Продолжение. Начало читайте здесь:

Часть 1. Ростов.

Часть 2. Сибирь

Часть 3. Москва и Петербург

Текст ~ Анастасия Сечина, Владимир Соколов

«Без денег бизнес организовать можно, без кадров — никак»

Животноводческое хозяйство «Прикамское подворье», поселок Юго-Камский, Пермский край

«Прикамское подворье» построено по образу и подобию дореволюционных подворий, с их натуральным хозяйством и замкнутым производственным циклом. Его владелица Ирина Гайсина не заметила ни санкций, ни падения рубля: она не покупает импортные корма или медикаменты, топит дровами и зависит только от поставок электроэнергии.

Фото: Анастасия Сечина
Фото: Анастасия Сечина

Говядина и крольчатина, курица и индюшка, гусь и утка. Сало, копченое мясо, пельмени, голубцы. Хлеб, выпечка, молоко, яйца, творог, сыр и рыжики в собственном соку — все это производит и продает «Прикамское подворье». «Все сами делаем. Чужим товаром нам торговать нельзя, мы на шестипроцентном налогообложении, — объясняет хозяйка Ирина Гайсина и, кивая на нашу фотокамеру, подмигивает уже продавцу: — Журналисты приехали, давим лыбу!»

На деревянных воротах висит табличка: «Посторонним вход запрещен. Санзона». «Ладно, сейчас зима, а так мы на территорию пускаем только в бахилах, как в больницу», — говорит Ирина и разражается громким смехом. Она вообще очень много смеется и улыбается, несмотря на непростую судьбу. Ирина родилась на зоне, куда ее мать попала в шестидесятые годы, на волне дела «Елисеевского гастронома» и гонений на работников торговли. Оттуда Ирину перевезли в детский дом поселка Кын.

Разведением животных Ирина занялась не сразу. Сначала было кредитно-учетное образование, в 1990-е — капитал, сколоченный на перепродаже сахара, затем покупка бывшего пивзавода в Осинском районе и отладка там пищевого производства — макарон, пряников, карамели.

«Пищевка пищевкой, а душа-то у меня к животным! — говорит Ирина. — Заболевание такое, называется "фанатизм". Но фанатизм должен быть рациональным. Любой в нашей стране понимает: если хочешь зарыть деньги, зарой их в сельское хозяйство». Решившись сменить род деятельности, Ирина Гайсина купила у обанкротившегося Юго-Камского машиностроительного завода подсобное хозяйство и на его базе за полтора года отстроила свое подворье. Через некоторое время поняла, что ей не хватает знаний, и пошла учиться на ветеринарно-зоотехнический факультет. Теперь Ирина и аналитик, и экономист, и управляющий, а также ветеринар, зоотехник, строитель и даже электрик.

Хозяйство началось с маленькой коптильни. Теперь в нем есть своя пекарня, цех полуфабрикатов, пароварка, засолочный цех. Есть коровы, бараны, козы, курицы, индюшки, свиньи и гуси. Кроликов Ирина закупает в другом хозяйстве, сама не разводит — «рисковый зверек, болезненный». От цесарки отказалась — невыгодно. А страуса заводить не собирается — говорит, что это мясо на нашем рынке не прижилось.

С сотрудниками, пожалуй, сложнее всего. «Без денег бизнес организовать можно, без кадров — никак», — говорит Ирина Гайсина. Человек триста прошло через ее подворье с 2009 года. В основном их присылал Центр занятости, и задерживались немногие. «Если кадры пьют, это подрыв изнутри, как в партизанской войне, — продолжает она. — Это “нежданчик”, всегда спина не прикрыта. Лучше обойтись малыми силами, сократить объемы производства, но пьющих на работе держать нельзя».

