Иллюстрация здесь и далее: Василиса Гладышева

Границы современного искусства

Категория «современное искусство» — предмет постоянного переосмысления для экспертов арт-рынка. Традиционно акулы аукционного бизнеса вроде Sotheby’s и Christie’s отводили под него специальные торги, объединявшие актуальное искусство с послевоенным. На них продавались работы всех авторов, пик творческой активности которых пришелся на период после 1945 года, будь то признанные и зачастую уже ушедшие из жизни мэтры вроде Фрэнсиса Бэкона или Люсьена Фрейда или вполне здравствующие знаменитости, такие как Джефф Кунс или Дэмиен Херст.

Позднее эти рамки стали более гибкими. Сегодня все чаще проводятся торги, объединяющие шедевры всего XX и XXI веков: Моне и Пикассо оказываются рядом с цифровыми произведениями Beeple или студийными работами Бэнкси. Но и на этом эксперименты не прекращаются. Sotheby’s второй год подряд успешно торгует в формате «Единственный» (The One), который примерно с одинаковыми многомиллионными эстимейтами позволяет совмещать «выдающиеся достижения человечества» — современное искусство — с полотнами старых мастеров, а бронзовую скульптуру Будды — с подписанными кроссовками Майкла Джордана. И все же для актуального искусства существует категория «ультрасовременное»: так Artnet в своем недавнем отчете называет творчество авторов, родившихся после 1974 года. Согласно аналитическим данным портала, самым успешным по итогам прошлого года оказался канадский автор Мэтью Вонг (художник с китайскими корнями, покончивший с собой в 2019 году в возрасте 35 лет). Его написанные в примитивистской манере пейзажи впервые стали продаваться на мировых аукционах год спустя после смерти, а сегодня аукционный рекорд на них составляет более $6,5 млн.

Продажи падают, галеристы экономят, абстракция дорожает

Согласно совместному отчету Art Basel и UBS, по итогам 2023 года мировой арт-рынок продемонстрировал спад продаж на 4%, а их общий объем составил примерно $65 млрд. Существенная часть этой суммы пришлась на современное искусство. При этом эксперты отмечают, что заметно просел сегмент наиболее дорогих сделок, в то время как число покупок в нижнем ценовом сегменте ощутимо выросло. Что касается географии, то лидируют по-прежнему США, зато Китай вытеснил Великобританию со второй строчки рейтинга, став в прошлом году главным догоняющим арт-рынком мира.

Еще одно важное наблюдение аналитиков Art Basel и UBS — растущая осторожность как покупателей, так и продавцов современного искусства, которые стали внимательнее подходить к сделкам в условиях экономической нестабильности. Что касается галерей, по данным портала Artsy, они стараются экономить на чем только могут, в первую очередь урезая штат и маркетинговые бюджеты и сокращая свое участие в дорогостоящих ярмарках.

На пике популярности у покупателей — абстрактная живопись и творчество женщин-художниц. Мировые эксперты отмечают этот тренд с начала прошлого года. Самых громких успехов рынок добивается на пересечении этих двух категорий, как в случае с картинами Джоан Митчелл. Суммарный аукционный оборот ее работ в прошлом году составил $112,6 млн, а Christie’s в 2023-м установил новый рекорд на ее произведения на отметке в $29,1 млн по итогам продажи картины «Без названия» 1959 года.

Наполовину пуст или полон

Историю отечественного рынка современного искусства принято отсчитывать от легендарного события — проходившего в 1988 году московского аукциона Sotheby’s, на который выставили более сотни работ классиков неофициального советского искусства: Ильи Кабакова, Дмитрия Краснопевцева, Владимира Немухина и еще 30 авторов, довольно узнаваемых сегодня на мировом арт-рынке. Тогда были проданы почти все лоты. Цены на некоторые из них достигали сотен тысяч долларов в пересчете на сегодняшние деньги. Несмотря на это, международные дома больше никогда не проводили аукционов ни в СССР, ни в постсоветской России. Отечественным любителям искусства приходилось довольствоваться ежегодными предаукционными выставками в Москве и, гораздо реже, в Санкт-Петербурге. Christie’s и Sotheby’s привозили сюда топ-лоты своих лондонских и нью-йоркских торгов, но биться за понравившиеся работы клиенты могли — лично или через представителей — только за рубежом. Эта практика начала постепенно сходить на нет ближе к 2020-м, а в 2022 году оба главных дома в принципе перестали проводить русские торги, ограничиваясь включением отдельных работ Фаберже или полотен классиков вроде Айвазовского или Гончаровой в другие торги.

