Глеб Городянкин, создатель музея «Конь в пальто»: Мы развенчиваем миф о нищем крестьянстве
Ɔ. Глеб, вы родились в Риге, большую часть времени проводили в Москве. Как в вашей жизни появился Переславль?
Глеб: Переславль — это особая локация, место, в котором мне комфортно. Здесь жизнь человека соразмерна окружающему пространству, если можно так выразиться. Я давно увлекся коллекционированием, так что, когда покупал землю в Переславле в начале 2000-х годов, уже была мысль о музее и о гостинице. Искал тихое место не на центральной улице, но с инфраструктурой. Участок на Конной улице был выбран осознанно.
Ɔ. Ольга, а у вас?
Ольга: В моей жизни Переславль появился вместе с Глебом, то есть когда у нас начались отношения. Я была обычной москвичкой, для которой отъехать от столицы на 70 километров значило, что я еду на дачу и это очень далеко. Когда Глеб однажды сказал мне посреди рабочей недели: давай-ка сейчас быстренько смотаемся в Переславль, заодно и посмотришь, у меня было ощущение, что мы съездим один раз на волне свежих чувств и все. Поехали после работы, всю дорогу были заняты разговором, и показалось, что ехать не так уж и далеко. На следующий день мы встали часов в семь утра, и Глеб повел меня на городские валы, к Спасо-Преображенскому собору. Было лето, было красиво, и это место показалось мне волшебным. С тех пор это определяет мое впечатление о Переславле.
Ɔ. Глеб, получается, что дом в стиле палат XVII века — кажется, единственную в России реконструкцию такого рода — вы начали строить еще до знакомства с Ольгой?
Глеб: Да, дом строился много лет, были сложности с согласованием, ограничение высотности, по фасадам и так далее. Вначале я хотел сделать его по образу посадского дома в Суздале: каменный низ и деревянный верх, — но чиновники его зарубили. Тогда я перерисовал в соответствии с требованиями — и получились каменные палаты в стиле XVII века.
Ɔ. Хотя Переславль находится не очень близко, все же среди московской публики у него давно особый статус. То художники выезжают туда на пленэры, то студенты на практику, то дачники. То есть место это известное, многие ездят сюда даже на один день просто погулять.
Глеб: В Переславле есть своя тусовка из экспатов, дауншифтеров, художников. Инфраструктура для индивидуальных туристов развивается. Мы пока не можем качественно изменить городскую среду: в период стихийного рынка 90-х — нулевых здесь появилось много интересного, но и визуального мусора стало очень много. Проблемы и с исторической застройкой, и с озеленением. Все это не украшает город. Безусловно, городские власти делают много: начали косить газоны, появилась уборка.
Ɔ. А в этой запущенности не было особой прелести?
Глеб: Для тех, кто любит природную запущенность, в парке есть чудесные экотропы, там всё в первозданном виде. Запущенность рукотворная скорее навевает уныние. Сейчас создан пилотный проект благоустройства. Надеемся, что появление городской среды даст определенный социальный лифт людям, которые в этом пространстве живут. Думаю, что московский феномен, когда появление общественных пространств трансформировало социум, может быть экстраполирован и на малые города.
Ɔ. В своем музее вы рассказываете историю крестьянского дизайна, реабилитируете прошлое через коллекцию предметов, собранную на Русском Севере. Откуда такая любовь к этому сословию?
Глеб: В детстве меня мучили образованием и музеями, где-то на подкорке это осталось. Я увлекся коллекционированием русского текстиля XIX века, количество предметов росло. Но, так как дом строился не так быстро, как хотелось бы, делать то же самое, что я задумал в 2000-х годах, было уже бесполезно. Музей «Конь в пальто» родился несколько лет назад, вместе с отношениями с Ольгой. Для меня стал важен не столько сам артефакт, сколько та идея, которая за ним стоит. Мы цепляемся за какие-то зарубежные аналоги, и при этом то, что у нас есть свое исконное, либо отвергаем, либо интерпретируем в таком формате, что лучше бы мы этот стиль вообще не трогали. Условно есть дворец Алексея Михайловича. Наверное, дом Берендея пытается где-то воссоздать этот стиль. Но конечно, это некий китч, который многими воспринимается как что-то исконно русское. Между тем, если мы посмотрим на малые региональные города, не сильно облагороженные за годы советской власти, то увидим, что в конце XIX века там было развитое общество, городская среда, благоустройство, участие в нем горожан.