Одним из секретов своего успеха Ирина считает разнообразие животных и, ссылаясь на опыт дореволюционных подворий, рассказывает об основных принципах своего бизнеса: широкий ассортимент, независимость, замкнутый цикл производства, закладка сельскохозяйственных рисков в цену конечного продукта, строгий спрос с работников, а также постоянное пополнение знаний и навыков. В хозяйстве, говорит Гайсина, себя должна окупать каждая позиция, поэтому провальные направления она сокращает.

Подворье почти полностью автономно: гораздо выгодней оказалось самим делать колбасы, сыры, творог и прочее, а потом продавать все это в своем же магазине по самолично установленной цене, чем продавать сырье на комбинат по демпинговым ценам. С апреля по декабрь покупатели приезжают к Ирине сами — не только из окрестных сел, но даже из Перми, за 70 километров. Говорят, что у нее закупаются и министр сельского хозяйства, и сам губернатор. В результате «Прикамское подворье» прекрасно себя чувствует, почти не получая государственных субсидий, а его среднемесячная касса за четыре года выросла с 270 тысяч рублей до 1,5 миллионов.

«Мне не нужно увеличивать мощности, нужно только разнообразить ассортиментную корзину, — говорит Ирина. — Например, мы ввели пельмени, котлеты и голубцы из индейки. Копченое бедро кролика, там соус совсем простой: майонез, мята и можжевеловая ягода». Все рецепты продуктов, которые запускаются в продажу, Ирина отрабатывает на собственной кухне, по толстенной кулинарной книге, изданной еще до революции.

Санкции на «Прикамское подворье» не влияют: оно не зависит ни от импортных кормов, ни от медикаментов. В текущей ситуации хозяйство Гайсиной скорее выигрывает: в условиях нестабильного ценообразования потребитель все чаще обращается к местному производителю, который цены держит и отвечает за вкус продукции своей репутацией. «Большие хозяйства, конечно, необходимы. Всю страну подворьями не накормить, — признает Ирина. — Но даже большим хозяйствам не лишне у нас поучиться. Они ведь почему банкротятся? Потому что берут только один вид животного, специализируются на нем». Читать дальше >>

«В бурении мы пока единственные, кто может обеспечить импортозамещение»

Завод «Пермнефтемашремонт», Краснокамск, Пермский край

Владелец «Пермнефтемашремонта» Сергей Селиванов — один из немногих российских производителей, кто выигрывает от введения санкций. Именно сейчас его бизнес, связанный с нефтегазовым сервисом, получил доступ к рынку.

Фото: Анастасия Сечина
Фото: Анастасия Сечина

В начало >>

Когда-то на территории нынешнего «Пермнефтемашремонта» были только крытые склады. Сейчас на 60 тысячах квадратных метров расположены восемь цехов современного завода, производящего буровое оборудование на основе собственных разработок. Предприятие создано на деньги основного собственника, без господдержки.

«Если бы была господдержка, здесь бы уже был “Уралмаш”!» — говорит генеральный директор и основной акционер Сергей Селиванов. Он вложил в производство все, что заработал на коммерции в 90-е годы. Когда-то его фирма была лишь дилером компании «Радиус-Сервис». Однако партнерству пришел конец, когда новый собственник «Радиуса», американская нефтесервисная компания Schlumberger, запретила работать с Украиной. «Я поставлял первые двигатели с регулятором угла на Украину, — рассказывает Селиванов. — Затем приезжают в “Радиус-Сервис” представители Schlumberger и на совещании говорят: “Мы против поставок высокоэффективных двигателей на Украину, потому что у нас там есть свои интересы”. Я думаю: опа, вот сейчас по Украине у них есть интересы, а завтра по России будут!»

Отказываться от поставок на Украину Сергей Селиванов не стал, его компанию лишили дилерской авторизации, и пришлось организовывать собственное производство. Запустив его, пришлось отбиваться в суде от обвинений в нарушении авторских прав за использование патентов ВНИИБТ. Отбились легко: быстро выяснилось, что патент на изобретение забойного винтового гидравлического двигателя, вокруг которого и разгорелся спор, принадлежит вовсе не ВНИИБТ, а пяти частным лицам, причем один из изобретателей и сегодня работает на краснокамском заводе.

