Иллюстрация: Veronchikchik

Сегодня у нас с вами, уважаемые читатели, окончание истории Ларисы, которая много лет, с раннего детства, практически всю свою жизнь «входила в положение» своих многочисленных родных и близких, и в конце концов ее это значительно «достало».

Во-первых, конечно, спасибо всем, кто прислал письма-отклики на эту историю. Я их в самое ближайшее время опубликую в нашей традиционной рубрике «Люди пишут письма». И знаете, что я могу сказать после их прочтения? В данном случае «бытовая психология» читателей в большинстве случаев просто полностью, стопроцентно совпадает с моей собственной первой реакцией на историю Ларисы.

— Вы устали «входить в положение» других людей, — сказала я ей. — За много лет вас это истощило, уплощило до такой степени, что позволило дочке-подростку в запале бросить вам ужасные слова: «Я не знаю, зачем ты вообще живешь!» И очень похоже на то, что она сказала это не от себя (подростки вообще мало думают о других, они максимально центрированы на себе и своих собственных проблемах — реальных или выдуманных), а как бы в виде отклика, эха, озвучивания от, так сказать, имеющегося в семье эфирного поля, то есть в конечном итоге от вас же самой. И что же теперь? Видимо, другого выхода у вас нет — выйдите из «их положения» немедленно. Зайдите в свое. И пусть теперь они к вам, в ваше положение ходят и там осматриваются. Или по крайней мере научитесь чередовать. Раз — вы, раз — они.

Мне казалось, что я все очень ловко и красиво сформулировала. Осталось только обсудить детали.

Но Лариса смотрела на меня печально. Видно было, что никакого инсайта у нее от моих размышлений не случилось, а какие-то препятствия к исполнению вроде бы здравой программы имеются.

— Возражайте, — велела я.

— Я много сижу в интернете, — неожиданно призналась женщина.

— Не вы одна, — я пожала плечами. — И…?

— Знаете, там есть всякие группы и сайты, где вот всякое такое и обсуждают: семья, мужья, любовники, дети, отношения…

— Знаю, — я кивнула еще раз. – Люди делятся наболевшим и дают друг другу советы.

— Вы это не осуждаете? — слегка оживилась Лариса.

— Господи, да кто я такая, чтобы осуждать?! — я даже слегка всплеснула руками от возмущения. — Люди всегда искали возможности безопасно и в какой-то степени анонимно выговориться о себе, о своих проблемах и получить совет или отклик от разных, зачастую весьма причудливых структур. Религия, исповеди… Но, вообще-то, первое, что я припоминаю, — это биографии чиновников-бюрократов на египетских стелах. Писались всегда от первого лица. Я, такой-то…

Лариса взглянула на меня с некоторой опаской (такой контекст для ее проблем явно был ей внове), но потом, обдумав мною сказанное, слабо улыбнулась.

— Ну вот я там, в этих группах, обычно молчала, только читала и совсем редко комментировала. Но после своего срыва решилась все-таки написать, рассказать свою историю. Люди очень доброжелательно откликнулись. И там мне… я даже не знаю, как сказать…

— И там вам все хором посоветовали ну вот ровно то же самое, что я сейчас, — я даже не спрашивала, а утверждала.

Лариса кивнула, не поднимая глаз. Ей явно было неловко. При этом я отчетливо понимала, что происходит: она по привычке «вошла в мое положение» и теперь переживает, что поставила психолога-профессионала в нелепое положение — его рекомендации до буквы совпали с рекомендациями завсегдатаев группы семейных сплетен из интернета.

Спросила вслух. Лариса подтвердила. Я уверила ее, что переживать ей совершенно не о чем: на первый взгляд решение действительно кажется совершенно естественным и исполненным нормального человеческого здравого смысла. Но ведь есть еще и второй, и третий взгляд.

— Еще они мне сказали, что мною всегда, с рождения все манипулировали. Что в семье я была всеобщей игрушкой, а моим собственным мнением никто и не интересовался. Что по-настоящему меня никто никогда не любил, и теперь я должна наконец полюбить сама себя. Что мой муж и его мама — абьюзеры, и сейчас по их стопам идут наши дети. Что моя дочь занимается газлайтингом. Что я должна им не поддаваться и отстаивать свою самость и свои интересы.

— Объясняйте, почему нет, — сказала я. — У меня уже есть гипотеза, но хочу услышать ваш расклад.

— Наверное, потому что это я сама и есть, — подумав, сказала Лариса. — Никакой другой меня просто не существует. Весь вот этот навык «входить в положение» и тот опыт, те впечатления, которые я, входя в чужие положения, набрала за много лет. Мое общественное представительство. В семье, на работе, в других местах. Вы ведь, наверное, догадываетесь, что меня в основном везде считают хорошим, добрым и покладистым человеком? Если я сейчас из всего этого выйду, то окажусь в пустыне. 

