«Мама, можно я буду толстой?» Вопросы о поиске себя и принятии своей внешности
В практике Катерины Мурашовой произошел очередной интересный случай. Психолог предлагает принять участие в мозговом штурме и поразмышлять о прочитанном
Случай Маргариты
В кабинет зашла женщина без ребенка. Говорит честно:
— Я записалась к вам со своей собственной проблемой. Но вы же семейный психолог, а моя проблема влияет на мою семью, опосредованно, но очень сильно.
— Я вас слушаю, — нейтрально ответила я.
Женщина выглядела успешной и ухоженной. У нее была современно-стандартная внешность со следами недешевых пластических операций. «Не знаю, есть ли у нее свой коуч, — подумала я. — Но свой косметолог, парикмахер, визажист и хирург имеются наверняка. Может быть, ее проблема — отношения с мужчинами? Что-нибудь такое в стиле материалов из журнала Psychologies…» Имя у женщины подходящее к ее внешности — Маргарита, но она говорит, что с детства привыкла, чтобы ее звали Ритой, почти все так и зовут, и если мне не трудно… Мне не трудно:
— Рита, так с чем вы ко мне пришли?
— У вас более или менее недавно был материал про старших подростков, которых родители сначала пристраивали в институты, потому что дети не знали, кем им быть, потом их оттуда выгоняли, и семьи их к вам приводили, и все они не знали, что делать дальше. И, что гораздо хуже, они не знали, кто они такие. Я прочитала и как-то сразу поняла, что это про меня.
Я удивилась и уточнила:
— Вашего сына выгнали из института?
— Нет-нет-нет! — женщина замотала головой. — Это я, я сама! Я, оказывается, совершенно не знаю, кто я такая!
— Но как же это может быть? — спросила я. — Ведь вам же не 18 и не 20 лет. Вы явно получили какое-то образование, скорее всего, где-то работали и работаете. Да даже ваша внешность и стиль говорят о том, что вы много над ними трудились.
— Да, да! Именно так! — теперь Рита энергично и согласно закивала. — Все это я делала и делаю сейчас, но получается, что я все равно не знаю, кто я.
— Расскажите подробней… — сдалась я.
— Мои родители никогда не заставляли меня делать уроки, — неожиданно вспомнила Рита. — Им, кажется, было вообще все равно, как я учусь. Только не подумайте, что наша семья была какая-нибудь неблагополучная — вовсе нет, нормальная совершенно, рабочая, трудолюбивая семья: мама, папа, бабушка, тетя, два кота и четыре канарейки. Я потом, уже в старших классах, как-то у них спросила: «Почему вы никогда меня не мотивировали хорошо в школе учиться?» Они очень удивились, честно подумали и ответили: «А зачем? Ты же и так училась, ну, как могла… А к чему же нам-то ребенка расстраивать?» Училась я в начальной и средней школе плохо, тройки — почти по всем основным предметам, хотя школа была самая простая. Одноклассники меня в общем-то не дразнили, а учителя — не особенно ругали. Просто было такое общее мнение, с которым я сама (вот ужас-то! — думаю я сейчас) была практически согласна: «Ритка — не то чтоб уж совсем тупая, но туповата». В еде меня тоже никто никогда не ограничивал. Наоборот, я помню, что о моем хорошем аппетите родные всегда говорили с гордостью и умилением. Дома практически всегда либо лепили пельмени, либо — пекли пироги с разными начинками. Наваристых супов обычно в холодильнике было два — на выбор. Про любую беду или неудачу говорили: ну что ж, пойдем тогда чайку с пирожками выпьем. Или прямо: надо это дело заесть. Мама и бабушка очень любили принимать гостей — и обязательно угостить их так, чтоб они из-за стола встать не могли. Опять же я не помню какой-то прямой травли из-за своего лишнего веса. Однажды меня не взяли в бесплатный кружок народных танцев, вполне дипломатично сказав: девочка, ты сначала похудей, а то танцы — это ж такая нагрузка на сердце, тебе оно просто вредно будет. Девчонки могли сказать про какую-нибудь одежду типа лосин: «это тебе не пойдет» или «это на тебя не налезет». А так опять же практически нейтральное общее мнение: Ритка у нас — толстая.
— Вы тогда, в начальной школе, от этого «общего мнения» переживали, расстраивались?
