принца воров» называлась «Робин Гуд: мужики в трико». Отчет о 87-й церемонии можно было бы всерьез назвать «"Оскар" и мужик в трусах» — в судорожных попытках смягчить нудную респектабельность события устроители пошли на решительный шаг. И ведущий церемонии Нил Патрик Харрис вошел в историю оскаровских шоу — нет, не благодаря тому, что раньше всех улыбался своим меркантильным шуткам и изрядно утомил растянувшейся на несколько часов репризой про запертый сундук с предсказаниями, а благодаря рискованному выходу в черных носках и белых трусах: актер разоблачился, пародируя сцену из «Бердмана», получившего в итоге все, что заслужил. И даже больше.
По числу номинаций в лидерах оказались два самых изощренных с формальной точки зрения фильма, «Отель "Гранд Будапешт"» Уэса Андерсона и «Бердман» Алехандро Г. Иньярриту (каждый претендовал на награду в девяти категориях, включая главную — «Лучший фильм»). «Отель» по концентрации визуальных ретро-причуд — будто сюрреалистическое путешествие внутри узоров так любимых Андерсоном чемоданов Louis Vuitton, «Бердман» — вычурная имитация однокадрового (то есть снятого одним планом, без монтажных склеек) фильма. Такого пристального внимания к эстетским штучкам академики обычно не проявляют. К формалистическим шедеврам можно отнести и «Отрочество» Ричарда Линклейтера — игровой фильм, герои которого взрослели вместе с исполнителями на протяжении десятилетия. В этом современном эпосе жизни куда больше, чем в двух его соперниках, фильмах-игрушках. Полон бурной, почти разрушительной энергии джазовый Whiplash (в российском прокате — «Одержимость»). Но академики предпочли сосредоточиться на декоративных элементах «Отеля» и «Бердмана», синхронно отметив второплановые роли Патришии Аркетт в «Отрочестве» и Джей Кей Симмонса в «Одержимости» (этому фильму также перепали премии за звук и монтаж).
Парад наград «Отелю» открыл «Оскар» за лучшие костюмы Милене Канонеро — без всяких скидок, великому итальянскому дизайнеру, в чьей коллекции есть «Оскары» за кубриковского «Барри Линдона», «Огненные колесницы» и «Марию-Антуанетту». Понятно, что мы любим Уэса Андерсона за другое, но «Оскар» Канонеро выглядит знаковым — как оценка европоцентричности андерсоновского мира, признание его принадлежности к классическому направлению. Логическим продолжением стали премии за грим, работу художника и музыку Александра Деспла.
Финалом церемонии стал брутальный вопль Шона Пенна, вручавшего «Оскар» за лучший фильм: «Кто дал этому сукину сыну грин кард?» Победа осталась за мексиканцем Алехандро Г. Иньярриту. «Бердман» принес ему и премию за режиссуру (если под таковой понимать сложную технику и запредельные амбиции, то лучшего кандидата не найти). Из других участников этого эксперимента отмечены Эммануэль Любецки за операторскую работу (она действительно напоминает иллюзионистский аттракцион) и квартет сценаристов из Иньярриту, Армандо Бо, Николаса Джакобоне и Александра Динелариса-младшего: в фильме и правда много слов и сюжетных линий — почему бы и нет? (Киноакадемия нарушила негласную традицию отдавать сценарный приз изысканному аутсайдеру — вроде «Гражданина Кейна», «Криминального чтива» или фильма «Она»).
Куда загадочнее с точки зрения искусства выбор в качестве лучшего сценария по уже существующему произведению «Игры в имитацию» (Грэм Мур по книге Эндрю Ходжеса). Могу объяснить это только соображениями политкорректности: фильм о математике Алане Тьюринге, ставшем жертвой гомофобных законов и реабилитированном всего полтора года назад, подарил сценаристу-победителю редкую возможность повторного каминг-аута. Мур поделился с залом собственной грустной историей со счастливым концом: как в 16 лет, мучимый инаковостью и неприкаянностью, хотел покончить жизнь самоубийством, но удержался, смог признать свою гомосексуальность и теперь желает всем не стесняться своих особенностей.
В мужской актерской номинации выделялись Эдди Редмейн и Бенедикт Камбербэтч. Первый во «Вселенной Стивена Хокинга» (в оригинале — «Теория всего») натуралистично изобразил физика, изувеченного боковым амиотрофическим склерозом, второй в «Игре в имитацию» перевоплотился в Алана Тьюринга, мучимого и собственным гением, и запретным влечением. Оба фильма — образец упрощенных и уплощенных биографий, торжество усреднения, граничащего с искажением реальности («Игра в имитацию» эту грань перешла), и если есть в них что-то действительно заметное, так это актеры. Академики выбрали болезнь и Эдди Редмейна.
Рифмой стало награждение Джулианны Мур за роль в фильме «Все еще Элис», героиня которого упорно борется с ранним Альцгеймером. Но если Редмейн (он и Мур, кстати, играли сына и мать в больной инцестуальной драме 2007 года «Дикая грация») способен удивить этаким «спортивным» актерством, в Мур есть нечто большее, мистика и магия, которой невозможно добиться никакими тренингами и системами.
