Как не испытывать чувство вины, когда приходишь в церковь

«Дети болеют за грехи своих родителей».

«Ты хочешь сказать, что всего два греха совершила за месяц? Кто же так кается? Вот, возьми книжечку, почитай. Нужно внимательно за своей жизнью следить, мы каждую минуту согрешаем! На исповедь ты должна прийти с полностью исписанной тетрадкой».

«Все мы перед Богом бесконечно виноваты. Мы должны благодарить его уже за то, что он не уничтожил нас по всем нашим грехам».

Это реальные слова реальных священнослужителей, и, думаю, каждый может привести не один пример подобного подхода.

Замечали ли вы, что человек, пришедший в Церковь, часто замыкается на себе, у него пропадает блеск в глазах? Потому что он приходит в Церковь, чтобы изменить свою жизнь, а находит там неизбывное чувство вины. Нет перспективы, когда бы это чувство вины закончилось: ведь грешим мы каждую минуту, если не делом, то словом, а уж тем более мыслями. Помню, как меня самого еще ребенком это чувство вины побуждало записывать для исповеди все свои мысли, на это уходило все свободное время (и несвободное тоже).

Чувство вины, быть может, единственная реальность, которая остается с человеком на протяжении всего его пути в Церкви. Человек, как правило, приходит в Церковь — если приходит всерьез, а не поставить свечку на удачу — с осознанием своих ошибок и раскаивается в них, но после покаяния получает не успокоение, а стойкое сознание того, что вся его жизнь наполнена грехом, что мы грешим непрестанно, даже не замечая этого; что все мы наследники греха Адама и Евы («первородного греха»), которые были изгнаны из рая за свое непослушание; что от этого греха и вообще от грехов нас освободил Иисус, безвинно пострадавший за нас, подлых и неблагодарных; что тем не менее мы до сих пор все во грехах и непрестанно распинаем Спасителя своими поступками. И за все это мы достойны ада и вечной муки. Совсем недавно, в первую неделю Великого поста, в православных храмах звучали слова: Адам лишился рая, нарушив только одну заповедь, а что тогда будет со мной, нарушающим заповеди постоянно?

Представьте себе юношу, который говорит девушке «я люблю тебя» не в порыве чувств, а по распорядку, потому что его обязали повторять это тысячу раз по чёткам

Наконец, придя в Церковь, человек узнаёт, что должен регулярно вычитывать молитвенное правило, ходить на богослужения и соблюдать посты. Это хорошая мера самодисциплины, но неизбежные нарушения этого распорядка волей-неволей вызывают чувство, что ты «недотягиваешь». Как бы ты ни старался, чувство вины будет твоим неразлучным спутником. А самое парадоксальное, что цель при этом утрачивается. Для любви к Богу здесь не остаётся места. И не потому, что нет сил. Представьте себе юношу, который говорит девушке «я люблю тебя» не в порыве чувств, а по распорядку, потому что его обязали повторять это тысячу раз по чёткам. Представьте себе девушку, которая чувствует себя виноватой перед возлюбленным и просит у него прощения за каждый шаг. Есть ли перспектива у таких отношений? Бог не заслуживает большего?

Для любви к ближнему места тоже не остается. Человек, думающий о своей вине, не может открыть сердце ни себе, ни другому. Есть у чувства вины и оборотная сторона, характерная именно для религиозной среды. Это равнодушие к страданию. Речь идет не о повседневных неприятностях и страданиях — ты не можешь оставлять их без внимания, ведь это будет грех, — а о страданиях, так сказать, в глобальном масштабе, о страданиях как неизбежной участи большинства людей. Как у человека, играющего в агрессивные компьютерные игры, притупляется сознание ценности человеческой жизни, так и у того, кто считает ад закономерным окончанием жизни миллионов людей, пропадает эмпатия.

Я помню семилетнего мальчика, который спросил: «А некрещеный младенец, если умрет, сразу попадет в ад?» Это был совершенно равнодушный вопрос, заданный из любопытства. Это была попытка рационально достроить усвоенную мальчиком картину мира. И этот случай вполне типичный. Не так давно мальчик из верующей семьи пообещал моему сыну, что тот попадет в ад, потому что выбросил стеклянный пузырек с изображением храма. Я не жду от детей размышлений на тему справедливости бытия. Меня ужаснуло то, что они в принципе мыслят такими категориями, явно усвоенными от родителей. Что ад кажется им естественным следствием жизни изначально виноватого человека, и в такой системе ценностей для сострадания не остается места.

Можно ли найти форму традиционного христианства, которое было бы свободно от чувства вины?

Все эти фрагментарные зарисовки демонстрируют ту картину, с которой сталкивается очень много верующих людей, и отнюдь не только принадлежащих, как автор этой статьи, к Православной церкви. Религия устроена так, что чувство вины становится ее неизбежным спутником — если не уровне правил, которые не получается идеально исполнить, то на уровне мировоззрения, когда ты понимаешь, что при любом раскладе виноват(а) перед Богом.

Но как освободиться от чувства вины и остаться христианином? Или поставлю вопрос более прагматично: можно ли найти форму традиционного христианства, которое было бы свободно от чувства вины?

