За семью печатями. Беседа о традициях закрытых обществ с основателем клуба «Джинто» Ярославом Глазуновым и управляющим директором Анной Батизи

О традициях и современности

Ярослав Глазунов: По сути, отправная точка для создания клуба — это желание определенной группы людей иметь место, в котором они будут чувствовать комфорт и спокойствие для проведения личного и профессионального досуга. Именно такой стимул был у аристократии Великобритании в конце XVI — начале XVII века. Общественных заведений, где они могли бы собираться, попросту не было. Они могли бы, конечно, устраивать приемы в своих резиденциях, но хотелось иметь нейтральную площадку. Так начали появляться первые клубы — сначала в Великобритании, а потом в англосаксонском мире в целом. В Великобритании до сих пор насчитывается больше сотни традиционных членских клубов, в США они существуют в каждом крупном городе — Чикаго, Нью-Йорке, Лос-Анджелесе, Сан-Франциско. Информации об истории закрытых клубов в России буквально крупицы — кое-что мы знаем в том числе из художественных произведений, той же «Войны и мира» Льва Толстого, где достаточно ярко описываются торжества, которые проходили в Английском клубе.

Залы Английского клуба отреставрировали и отдали под экспозицию Музея современной истории России. Это здание — пример масштаба и размаха закрытых клубов. В целом красивое архитектурное сооружение и эстетическая составляющая очень важны для клубов. Потому что их члены — представители высшего общества и аристократии того времени. Например, здание Metropolitan Club в Нью-Йорке XVIII века постройки сейчас — одна из городских достопримечательностей. Туда водят группы туристов с экскурсиями.

Сегодня мы с уверенностью говорим, что являемся продолжателями традиций ведущих закрытых клубов еще дореволюционной России: Английского и Немецкого клубов, Дворянского собрания и Общества семейных вечеров, многочисленных столичных салонов. Я неоднократно слышал от своих знакомых из деловых и творческих кругов, что в Москве давно назрела необходимость воссоздания подобного особенного места для встреч. Это не ресторан, где вы не можете контролировать, кто будет за соседним столиком, это не ночной клуб, это не место, где вы занимаетесь прокачкой навыков или групповой психотерапией. Повторюсь, это место для качественного и комфортного проведения личного и профессионального досуга.

Марина Геворкян: Кто ваша аудитория сегодня?

Глазунов: Представители деловой, творческой и академической среды. Люди, которые 20–25 лет потратили на формирование своей карьеры, имиджа, репутации, связей.

Геворкян: Мне кажется, в основе всех клубов лежит желание человека найти равных и подобных себе, поиск некой общности. Если рассматривать вопрос антропологически, то человек — не самый сильный физически в животном мире. Но выжил он ровно потому, что мог договариваться. Люди могли договариваться друг с другом, люди создавали сообщества. Вот эволюция шла-шла-шла и дошла до таких более мелких сообществ в виде клубов.

«Сноб» создавался, когда уже был интернет. Мы перенесли желание общения из физической реальности в виртуальную. В 2008 году в клубе было порядка 500 человек — представители бизнеса, богемы, культуры. Успешные профессионалы, которые могут жить в любой точке мира, но по-прежнему думают на русском. Встречаться физически регулярно было достаточно сложно. Представительство «Сноба» в Лондоне устроило первую встречу клуба в «Альберт-холле» в ноябре 2008 года с концертом Земфиры.

Глазунов: В ноябре 2008-го? То есть в разгар финансового кризиса?

Геворкян: Да. «Сноб» стал таким виртуальным Ноевым ковчегом журналистов. Мы хотели всех этих прекрасных членов клуба — представителей бизнеса и культуры — не только объединить, но и сделать их источником контента. Поскольку все-таки «Сноб» — изначально медиа, он запускался человеком медийным, Владимиром Яковлевым, основателем «Коммерсанта».

Для клуба очень важен офлайн. Мне кажется, мы все поняли в пандемию, насколько важна роскошь человеческого общения. Все виртуальные, зум-переговоры могут быть лишь дополнением. Как показала практика, основные моменты нужно обсуждать с человеком face-to-face, иначе упускается масса всего...

Анна Батизи: Вся невербальная информация.