— Вот, пыталась вспомнить не раз — и не помню. Все мои родные, откровенно говоря, были толстыми и не семи пядей во лбу, и совершенно по этому поводу не беспокоились. В ходу были поговорки: «Хорошего человека должно быть много», «Пока толстый сохнет, худой сдохнет» и прочее такое. Среди одноклассников у меня всегда были подружки и приятели, я, как и мои родные, тогда была общительна, любила приглашать к себе в гости и угощать, никакого отчуждения или одиночества никогда не чувствовала. Могла даже принести мешок пирожков в школу и угостить не только подружек, но и учительницу: берите, берите больше, Марья Петровна, это с брусникой, а это вот с печенкой и луком, на большой перемене с Ольгой Васильевной чайку попьете.
Телевизор (точнее, три телевизора в разных комнатах и на кухне) у нас был включен примерно всегда. В компьютер папа и тетя после работы играли и меня к тому приобщали активно, опять же друзья любили ко мне прийти и поиграть (им дома запрещали). Телефоны новые мне дарили на день рождения регулярно (бабушка и ее сестра «донашивали» предыдущие), и никогда, сколько себя помню, взрослые их использование не ограничивали. И вот именно там-то, в телевизоре и интернете, я впервые и увидела, и осознала, что бывает другая жизнь и другие люди. Первое, что я сумела про них понять: они, эти люди, по-другому выглядят. Они стройные, у них нет прыщей, они красиво одеваются и красиво красятся. Потом я в своем осознании пошла, можно сказать, вглубь — поняла, что эти люди едят здоровую пищу, поддерживают свою физическую форму регулярными физическими упражнениями, носят вещи только из качественных материалов и, кажется, как-то иначе, чем моя семья, проводят досуг. Про последнее у меня были некоторые сомнения: я думала, что возможно, эти люди ходят в театры и в музеи, читают книги — это было как-то неочевидно. Но практически наверняка уделяют много времени уходу за собой, следят за модой, посещают разные клубы, где общались между собой.
Я посоветовалась с подружками, которые в моем кругу считались умными. Они сказали: для того чтобы так жить, нужно очень много денег. Тебе, нам не светит.
Я плотно задумалась про деньги в нашей семье и поняла, что мы никакие не бедные. В нашей семье все работают и вовсе не плохо зарабатывают, у нас две машины и большая дача с огромным земельным участком в Псковской области. И еще есть участок (до него «руки не доходят») и квартира покойной тети Зины, которую сдают. Нет, дело тут кажется не в деньгах! — подумала я. Во всяком случае не только в них.
И вот именно тогда, по всей видимости, у толстой и глупой Ритки появилась цель изменить свою жизнь. Начала я с самого простого и очевидного — стала лучше учиться и похудела. У меня все довольно быстро получилось, потому что никаких заболеваний или противопоказаний не было, я просто много ела, мало двигалась, много сидела за телевизором и телефоном и мечтала на уроках о чем-то неопределенном, и тогда, когда пыталась делать домашние задания. Потом, в результате, в основном списывала их из сборников «Готовые домашние задания».
За полтора года, к концу девятого класса я похудела на 17 кг и стала учиться без троек. Учителя приводили меня в пример (большинство моих одноклассников в это время, наоборот, теряли интерес к учебе). Мои родные качали головами и даже пытались отвести к врачу — обследоваться на предмет тяжелого заболевания.
Все думали, что после девятого класса я поступлю в колледж, но я решила идти в старшую школу, а затем в университет.
«Это может и неплохо, — сказал отец. — Но кем ты хочешь стать? Неужели врачом или инженером?!»
Я не чувствовала в себе призвания ни к тому, ни к другому (ни к чему-либо иному) и неопределенно сказала, что, дескать, там посмотрим…
Характер у меня за это время тоже сильно изменился. Я была постоянно голодной (особенно хотелось сладкого) и, может быть, поэтому злой и циничной. Прежние подружки от меня как-то отошли, одна из них сказала: Ритка, ты, конечно, офигенно теперь выглядишь и все такое, но я тебя, знаешь, побаиваюсь, потому что ты уже как будто и не ты. Я спросила: а кто же я теперь? А она ответила, не скрывая обиды и даже разочарования: ну это уж ты сама разбирайся! Я тогда решила, что она просто мне завидует.
