Шаши Мартынова: Большой риск одного человека
Форрест
один человек пришел как-то раз
в какую-то церковь какой-то деноминации
неизвестно какой религии
и там довольно громко сказал,
не обращаясь, в общем, почти ни к кому
в отдельности,
что Бог — это Форрест Гамп,
и тут же сделался бит сразу по трем поводам:
сначала его отлупили те, кто не любит,
когда говорят про что-нибудь неизвестное,
потом отмутузили те, кто с ним не согласился
из-за несовпадения взглядов,
а следом добавили те, кто и так всё понимал,
но предпочитал помалкивать.
За пихтой
у одного человека в его основной жизни
был гвалт, беготня, много чего постоянно
лежало в стирке, какие-то люди,
туда и сюда, все разговаривают,
думал он все без разбору
даже во сне, брался при двух-то руках
за четыре-восемь чего-нибудь,
и так по кругу, по эллипсу, шаром;
время от времени, редко, он удирал
в соседнюю жизнь, без стука,
где нет никого, пихты,
перрон с одним поездом в день,
базальт — никакого метро, — и горлицы
ласково блеют в росе «приду-урок,
приду-урок, приду-урок»;
но однажды за пихтой какой-то другой человек
поймал его за штанину и поинтересовался,
что делает этот один человек в его единственной жизни.
один человек устыдился, что ходит без спросу в гости
на отдых, и спросил наконец разрешения.
другой человек, без восторга, но и без грусти,
предложил оставаться,
коммуналку только давай, мол,
теперь пополам.
Приходить
один человек повадился
приходить к выводам.
много лет приходил он к ним
то на чай, то заночевать,
то просто так, посидеть на диване.
выводы с их воспитанием
и общими принципами
все эти годы выказывали
гостеприимство,
а потом переехали молча
в соседний город
и адреса не оставили.
человек приходил к дому выводов,
сидел на коврике, не понимал,
за что.
пробовал делать выводы сам,
собирал мнения на помойках,
но все получалось не то,
неуютное, без гарантий.
со временем тот человек
понял, как приходить в лес,
на вокзал, в библиотеку,
и все, в общем, наладилось,
и он даже смог убрать со стола
фотокарточки памятных выводов
на антресоли.
Можно подумать
один человек выучил в другом языке
замечательное just as well:
just as well, если ты не родился
в Ипсуиче или на Чэринг-кросс,
если не остановить тебе
мясорубку при Дрохеде,
не растирать краски
ни малым, ни прочим голландцам,
не подымать паруса
на пятом фрегате к Вест-Индии,
не выживать от чумы,
не рожать королей,
не играть королев
и не убивать никого,
ни по каким причинам,
полагается — just as well —
быть одним человеком.
можно подумать, есть выбор.
От готовности далее
это тело
претерпело, —
думал один человек,
разглядывая.
нет, какое счастье,
оно всё ещё претерпевает,
это тело пока что претерпевает
счастье
и остальное иное.
гладил один человек
это тело,
оно потело и мерзло,
ждало, он гладил,
он, кажется, успевал
стать хорошим,
пока не все еще
претерпело,
кажется, успевал,
невзирая на эти ребра,
на эти сухие ссадины,
на вес, весь изнутри,
брал это тело в руки,
левую в правую,
тело плакало
от привязанности,
от готовности далее
претерпевать.
Понадеюсь
— але, это один человек?
— да, это я.
— звонит один человек. пойдем погуляем!
осень с летом сидят за одним столом
под пледами, но на веранде,
чай уже безо льда, но без рома,
полдевятого уже темно,
но ты представь: полдевятого!
сколько времени до полдевятого,
сколько всякого-разного времени.
— у меня дела, руки заняты, я не могу.
— но как же ловить момент,
когда заняты руки, что может
важнее быть, чем под пледами, но безо льда?
жизнь состоит из вот этого,
черт с ней, с памятью
и ее погребами, с консервами
из веранд и половины девятого
за одним столом, не черт — с этой жизнью,
которая чай, но без рома.
— я решил сегодня считать,
что проживу двести лет,
с абсолютной памятью
на все до единой веранды
во все времена вечеров,
и что все они повторятся один к одному
не раз и не два,
что никто никуда не уйдет,
все практически вечно.
нарушу, короче, диету
здоровой бдительности,
здравого смысла,
для остроты
или, наоборот, ради отдыха;
понадеюсь,
что завтра наступит.
Поддержать издание книги можно здесь.