Геворкян: Мимика, энергетика. Совершенно согласна, что нужно место для своих, в котором можно и расслабиться, и переговоры провести, и просто поужинать с семьей или с друзьями.

Глазунов: Мне кажется, здесь важно тоже внести ясность и корректность определений: не все, что мы сейчас привыкли называть клубом, является клубом.

Геворкян: Да, совершенно верно.

Глазунов: Группа людей, объединенных определенным интересом либо профессиональной принадлежностью, — это не клуб, это сообщество. И у сообщества есть, как правило, очень четкая цель существования. Это обмен знаниями, собственное развитие, обмен контактами, создание контента. У клуба нет этих целей. Клуб — это закрытое пространство с конкретной философией и ценностями, где каждый из членов прошел строгий отбор и теперь может проводить время в комфорте со своими партнерами, друзьями и другими членами клуба. Сегодня в России «Джинто», пожалуй, единственный закрытый клуб. Мы очень ценим этот статус, поэтому предпочитаем избегать любых публичных форматов, даже таких, как это интервью, которое, скорее, является редким исключением, когда мы готовы немного рассказать о культуре закрытых клубов.

О разнице между закрытыми и открытыми клубами

Геворкян: Сейчас клуб «Сноб» значительно более открытый. В начале, конечно, у нас был совет, «редколлегия». Члены редколлегии голосовали по каждой кандидатуре — кого мы принимаем в клуб, а кого нет.

Глазунов: Мне кажется, это и определяет открытость или закрытость — наличие, так скажем, селективного органа и соответствующих правил.

Геворкян: Да. Сейчас у нас такого органа нет. А как в «Джинто» это происходит?

Батизи: Наш клуб — это во многом подтверждение статуса тех, кто в нем состоит. Например, к себе домой вы, как правило, зовете только близких по духу людей. Мы придерживаемся схожей концепции. Отбор кандидатов — целая процедура. У клуба выстроенная система управления: есть, например, отдельный комитет, который отвечает за отбор новых членов. Он состоит из действующих членов клуба, которые проводят интервью с кандидатами на этапе их рассмотрения и фактически проверяют соответствие ценностей кандидатов ценностям клуба. Критерии весьма жесткие. Такая селективность обеспечивает членам клуба необходимый уровень комфорта: у всех есть четкое понимание, кого они здесь могут встретить. Это повышает ценность нашего клуба.

Геворкян: А по каким именно критериям отбирают кандидатов?

Батизи: Процедура следующая: кандидата должен номинировать кто-то из членов клуба. Дальше номинанту необходимо получить рекомендацию еще одного действующего члена клуба. То есть один номинирует и отвечает за него, другой — должен подтвердить, что считает его достойным. После менеджмент проверяет репутацию кандидата. Комитет — четыре человека, генеральные директора крупных российских компаний, — принимает решение, допускать ли кандидата к серии интервью. Всего их должно быть четыре. Если интервью проходят положительно, члены комитета говорят: «Мы готовы рекомендовать правлению этого кандидата». Правление голосует. Непростая процедура с большим количеством фильтров. Но это осознанный и важный инструмент в культуре закрытого клуба.

Глазунов: Критериев на самом деле всего два. Квалификационный — человек должен обладать серьезным послужным списком, отражающим его «калибр» в профессиональной сфере. И ценностный — кандидат должен обладать теми ценностями, которые будут обеспечивать гармонию в пространстве. Мне не хочется заходить в клуб и испытывать дискомфорт от того, что за столом сидит пусть и уважаемый, но неприятный человек. Конечно, во многом это считывается на уровне интуиции.

Геворкян: В этом нужна химия.

Батизи: Мы считаем, что есть база, которая лежит в основе масштаба личностей, входящих в клуб. Это сложно измеряемый параметр, но тем не менее он всегда ощущается внутри клуба. Начинаешь чувствовать какую-то особую энергетику в пространстве. Она появляется за счет синергии — уважения, статуса, калибра, кругозора, ценностей, жизненных принципов и интересов членов клуба.

Геворкян: Учитывая такую систему отбора, с чего начинался «Джинто»?