Существующие отечественные аукционы современного искусства полноценным барометром рынка, к сожалению, служить не могут. Главное преимущество крупных мировых домов в том, что их сайтом как открытой базой данных может воспользоваться даже неподготовленный человек. В онлайн-архиве доступна точная информация о продажах, совершенных несколько десятилетий назад. В России ничего подобного нет. Но участники крупных арт-ярмарок, число которых в последние годы заметно увеличивается, стали проводить более прозрачную политику. Если еще десять лет назад галеристы старались увильнуть от конкретных вопросов о продажах, то теперь с готовностью хвастаются своими успехами. «За 15 лет моей работы в галерее уже несколько раз казалось, что рынок стабилизировался и начинает активно развиваться, — говорит арт-директор галереи и фонда Ruarts Катрин Борисов. — Но каждый раз какое-нибудь потрясение откатывало российский арт-рынок назад. По сути, это возвратно-поступательная динамика».

По мнению Алексея Веселовского, руководителя ПиранезиLAB, занимающейся печатным искусством, специфика российского рынка во многом связана с его масштабом. Если на общемировом уровне можно говорить об арт-инвестициях и «голубых фишках», то в России таких имен почти нет. «Достаточно посмотреть на представленность российского искусства на крупных международных ярмарках, и все сразу становится понятно», — говорит Веселовский.

С тем, что рынок продолжает развиваться, даже несмотря на экономическую неопределенность, изменяющееся законодательство и другие внешние и внутренние факторы, согласны сразу несколько экспертов. Об этом говорит, например, основательница петербургской Anna Nova Gallery Анна Баринова, подчеркивая, что сейчас рынок находится в состоянии турбулентности, а его будущее во многом зависит от того, как скоро ему удастся «выйти на рельсы устойчивого развития». «Несмотря на внешнюю нестабильность, российский арт-рынок чувствует себя неплохо и даже растет. Я думаю, это связано с тем, что люди сейчас тратят больше денег в России, чем за рубежом», — говорит Елена Белоногова, коллекционер и основательница арт-платформы Cube.Moscow, выражая надежду на сохранение такой динамики. При этом рынку недостаточно просто расти, «он должен насыщаться качественным предложением, чтобы не вызвать отторжения у покупателей, которые только на него заходят», уверена Алина Крюкова, основательница галереи a-s-t-r-a.

Своего рода «селекция» современного искусства — одна из главных функций галерей. Это подтверждает Александр Шаров, основатель 11.12 Gallery. О вдумчивом и долгосрочном характере такого отбора свидетельствует тот факт, что пул авторов 11.12 Gallery с начала 2010-х пополнился всего пятью-шестью именами.

Двигатель набирает обороты

Ярмарки современного искусства давно стали основными источниками энергии как для отечественного, так и для мирового арт-рынка. Об этом говорит Анастасия Иванова, исполнительный директор Cosmoscow. Именно здесь, по ее словам, коллекционеры могут увидеть новые произведения любимых художников и познакомиться с новыми талантливыми авторами, а галереи — расширить свою аудиторию. В период с 2014 по 2023 год посещаемость Cosmoscow выросла в шесть раз: с 5000 до 31 000 человек.

Признает роль ярмарки в качестве своего рода венца всей структуры арт-рынка и Александра Лекомцева, сооснователь и директор по развитию blazar, сателлита Cosmoscow, сосредоточенного на молодом искусстве. «Без ярмарок, считайте, нет и арт-рынка, — уверена она. — Если говорить о России, то факт проведения ярмарок не только в Москве, но и в регионах, и появление новых площадок — это признак того, что арт-рынок в принципе сформирован, имеет четкое расписание и потенциал роста».

Что касается новичков, то в Красноярске этим летом проходила первая сибирская ярмарка современного искусства Scan Fair. По итогам одного только VIP-превью было продано 30 работ на общую сумму 1,1 млн рублей при среднем ценовом диапазоне от 5000 до 500 000 рублей. Выручка второй нижегородской ярмарки «Контур», проходившей в мае, составила более 40 млн рублей (своих новых владельцев нашли порядка 400 работ). В июне третью петербургскую ярмарку «1703» посетило рекордное число гостей — 20 000 человек. Там было продано более 400 работ общей стоимостью 78 млн рублей.