«Есть патент у нас? Распечатай, принеси, — просит Селиванов одного из подчиненных, — Вообще, эта вещь должна быть у меня! Китайцы с ней даже сфотографироваться хотели…» Он рассказывает о том, как изобретенный в Советском Союзе винтовой забойный двигатель произвел настоящую революцию в бурении: он позволил бурить горизонтальные скважины, значительно увеличивая их нефтеотдачу. Сегодня бурение во всем мире ведется преимущественно с применением этих двигателей. В свое время лицензию на их производство продали в США, оттуда перепродали в Китай, и в результате доля России в выпуске этого оборудования ничтожно мала.

Однако львиную долю доходов «Пермнефтемашремонт» получает от продажи этих двигателей. Поняв, что нужно развивать нефтегазовый сервис и технологии, Селиванов стал вытаскивать из небытия старую научную гвардию. Находил специалистов и переманивал к себе — зарплатами, стабильностью, даже квартирами. И сегодня старики под 80 лет, по-прежнему считающие по логарифмической линейке, работают вместе с молодежью, выпускниками пермского Политеха и РГУ нефти и газа им. Губкина. Такое сочетание приносит свои плоды: у «Пермнефтемашремонта» есть несколько перспективных уникальных разработок.

«Есть люди, способные возродить в нашей стране науку. В каждой отрасли есть, — говорит Селиванов. — Возьмите, например, ситуацию с бензином. Все катализаторы у нас были импортные. А когда нефтяному институту поставили задачу импортозамещения этих присадок, он нашел такого же “Юрия Васильича”, вроде моего. Мужику лет под 80. Он достал какую-то свою бумажную папку и говорит: “Да вы чего, у нас все это разработано! Есть даже опытная установка, можно хоть сейчас получить эти присадки”». Селиванов считает, что санкции пошли России на пользу, развернули российский рынок лицом к производителю. Раньше приборы геонавигации для бурения поставлялись в Россию из США, и стоимость одного комплекта приближалась к 2,5 миллиона долларов, а на краснокамском заводе он стоит в пять раз дешевле. «Нашим по барабану, они даже не разбираются, что дешевле, что дороже, — говорит Селиванов. – К тому же нам просто не верили. Говорили: “Мы не полигон для испытаний, у нас и так все хорошо, все бурит”. Мы вообще никакую продукцию на нашем рынке размотать не могли!»

«Разматывать» начали в соседнем государстве. Выиграли тендер, подписали соглашение с «Укрнефтью», пробурили горизонтальную скважину в Карпатах, увеличив добычу с обычных 5–15 кубов в сутки до 100. Результат впечатлил, партнерство с украинскими компаниями начало активно развиваться. «В течение пяти лет страна должна была отказаться от закупок российского газа и уйти на свой газ за счет новых методов бурения. Я уже даже туда оборудование завез... — говорит Селиванов. — А потом случился Майдан». В итоге именно ситуация в сопредельном государстве — присоединение Крыма, последовавшие санкции и падение курса рубля — открыла для краснокамского завода путь на российский рынок. Под санкции попало оборудование, позволяющее добывать трудноизвлекаемые углеводороды и разрабатывать шельф. «А следующий пакет санкций коснется всего хайтека, — уверен Селиванов. — И в этом смысле в бурении мы пока единственные, кто может обеспечить импортозамещение».

«Они искали производителей для своей идеи, а тут я сижу, с этой нефтянкой»

«Метаком», производство подъемных устройств для инвалидов, Пермь

Компания «Метаком» делает подъемники для инвалидов. С наступлением кризиса заказчики пропали, детали подорожали, а городские власти не решились поддерживать социально значимый бизнес.