Глазунов: У нас получилась гармоничная эволюция. Я начал интересоваться закрытыми клубами, наверное, в начале-середине нулевых. В одну из моих поездок в Лондон или в Нью-Йорк, не помню сейчас, знакомый пригласил меня в клуб, где он уже состоял. Я впервые столкнулся с таким форматом лично. После начал изучать эту сферу, читать о традициях и истории клубов в России. Понял, что для нашей страны это очень важный формат, который был востребован на протяжении последних трех столетий, но несколько утрачен в ХХ веке. Пришла идея, что надо возрождать этот формат. Плюс я прочел биографию Бенджамина Франклина — он состоял в сообществе, члены которого регулярно встречались и совместно вырабатывали социально значимые инициативы. В результате их бесед, например, возникли пожарные службы, публичные библиотеки... Я подумал: до клуба с закрытым пространством нам нужно еще идти, но начать можно с малого — с открытых дискуссий. И в 2015 году я начал проводить такие встречи примерно раз в месяц. Приглашал людей из сети моих контактов — были те, кто выступал, и те, кто слушал. Идея начала набирать обороты. Общая численность гостей достигла где-то 300 с небольшим человек. Дальше пришло время воплощать свою мечту и открывать постоянное пространство для встреч. 11 человек поверили и поддержали меня. Так сформировался костяк, ядро клуба. Большая часть из этих людей состоит в правлении клуба и сегодня.

При выстраивании формата мы, конечно, многое взяли из уже отточенной культуры закрытых клубов России и мира. Я побывал, наверное, в более чем 20 клубах как гость. У меня была возможность общаться с их руководством, поэтому я достаточно неплохо изучил процессы — как проходит номинация, что собой представляет процедура исключения из рядов клуба, как формируются строгие правила закрытых клубов. Нарушение правил — не пустой звук. Мы доносим до уважаемых людей, что правила клуба нужно уважать. Опоздания на встречи, дресс-код, разговоры по телефону не в специально отведенном для этого пространстве — мы деликатно напоминаем, что это неприемлемо. Сначала у людей реакция вроде: да я везде разговариваю, везде с телефоном, на работу хожу в джинсах и могу себе позволить опоздать — я же начальник. А в нашем клубе — нельзя. Так мы формируем высокую культуру и деловую ДНК современного бизнеса.

Геворкян: Какие еще существуют правила?

Батизи: Главное правило — взаимоуважение. В это входит по сути все: пунктуальность, определенный дресс-код, этикет. Если ты вступил в клуб, значит, согласился со сводом правил. Соответственно, у тебя уже есть определенные обязательства по отношению к клубу и по отношению к остальным членам этого клуба.

Касательно телефонов многие сопротивлялись. Но потом говорили: «Классно, что у нас строгие правила».

Глазунов: Интересно наблюдать, как, попадая в пространство клуба, его члены выключаются из ритма города.

Геворкян: Чтобы быть вне зоны доступа, люди далеко ездят, а тут у вас в Москве такой уголок.

Батизи: Это в том числе важно для психологической гигиены. У нас в клубе есть потайная комната, где ты можешь поговорить по телефону или поработать, и ты четко знаешь, что тебя никто не будет дергать. Можешь уйти в сигарную и вдруг, средь бела дня, погрузиться в абсолютно камерную атмосферу. Есть разные возможности отключиться, переключиться. А какие правила есть у «Сноба»?

Геворкян: Мы не терпим оскорблений, вычищаем жестко. Не терпим хейта, проявления агрессии. Плюс, конечно, мы должны соблюдать законодательство. Мы медиа, у нас в виртуальном пространстве нет высказываний, противоречащих законам РФ. А в офлайн-пространстве — взаимоуважительное общение друг с другом, соблюдение базовых человеческих ценностей, потому что мы находимся в культурном поле.

Батизи: Мне кажется, это цензура.

Геворкян: Да, фактически это цензура и самоцензура. Но в этом нет ничего плохого, на мой взгляд. Ровно за это люди платят. Facebook* тогда только приходил в Россию. 2009 год. Мы сделали социальную сеть фактически с полным функционалом Facebook*. «Никто не будет платить в Рунете, у нас все бесплатно, это противоречит правилам интернета». Нет, люди хотели общаться не с аватарками. Люди хотели хотя бы с экрана действительно видеть того, с кем они ведут дискуссию.