Современное искусство действительно активно покупают, подтверждает Дарья Кузнецова, соосновательница молодой онлайн-галереи Shift. «Динамика положительная, но это плюс-минус одни и те же покупатели, — говорит Кузнецова. — Мало новых имен хороших художников, охота идет буквально за работами каждого. С одной стороны, жаловаться не на что: на какую бы ярмарку галерея ни пришла, она почти всегда продаст какое-то количество работ. Но в том сегменте, с которым мы имеем дело (от 30 000 до 500 млн рублей), довольно сложно зарабатывать: чтобы расти, продавать надо существенно больше».

Коллекционеры как трендсеттеры

Последние пару лет, лишившись возможности реализовывать международные проекты, российские музеи стараются удивлять зрителей неожиданными находками из частных собраний. Без крупных коллекционеров сегодня не обходится ни одна большая выставка. Основатель фонда Limonov Art Foundation (LAF) Сергей Лимонов считает, что они даже немного потеснили музейщиков, выйдя на первый план. «После смены ряда ключевых директоров у музеев нет внятной закупочной и выставочной политики, — говорит Лимонов. — Сегодня именно коллекционеры чаще всего посылают в общество сигнал о том, какие авторы заслуживают музейной исторической славы, работая своего рода инфлюенсерами от искусства». Пока сам Лимонов собственным примером показывает остальным, на кого сегодня стоит обращать внимание, его фонд LAF служит неким продюсерским центром, помогающим художникам реализовывать смелые и масштабные проекты. Самостоятельно они бы на это не решились или не нашли бы средства. «Львиная доля покупателей — это псевдоколлекционеры, они берут искусство для интерьера. Заканчиваются свободные стены — они перестают покупать. А как только вы берете объект или инсталляцию, которую не выставить дома или на даче, — вы настоящий коллекционер современного искусства», — добавляет Лимонов. 

Если коллекционеры в чем-то и заменили музеи, то это не отменяет того факта, что в некоторых случаях они работают сообща, на благо рынка. В Музее AZ с осени 2023-го по весну 2024 года проходила выставка, посвященная творчеству Анатолия Зверева (его инициалами и назван музей) и Евгения Михнова-Войтенко, важного ленинградского нонконформиста. Еще недавно широкая публика его почти не знала, а в последние полтора-два года работы художника стали мелькать на ярмарках. Во многом это заслуга AZ и галереи pop/off/art. «Если говорить о шестидесятниках, которые мне особенно близки, то здесь роль коллекционеров огромна, потому что это период, просто выпавший из наших музейных собраний, — говорит Наталия Опалева, коллекционер и генеральный директор Музея AZ. — В 1960–1970-е годы представителей неофициального искусства вообще не считали за художников. Музеи не принимали их работы в дар и уж тем более не покупали. Позже, когда ситуация изменилась, у музеев уже не было на это денег, и весь этот пласт разлетелся по частным собраниям. Что касается Михнова-Войтенко, то мы с Сергеем Поповым, основателем pop/off/art, в каком-то смысле открыли этого художника для московской публики, напомнили о нем». По словам Сергея Попова, спрос на Михнова-Войтенко за последнее время вырос почти вдвое. Сегодня его отдельные работы продаются за несколько миллионов рублей.

Кровеносная система арт-рынка

Тиражное печатное искусство дает возможность новым участникам арт-рынка, еще не ставшим профессиональными коллекционерами, легко совершать покупки. «Работая с известными авторами, на которых уже есть гарантированный спрос, мы делаем их более доступными для широкой аудитории», — говорит Алексей Веселовский, руководитель ПиранезиLAB.

Выпуск тиражей позволяет воспроизводить работы, остающиеся при этом авторскими. И увеличивает представленность художника на рынке. Например, купить сегодня живописное полотно Дэвида Хокни для большинства вряд ли возможно: аукционный рекорд составляет более $90 млн, а его тиражная версия доступна по цене от $10 000. Если полотна Владимира Дубосарского и Александра Виноградова на российских арт-ярмарках продаются за миллионы рублей, то шелкографии дуэта или одного из его участников вполне доступны по ценам до 100 000 рублей.

Тираж считается единым произведением искусства, представленным в лимитированном числе копий. Недавний всплеск интереса к NFT помог людям свыкнуться с этой идеей. Одна копия может быть у покупателя, а вторая, точно такая же, — храниться в музее. Существует негласное правило: цена одного тиража примерно равна стоимости крупной живописной работы того же автора. «Печатное искусство — это своего рода кровеносная система арт-рынка, которая наполняет его массой относительно недорогих работ, — добавляет Веселовский. — С одной стороны, это небольшой, неэластичный, отчасти даже консервативный рынок. С другой — на него заходят новые люди. Ситуация немного парадоксальная, но она и правда такая».