Ответ на этот вопрос я нашел для себя, когда стал читать Исаака Сирина, известного и в то же время малоизученного церковного автора, ставшего частью православного предания совершенно случайно и вместе с тем имеющего за спиной мощную традицию. Одновременно с этим я понял, что его слова — не его частное мнение, а отсвет масштабного мистического движения, не уступающего дзен-буддизму и каббале по способности отвечать на глубинные вопросы.

Когда в самокопании я отчаялся и дойти до дна, и подняться наружу, меня нашли такие слова Исаака: пока ты борешься со страстями, ты остаешься на их уровне. И ты никогда не поднимешься над ними, потому что, думая о своих грехах, ты останешься со своими грехами. А полностью остановить действие страстей у себя в душе ты не сможешь. Сам мир запрограммирован так, что в нем время от времени будет что-то «не слава Богу». Это выбор самого Бога, его эксперимент, а не следствие катастрофы. Вместо того чтобы копаться в себе и грызть себя, подумай о том, что за пределами тебя. О Боге, который хочет принести нам радость. Который создал этот прекрасный мир, чтобы мы жили в нем как в доме, и хочет, чтобы мы радовались в нем.

В недавно открытом «пятом томе» сочинений Исаака Сирина сказано прямо: Бог не наказывает людей за грехи. Беды, случающиеся с тобой, можно объяснять разными причинами (самая простая из них — признание естественных последствий, но сам Исаак предлагает много разных «рецептов»), но это точно не наказание Божье. А ведь неприятности, случающиеся с нами, — это очень сильный источник чувства вины. И «Бог тебя накажет» вбивают в голову своим детям даже далекие от религии люди.

Эта весть, выраженная так прямо и энергично, потрясла многих христиан, начинавших забывать, что Бог — это отец, а не только «царь» и «судия»

Исаак Сирин устраняет мощнейший источник чувства вины в христианстве — понятие о первородном грехе. Он говорит прямо, что изгнание Адама и Евы из рая было не наказанием за грех, а приглашением изменить этот мир.

Исаак принадлежал к общине, существовавшей с апостольских времен в Персии — примерно на той же территории, где в еврейской общине был создан Вавилонский Талмуд, а в мусульманских общинах оформились суфийские ордена. Христианство здесь никогда не было государственной религией, и на протяжении веков христиане должны были отстаивать свою веру сначала перед зороастрийскими шахами, а потом перед халифами. В этой ситуации религия вины и упадка была бы обречена, только религия радости и силы могла бы отвечать на этот постоянный вызов. И в ту эпоху, когда многие всерьёз ждали конца света, в VII–VIII вв., когда арабские завоевания разрушили привычный миропорядок на Востоке, эта религия радости ответила на вызов самым ярким своим проявлением — мистическим движением, к которому принадлежал Исаак Сирин. 

Под мистикой я понимаю здесь способность говорить о своих чувствах к Богу. «Коллеги» Исаака Сирина по мистическому движению — люди с загадочными для нас именами Афнимаран, Иоанн Дальятский, Иосиф Хаззайя и многие другие — говорили и писали о том океане божественной любви, который они нашли в своих сердцах и который скрыт в каждом человеке. Эта любовь не меняется под действием обстоятельств, никакие поступки человека не могут ее уменьшить. Бог любит тебя безусловной любовью. Доверься ему, говорили они, и ты почувствуешь эту любовь. Доверься, а не вини себя, иначе ты проживешь всю свою жизнь и не узнаешь, что носил в своем сердце эту любовь, но не впустил ее в себя.

Эта весть, выраженная так прямо и энергично, потрясла многих христиан, начинавших забывать, что Бог — это отец, а не только «царь» и «судия». Буквально за век сочинения Исаака Сирина и других  мистиков преодолели границы враждующих империй, перелетели через стены, разделявшие рассорившиеся христианские общины в Месопотамии, Сирии, Палестине, Египте, Византии. Сочинения Исаака Сирина и Иоанна Дальятского очень рано вошли в православный книжный канон, а во втором тысячелетии стали известны и в Римско-католической церкви.

Постепенно эта весть угасла. Общинам проще существовать, когда они основаны на чувстве вины, а переживание любви невозможно загнать в рамки. Любовь изгоняет страх (1 Ин. 4:18) и свободна по своей природе, а вина — удобный способ воздействия на людей. Но свершившееся событие остается навсегда. В лице Исаака Сирина и других мистиков его круга мы получаем подтверждение того, что не нужно «перекраивать» христианство, не нужно отказываться от своей христианской идентичности, чтобы избавиться от чувства вины. Что христианство как религия любви и радости возможно и внутри традиции, а не на волне разрыва с ней. Что христианин может не чувствовать себя виноватым за то, что у него нет чувства вины. И человеку, который пытается вызвать чувство вины, отталкиваясь от религиозных положений, будь то священник или любой другой доброжелатель, можно ответить, не опуская глаз: «Не питайтесь жертвами за грехи народа Моего» (см. Ос. 4:8).

Автор: Максим Калинин