— То есть, иными словами, ваша доброта, покладистость и «входибельность» никогда не были маской, под ними никогда не скрывалось никакое «истинное я», это вы и есть?

— Похоже, что да, — Лариса опять опечалилась.

— Вас это расстраивает? Отсутствие двойного дна, сложной натуры, демонического Чайльд-Гарольда внутри вас?

— Ну, немножко расстраивает, конечно, — хихикнула Лариса (похоже, в дополнение ко всем прочим своим достоинствам, она умела еще и быть честной перед самой собой). — Чего ж это: у всех, получается, есть, а у меня — нет?

— У вас — нет. И это само по себе достаточно уникально. Понимаете, Лариса, уникальным стечением благоприятных обстоятельств вы — чеховский человек будущего. Помните? «В человеке все должно быть прекрасно…»

— Как это?! — Лариса вспыхнула румянцем, выпрямилась, широко распахнула глаза и вдруг стала почти красавицей. 

— Ваши родители и прародители любили вас, как нежданный уже подарок судьбы, преданно и нежно. Они могли бы своей любовью превратить вас в никчемного и избалованного манипулятора (обычно так в таких обстоятельствах и случается), но у них хватило то ли ума, то ли инстинктов, чтобы этого не сделать. Вас абсолютно бескорыстно любил весь огромный клан, но, повинуясь их наставничеству, вы годами деятельно и упорно эту любовь «отрабатывали» — и в результате выросли хорошим и целостным человеком. Ваш муж, по его собственным словам, готов был пойти против собственной натуры и совершить любую подлость, лишь бы вас заполучить. Вам в жизни не хватает чайльдгарольдовщины? Так вот же она, ловите! Тот юноша любил вас с той именно страстью, которая в истории и литературе толкает на преступления. А если в вас где-то в глубине все-таки сидит мстительная часть натуры, то я вам больше скажу: тот яркий одаренный карьерист с синими глазами на встрече однокурсников вам не соврал. Возможно, он действительно всю жизнь будет вспоминать ту «чеховско-тургеневскую» девушку из своей юности и искренне думать, что вот, возможно, именно вы и были тем целостным идеалом, который он по своей глупости упустил и отдал другому, и теперь уже ничего нельзя вернуть, потому что все другие не идут и в сравнение…

Лариса заплакала.

— Хотите вернуть время и попробовать?

— Нет, конечно, — смех сквозь слезы. — То была моя юношеская влюбленность… И потом, я же сто раз входила в его положение и отлично знаю, что там...

Я дала ей еще поплакать, потом спросила:

— Ваша основная эмоция сейчас?

— Мне всех жалко, — внимательно прислушавшись к себе, сказала Лариса. — Маму, папу, мужа, дочку, бабушку старенькую…

— Не себя?

— Нет, конечно. У меня-то как раз все в порядке. Я вам не говорила? Я ведь еще и свою работу люблю.

— Да ладно. В христианстве это уже называется — грех гордыни, — засмеялась я. — Но знаете, что вы все-таки можете сделать?

— Что? — Лариса подалась вперед.

— Вы можете иногда приглашать их всех в свое положение как бы на экскурсию. Это всегда полезно, а для вашего рода – еще и традиционно и терапевтично. Ведь именно благодаря этому методу вы не выросли махровой эгоисткой.

— Да? — Лариса задумалась. — Звучит здраво. Но тогда мне надо будет там сначала как следует прибраться.

— Где прибраться? — не поняла я.

— В своем положении — где же еще? — усмехнулась женщина. — Если экскурсия, так надо же, чтоб пол был помыт, окна, экспонаты расставлены в нужном порядке…

— Гм… ну да… конечно… — теперь уже я, в свой черед, не очень успевала за ее метафорами.

— Первым делом я возьму детей и съездим с ними на каникулы в Рязанскую область, — решительно сказала Лариса. – Давно пора наконец что-то с домом тети Клавы решить… Пусть они там на месте посмотрят, поживут, войдут в положение и, может, посоветуют чего-нибудь, это же их наследство, чего я буду одна решать…

— Точно! С детьми в Рязанскую область! — обрадовалась я. — В дом тети Клавы. Войти, выйти и что-то решить.

— На том и договорились, — Лариса в последний раз шмыгнула носом, потом извиняюще улыбнулась: — Простите, что вас по пустякам, без всяких серьезных проблем побеспокоила…

— Выйдите немедленно из моего положения и вообще, — сердито сказала я. — В вашем возрасте надо уже научиться входить туда только по официальному приглашению. Не приглашают — не ходите.

— О, это разумно, спасибо, — и так с удивленным лицом она и ушла.

А у меня в результате нашего общения осталось ощущение, что я перечитала что-то из русской классики. Причем входящее в школьную программу.