Никакого призвания и к одиннадцатому классу у меня так не появилось. Книг я не читала, музеев не посещала (в конце концов решила, что это необязательно). Ходила на фитнес. Прошла несколько курсов по уходу за внешностью. Сформировала стиль в одежде (для новой фигуры это оказалось легко — на мне почти все сидело так же идеально, как на моделях и манекенах). Выглядела в зеркале просто уже очень хорошо. В старшей школе и в институте было много ухажеров. Получила специальность — арбитражный управляющий, но работаю я сейчас в основном проект-менеджером. Муж — второй, у него крупная фирма. Никакой особой любви, но — нормальные партнерские отношения, и его и меня вроде все устраивает. Он говорит, что мое наличие украшает его жизнь и делает ее более удобной. В принципе я могу под этим подписаться. От первого брака у меня есть дочь Лаура. Сейчас ей тринадцать.
— Рита, но что же не так? Когда-то подростком вы поставили себе цель изменить свою жизнь — и достигли ее. Отнюдь не каждый может похвастаться таким видимым и однозначным результатом.
— Да, но, понимаете, я по-прежнему все время хочу есть! — Рита внезапно запустила пальцы с хищным маникюром в хорошо уложенные волосы. — Я как будто все еще хочу заесть какую-то неопределенную беду — мне часто снятся бабушкины наполеоны и пироги с рыбой и черемшой. Я не могу себе этого позволить…
— Ну это да, — согласилась я. — Видимо, этот очаг возбуждения не угасает вообще. Я знаю как минимум двух профессиональных диетологов, которые сами, кажется, давно не едят сладкого, но практически все время об этом пишут… Но ведь дело того стоило?
— Что за дело? Что это вообще было за дело?! — вот в чем вопрос, — горько сказала Рита. — Я ведь, представьте, так до сих пор этого и не знаю. У дочки подружки хотят быть похожими на каких-то поп-исполнителей или блогеров, подражают им. Не поверите, но я им почти завидую: у меня-то даже такого конкретного идола никогда не было. И друзей давно нет, только коллеги, жены сотрудников мужа и светские приятельницы. Самые теплые отношения последних лет, возможно, с моей педикюршей, у нее сына в армию забрали — мы вместе плакали. Но вообще-то я холодная стерва, и все мои подчиненные и даже родные это знают. Бабушка моя, когда умирала, я проститься пришла, мы сначала думали, она меня уже не узнает, но она вдруг шепчет: где же моя Риточка-пампушечка? Нет ее? Или она там внутри сидит? Едва ли не каждый день почему-то ее слова вспоминаю…
Почему я теперь пришла? Лаура, моя дочь, все детство мною восхищалась, говорила: мамочка, ты у меня самая крутая и самая красивая. А я ей всегда честно объясняла и показывала, как это делается и чем надо поступаться. И в гимназии она у меня учится, и репетиторы, и плавание, и тренер по теннису, и английский, и курсы личного имиджа для подростков я ей уже присмотрела. И вот тут она недавно жила несколько дней у моих родных на каникулах. Вернулась — щеки округлились, глаза мечтательные, с поволокой, телефон из рук не выпускает — и вдруг спрашивает меня:
— Мама, а можно я буду толстой?
Это было так неожиданно, что я не удержалась и рассмеялась в голос. Рита взглянула удивленно.
— Тот же возраст, что и у вас когда-то, — пояснила я. — Желание вырваться из стереотипа, изменить себя, свою жизнь.
— Да, действительно, я не подумала — практически тот же, — задумчиво протянула Рита. — Но ведь она еще и объяснила: разреши мне, мама, мне так будет теплее… И я вдруг поняла, что все эти годы мне не только голодно, но и холодно жить… Лауре я, конечно, все разрешу, но вот что мне делать с собой?
Уважаемые читатели, давайте проведем небольшой мозговой штурм и попробуем накидать идей и советов на следующие темы:
- Была ли изначально какая-то цель у преображения Риты? Если да, то в чем она состояла?
- Преображение безусловно состоялось и было в общем-то социально одобрено на всех уровнях. Почему же Рите «холодно все эти годы»?
- Чего на самом деле теперь хочет всегда восхищавшаяся матерью Лаура?
- Что делать Рите? Вернуться назад? Идти вперед? Но — куда?
- Как вы относитесь к тем очевидным социальным ролям и стереотипам, которые транслирует вступающим в жизнь Ритам современная массовая культура? Вечное ли это явление или сейчас, в последние десятилетия у нас появилось в этой области что-то особенное?
Спасибо всем, кто найдет возможность поделиться своим мнением. Я их, разумеется, опубликую в нашей традиционной рубрике «Люди пишут письма». Свои соображения и советы Рите присылайте по адресу: [email protected].