И в публичном пространстве все материалы на «Снобе» воспринимаются одинаково — что редакционные, что текст от блогера. Но ответственность лежит на нас как на медиа. За неуважительное отношение или за систематическое нарушение законодательства мы отключаем аккаунт и возвращаем деньги.

О привилегиях и потребностях

Глазунов: Клуб — это один из элементов стиля жизни, подчеркивающий статус и профессиональный успех. Это не социальный лифт, но у клуба есть определенный социальный эффект. У каждого из членов клуба есть частные инициативы: они патронируют организации, выделяют деньги и так далее. Мы же консолидируем все усилия как единая группа, чтобы в том числе делать что-то значимое. Мы определили, что на данный момент это будет сфера образования. Комитет сейчас вырабатывает механику.

Геворкян: Какие форматы мероприятий вы организуете для членов клуба?

Батизи: Например, гастрономические ужины на заданную тему, дегустации вина или виски, частные джазовые или классические концерты, тематические литературные вечера и совместные путешествия. В общем, все, что так или иначе можно назвать art de vivre.

Глазунов: По сути — еда, напитки, сигары, музыка.

Батизи: Получение удовольствия от совместного опыта.

Геворкян: Кто определяет программу и работает над ее составлением и организацией досуга?

Глазунов: У нас есть менеджмент, семь человек. Анна возглавляет команду. Мы ведем системную работу по организации досуга в стенах клуба. У каждого свои роли, и каждый член команды — суперпрофессионал. Есть человек, который отвечает за организацию поставок первоклассных кубинских сигар. Директор по гурмэ-опыту отвечает за кухню, шефов, винную карту. Кстати, винная карта у нас в клубе действительно удивит и порадует самого взыскательного ценителя. Есть человек, который курирует нашу джазовую программу.

Геворкян: Как определить, что закрытому клубу нужны новые люди?

Глазунов: Новые люди нужны, конечно. Если вы посмотрите на закрытые клубы, в том числе современные западные, то в среднем количество членов будет 1000, 1200, 1500 человек. Я думаю, что для нас комфортная численность 300–350 человек. «Джинто» — это некоммерческий проект. Я как основатель не ожидаю от него дивидендов, заработков.

Геворкян: Но он должен как-то самофинансироваться хотя бы.

Глазунов: Безусловно. Чтобы не требовать дополнительных вливаний. Но количество людей определяет просто интерес. Чем больше интересных людей соответствующего уровня, тем интереснее другим находиться в этом пространстве. Я знаю и понимаю мир бизнеса — бизнесменам неинтересно говорить о бизнесе. Они хотят быть частью академической и творческой среды. «Джинто» дает им такую возможность.

Геворкян: Мы это видим и на примере аудитории «Сноба». Согласно статистике, больше всего времени на сайте проводит премиальная аудитория — она самая читающая, глубина просмотра самая высокая, время на сайте самое длительное. Но они читают материалы не про бизнес, у них совсем другие интересы.

Батизи: Возвращаясь к вопросу, напомню, что у нас действует формат members get members. Это важная часть работы с членами клуба — создать комфортную атмосферу для того, чтобы они могли поделиться контактами людей, которых они также видят членами клуба.

Геворкян: Изменилось ли что-либо в этом году для клуба?

Батизи: Мы заметили увеличение интереса и активности. Потому что людям нужна общность. Клуб все же — место, где ты можешь встретиться с такими же, как ты, с равными, обсудить вопросы, просто расслабиться, выйти из этой зоны напряжения постоянного.

Геворкян: Войти в зону комфорта.

Батизи: Да, просто войти в выверенную и созданную специально для тебя зону комфорта.

Глазунов: Один из членов клуба, который по работе вынужден много путешествовать и редко бывать в России, сказал мне: «Я сейчас понял, насколько клуб для меня важен. Потому что сейчас, не имея офиса в широком понимании, живя в разных странах, я знаю, что у меня есть место в Москве, помимо моей квартиры, куда я могу приходить и работать, проводить встречи, встречаться с друзьями, с деловыми партнерами». Конечно же, это бальзам на душу — слышать, что человек настолько ярко чувствует ценность клуба даже на расстоянии.

Геворкян: Значит, были выбраны правильные базовые ценности.

*Продукт запрещенной в России организации Meta