Женщины лидируют

Любой галерист стремится к тому, чтобы круг его покупателей был как можно разнообразнее, стараясь охватить все возрасты и социальные слои.

О появлении начинающих коллекционеров уровня upper-middle-class, на которых держится огромная доля продаж во всем мире, говорит сооснователь галереи Shift Владислав Духанин: «На ярмарках покупки совершают условно “ситуативные коллекционеры”. Это скорее любители искусства, которых галеристы пытаются воспитывать в расчете на их дальнейший рост. И в основном такие покупатели — состоятельные женщины. Есть небольшая прослойка всем известных “больших” коллекционеров и сегмент молодых людей, которые только начинают, но уже стараются разбираться в искусстве системно. Рынку нужно больше вдумчивых покупателей, видящих в этом свою работу, второе призвание».

«Покупатели бывают самые разные, — отмечает Алина Крюкова, — от молодых студенток, которые просят у родителей в подарок искусство вместо новой сумки, я их называю “алисы” — по имени девушки, первой подсветившей мне этот устойчивый тренд, до представителей креативного класса с очень внятным запросом и информированностью об авторах».

Сначала живопись, потом все остальное

В отношении спроса ситуация на российском арт-рынке, по мнению экспертов, очень мало отличается от общемировой. «Лучше всего по-прежнему продается живопись, затем фотография и скульптура», — говорит Катрин Борисов. Отдельные галеристы отмечают рост интереса к новым медиа, включая NFT и видео.

«В топе остается интерьерное, понятное искусство, — говорит Александра Лекомцева. — Как бы нам ни хотелось повышать продажи концептуального искусства, пейзажи, цветочки, котики и собачки продаются лучше всего. Естественно, если это работы хорошего уровня и качества, то их вполне можно отнести к современному искусству. Самый ходовой ценовой сегмент у массового покупателя — от 30 000 до 60 000 рублей».

Александра Лекомцева также отмечает тренд на омоложение: «Десять лет назад искусство покупали богатые люди, топ-менеджеры, уже полностью обеспечившие себя по пирамиде Маслоу. Сейчас, благодаря демократизации этой сферы, аудитория молодеет и расширяется».

Отдельные эксперты, включая Елену Белоногову, отмечают параллельную тенденцию: «Молодые люди больше обращают внимание на смысловые работы, ценится уникальность высказывания и концептуальность произведения. Растет и доля социальной ответственности: начинающие коллекционеры часто говорят, что покупают искусство, чтобы поддерживать конкретных авторов».

Искусство познается в сравнении

Как формируются цены на работы начинающих авторов и по каким принципам они меняются со временем, интересует не только новых участников рынка, но и профессионалов.

Российская «Ассоциация галерей» (АГА), куда входит 31 галерея современного искусства, планирует опубликовать программный документ о принципах ценообразования. Как обещают авторы, он будет основан на общемировых принципах, выработанных за последние десятилетия. «В случае с начинающим художником первая цена складывается из стоимости продакшена, гонорара автора и издержек галериста, которые сильно зависят от региона, — рассказывала основательница галереи Syntax Эльвира Тарноградская на одной из дискуссий недавней ярмарки |catalog|. — Репутация галереи тоже учитывается. Дальнейшая цена будет зависеть от числа музейных выставок, публикаций в прессе, попаданий в значимые коллекции». Примерно так же действуют и молодые галеристы. «Мы формируем цены, отталкиваясь от аналогичных работ, — говорит Владислав Духанин. — Совсем недавно мы подписали договор с молодой художницей Ариной Франк. Ее графика размером 30 × 20 см стоит около 20 000 рублей. Это абсолютно нормальная цена работы молодого автора, который успел поучаствовать в нескольких выставках».

Сергей Лимонов, объясняя, почему он сосредоточен именно на искусстве современных российских авторов, говорит: «Каждый миллион рублей на российском рынке стоит как миллион долларов на западном. Мы можем закопать кучу денег в западное искусство, но получим третьесортную коллекцию. Здесь, вкладывая в российских авторов относительно небольшие деньги, мы помогаем художникам и способствуем значительному подъему всего рынка».

Автор: Александр Быковский