Фото: Анастасия Сечина
Фото: Анастасия Сечина

Ольга Герц никогда не хотела иметь собственный бизнес, но трагические обстоятельства заставили ее взять дело супруга в свои руки: ее муж погиб в декабре 2009 года в пожаре в пермском клубе «Хромая лошадь». «У меня была замечательная семья, — говорит Ольга. — Я работала на совершенно женской работе, юристом на госслужбе. В тот момент я находилась в декретном отпуске, только родила второго ребенка. На меня сразу стали давить с трех сторон: рабочие хотели получить зарплату, арендодатель — плату за помещение, заказчик — свои детали».

Она почти ничего не знала о компании мужа и первым делом пришла на личный прием к губернатору со словами: «Вообще не понимаю, как жить дальше». Губернатор выслал на ее объект «какого-то министра», а тот предложил Ольге сдать производственные площади в аренду. «А кому сдать? — разводит она руками. — Предложений не было, а проблемы нужно было решать каждый день». Постепенно Ольга погружалась в новую для нее сферу производства мелких металлических комплектующих для нефтянки: брала кредиты, месяцами ждала оплаты заказов, развозила готовую продукцию на своей машине. За пять лет дело стало понятней, но не стало интересней. «Бизнес в таких условиях изначально был нездоровым, — говорит Ольга. — Все эти годы я просто не понимала, что мы делаем. Какие-то детальки, они куда-то там встают...»

Весной прошлого года к Ольге обратились представители компании, занимающейся поставками оборудования для маломобильных групп населения. «Они искали производителей для своей идеи, а тут я сижу, с этой нефтянкой», — вспоминает Ольга. В то же лето она сама помогала близкой подруге выводить на прогулку маму: из-за врачебной ошибки та лишилась ноги и оказалась на инвалидной коляске в квартире на втором этаже. Предложение о партнерстве наложилось на личный опыт, Ольга посоветовалась со своим инженером и решила, что возьмется за новое производство.

Сейчас компания «Метаком» делает только два вида устройств: диагональные (например, для лестничных проемов) и вертикальные (их можно установить под балконом первого этажа). Уникальным для России производство не является, но конкурентоспособным по цене — совершенно точно. Из-за падения рубля импортные подъемники в России почти перестали покупать, а московское оборудование стоит порядка полумиллиона, в пять раз дороже пермского.

В основном «Метаком» работает с корпоративными заказами. Частные бывают, но реже: сейчас компания разрабатывает для девушки-инвалида проект подъемника, который собираются пристроить к балкону. Пока только не ясно, хватит ли у девушки денег — возможно, дилер сможет предоставить рассрочку или получится привлечь спонсорские средства.

«Мы закупаем за границей двигатели, лебедки. Сейчас они поднялись в цене почти на 40%, — говорит Ольга Герц. — Теперь мой инженер думает, можем ли мы изготовить их самостоятельно». Поддержки от государства производители подъемников не получают. На пермском Промышленном форуме Ольга еще раз обратилась к властям: показала свои разработки губернатору и получила его горячее одобрение. Вскоре арендодатель повысил ставки, но краевая администрация на просьбу о помощи ей так и не ответила. «На новые условия мы согласиться не смогли, — рассказывает Ольга. — Мой папа-пенсионер снял деньги со своей сберкнижки, и на них мы перевезли производство». Не найдя поддержки у властей, Ольга попыталась найти ее у друзей погибшего мужа. Их немного («13 человек тогда пришли на день рождения в “Хромую лошадь”, 10 там и остались»), и они предпочитают вкладываться в торговую недвижимость. Ольгу друзья жалеют, говорят: «Выйди уже замуж, нам больно на тебя смотреть!»

В планах Ольги Герц — подъемники для общественного транспорта и для спортивных учреждений, специализированные поручни и мобильные пандусы, которые сейчас везут из Китая. Правда, со спросом дела обстоят все хуже и хуже. В результате кризиса список заказчиков ужался до микроскопических размеров: ни бюджетные, ни коммерческие учреждения сейчас не готовы вкладывать средства в то, что, на их взгляд, не является обязательным.