Иск о защите чести, достоинства и деловой репутации, к рассмотрению которого приступил Замоскворецкий районный суд Москвы, подан от лица мэра и правительства Москвы. В нем Лужков требует опровергнуть некоторые из приведенных в докладе «Лужков. Итоги» тезисов. Он считает не соответствующими действительности следующие заявления: «коррупция в Москве пронизывает фактически все сферы жизнедеятельности... тлетворный для московских чиновников пример — Юрий Лужков и его жена», «вместо декларируемого Лужковым социального равенства на практике в жизни москвичей получается чистой воды обман», «идет активная вырубка насаждений в некогда зеленых районах Москвы, например, на Соколе». Вместе с опровержением Лужков намерен получить с Немцова 2,5 миллиона рублей компенсации.
От «Коммерсанта», выступающего в качестве соответчика, мэр требует опровергнуть опубликованные в газете слова Немцова: «Я считаю, что Лужков — коррупционер и вор, а я нет!» Этим заявлением Немцов ответил на слова пресс-секретаря мэра Сергея Цоя, сказавшего тому же «Коммерсанту»: «Лужков — это фигура, а Немцов — ничего». Кроме опровержения Лужков требует с газеты 5 миллионов рублей компенсации.
Немцов и его адвокаты обратили внимание суда на то, что ряд фраз, которые Лужков требует опровергнуть, попали в исковое заявление в отредактированном виде. Так, в заявлении фраза «коррупция в Москве перестала быть проблемой, она стала системой» ничем не предваряется, тогда как в докладе она начиналась со слов «для многих москвичей давно не секрет...». А опубликованная в «Коммерсанте» оценка «Я считаю, что Лужков — коррупционер и вор!» попала в заявление без вводного оборота «Я считаю».
«Недопустимое цитирование, которое, извините, стоит пять миллионов рублей», — указал на суде представитель «Коммерсанта» Дмитрий Жарков.
По его словам, требование суда опровергнуть эту фразу было бы нарушением Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, по которой «каждый имеет право свободно выражать свое мнение».
Защита Немцова считает, что иск был подан только для того, чтобы получить решение суда, опровергающее, пусть и косвенно, наличие в Москве коррупции.
«Если кто-нибудь из высших должностных лиц страны вдруг скажет о коррупции в Москве, перед ним можно будет прикрыться решением суда: мол, ошиблись, коррупции у нас нет. Власти Москвы хотят с помощью суда получить индульгенцию на любые обвинения в коррупции», — заявил адвокат Вадим Прохоров.
В законе о СМИ написано, что издание несет за сказанное солидарную ответственность вместе с тем, кто говорил. Если автор текста оскорбил или оклеветал, а СМИ распространило эту информацию, то пусть теперь отвечает. Некоторая логика в этом имеется. Но может быть и другая логика, по ней ответственность несет только тот, кто произносит слова, которые можно интерпретировать как клевету или оскорбления. А СМИ здесь — это просто среда, в которой распространяется сообщение. Ведь если на улице кричат «такой-то — дурак» или «такой-то — вор», никто к воздуху или волнам звуковым иск не предъявляет. У нас принята первая логика. «Коммерсант» к этому готов: для нас это не в первый раз.
В законе сказано, что СМИ обязано проверять факты, которые приносит корреспондент. Получается, что если кто-то сказал, что такой-то плохо ведет себя с женой, то мы должны пойти и это проверить. Но в реальности это абсолютно невозможно. Когда корреспондент пришел с какого-то события и пишет репортаж, как мы должны его проверять? Главный редактор должен выехать на то же место и то же самое увидеть? Абсурд. Понятно, что авторы закона имели в виду, что нельзя от балды что-то ставить, нужно добросовестно относиться к работе. Но этого же в закон не напишешь, потому и записали в таком виде.
Стандартный выход — опросить обоих. И того, кто ругает, и того, кого ругают. Что Немцов думает о Лужкове и что Лужков думает о Немцове. Но Лужков, например, не всегда готов отвечать. Это с имущественными конфликтами просто. Одна сторона говорит: те дураки, другая — нет, эти дураки. К СМИ претензий нет. В ситуациях же общефилософских конфликтов — «куда ты матушку-Россию ведешь?» — все сложнее. Немцов вот говорит, что Лужков плохой. Что, позвонить Лужкову: «Кстати, не подскажете, Немцов хороший?» Дико.
Любой закон — это ограничение, а всякое ограничение кому-то неудобно. Но иногда бывают ситуации, когда суд удовлетворяет иск к клеветнику или оскорбителю и не штрафует СМИ. Недавно Жириновский что-то в адрес Лужкова сказал на каком-то телеканале, и суд решил канал не привлекать. Оставить ответчиком только Жириновского.
В законе о СМИ написано, что издание несет за сказанное солидарную ответственность вместе с тем, кто говорил. Если автор текста оскорбил или оклеветал, а СМИ распространило эту информацию, то пусть теперь отвечает. Некоторая логика в этом имеется. Но может быть и другая логика, по ней ответственность несет только тот, кто произносит слова, которые можно интерпретировать как клевету или оскорбления. А СМИ здесь — это просто среда, в которой распространяется сообщение. Ведь если на улице кричат «такой-то — дурак» или «такой-то — вор», никто к воздуху или волнам звуковым иск не предъявляет. У нас принята первая логика. «Коммерсант» к этому готов: для нас это не в первый раз.
В законе сказано, что СМИ обязано проверять факты, которые приносит корреспондент. Получается, что если кто-то сказал, что такой-то плохо ведет себя с женой, то мы должны пойти и это проверить. Но в реальности это абсолютно невозможно. Когда корреспондент пришел с какого-то события и пишет репортаж, как мы должны его проверять? Главный редактор должен выехать на то же место и то же самое увидеть? Абсурд. Понятно, что авторы закона имели в виду, что нельзя от балды что-то ставить, нужно добросовестно относиться к работе. Но этого же в закон не напишешь, потому и записали в таком виде.
Стандартный выход — опросить обоих. И того, кто ругает, и того, кого ругают. Что Немцов думает о Лужкове и что Лужков думает о Немцове. Но Лужков, например, не всегда готов отвечать. Это с имущественными конфликтами просто. Одна сторона говорит: те дураки, другая — нет, эти дураки. К СМИ претензий нет. В ситуациях же общефилософских конфликтов — «куда ты матушку-Россию ведешь?» — все сложнее. Немцов вот говорит, что Лужков плохой. Что, позвонить Лужкову: «Кстати, не подскажете, Немцов хороший?» Дико.
Любой закон — это ограничение, а всякое ограничение кому-то неудобно. Но иногда бывают ситуации, когда суд удовлетворяет иск к клеветнику или оскорбителю и не штрафует СМИ. Недавно Жириновский что-то в адрес Лужкова сказал на каком-то телеканале, и суд решил канал не привлекать. Оставить ответчиком только Жириновского.
Эту реплику поддерживают: