Унижение и любовь в спецприемнике Сахарово. К чему готовиться задержанным на будущих протестных акциях
Быт в спецприемнике Сахарово
«Когда мы вышли из автозака в Сахарово, нас встретила комендант. Она сказала: “Девочки, я, конечно, в полном шоке от того, что вас так много и что вы тут оказались”, — и повела нас в женский блок. Сотрудники смотрели на нас с большим удивлением — видимо, мы напоминали им класс женской гимназии», — рассказывает «Снобу» Ольга, одна из арестованных на протестной акции 2 февраля. Она вышла из спецприемника в ночь на 8 февраля. По словам Ольги, арестованные сдали свои личные вещи, но в камеры попали не сразу: «Свободных камер не было, поэтому комендант привела нас в игровую комнату с мягкими матами на полу и кучей игрушек. Спать легли в бассейне с шариками».
В миграционном центре день проходит по более-менее четкому расписанию. Лара, которой дали пять суток ареста за участие в акции 2 февраля, рассказала, что арестантов в Сахарово будят в шесть утра: «Долбили руками и ногами по двери, кричали, что пора вставать. В семь утра приносили кипяток и рассыпную заварку, смеясь, спрашивали: “Что будете? Латте или капучино?”» По словам Лары, питьевой воды на всех арестованных часто не хватало, а еда, которую раздавали в спецприемнике, была очень невкусной: «Кажется, что рыбная котлета была приготовлена из рыбы, мяса, хлеба и вообще всего на свете». После завтрака в 8.30 утра в спецприемнике наступает время уборки, в 11.00 разрешают позвонить семье. Личные телефоны у арестованных забирают, но разрешают оставить сим-карты. Для звонка выдают аппараты, принадлежащие спецприемнику. «Те, у кого во время задержания были айфоны, сильно извращались, чтобы вставить симку», — рассказывает Ольга. Разговаривать можно 15 минут, но, по словам Ольги, в действительности получалось только пять: «Мы спрашивали, с чем это связано, а нам отвечали: “Вы с ума сошли? У нас два телефона на восемьсот человек!» Во время визита в спецприемник 9 февраля член ОНК Марина Литвинович привезла 11 новых кнопочных телефонов и переходники под разные сим-карты.
Днем арестованных выводят на прогулку, сейчас из-за морозов — всего на 15 минут, затем — обед. Ольга говорит, что некоторых арестованных за все время пребывания в Сахарово ни разу не отвели в душевую. Ларе и ее сокамерницам разрешили сходить в душ только после приезда правозащитников — 5 февраля, спустя трое суток после задержания. «В душевой одновременно находилось восемь человек. Мыться приходилось под кипятком — отрегулировать температуру воды возможности не было. Мы стояли возле душа, хватали воду руками и пытались как-то помыться», — делится воспоминаниями собеседница «Сноба». По ее словам, в душевой комнате было небольшое окно. Девушка заглянула в него и увидела небольшое помещение, где сидел мужчина. Он настраивал напор воды и мог наблюдать за арестованными, когда те мылись. Ольге и ее сокамерницам дали хозяйственное мыло, соду, зубной порошок, щетки, шампуни, но не дали полотенец: «После душа мы замотались в одноразовое постельное белье, которое оказалось тонким и оттого полупрозрачным, и пошли в нем по коридору. Там стояли сотрудники спецприемника мужского пола — было очень неприятно».
Отдельной проблемой для арестованных стали походы в туалет. Судя по рассказам и фото, справлять нужду содержащимся в Сахарово приходится в дырку в полу, которая находится прямо в камере за невысокой перегородкой. Собеседники «Сноба» говорят, что сначала стеснялись ходить в туалет, но в итоге когда кому-то это было нужно, остальные отворачивались, открывали окно и начинали курить. «Мы много говорили на эту тему и шутили, чтобы снять напряжение. Это помогло», — говорит Лара.
Остаток дня в Сахарово, по словам обеих девушек, зачастую был «хаотичным»: до ужина все занимались своими делами, в 10 часов вечера — отбой. Большинство сотрудников спецприемника были доброжелательными и отзывчивыми, говорит Лара: «Могли пальцем погрозить, говорили, что могут накинуть пару суток к сроку за нарушение распорядка, но мы их “игру” поняли и не обращали внимания». Ольга вспоминает сотрудников, которые демонстрировали свою власть и отказывались выполнять просьбы: «Нам нужно было отнести тяжелые матрасы из подвала в камеры на четвертый этаж. С нами была женщина, у которой недавно была операция, работники ей в помощи отказали — помогли арестованные».
Как рассказала «Снобу» одна из бывших арестованных, которая поддерживает связь с сокамерницами, днем 11 февраля в женском блоке спецприемника начались обыски — в камере работали 16 сотрудников, которые изымали электронные приборы, например, наушники, мотивируя это тем, что арестованные могут проиграть их «в азартных играх». Ранее об обысках в мужском корпусе сообщала «Медиазона». По информации издания, они были связаны с появившимся в сети роликом, в котором арестованные во время прогулки скандируют «Путин вор».
Йога, блатняк и романтика
По словам арестованных, после протестных акций в спецприемнике появились камеры, которые можно назвать «интеллектуальными комьюнити». Об одном из них «Снобу» рассказал доцент кафедры интеграционных процессов МГИМО Александр Тэвдой-Бурмули, которого задержали 31 января и отпустили из Сахарово после аппеляции 5 февраля (у Тэвдой-Бурмули диабет первого типа). Преподаватель сидел в камере со студентами, они играли в сделанные из бумаги шахматы и спорили о науке. «Досуг наш напоминал быт политкаторжан и ссыльных конца XIX века», — заметил Тэвдой-Бурмули. Особенно доценту запомнились дебаты о квотировании меньшинств во власти и мерах наказания для педофилов и убийц-рецидивистов. «В каждой камере были свои дискуссии. Человек, находясь в спецприемнике, закован в информационный “пузырь”. Если рядом не будет других людей, готовых поддержать интеллектуальную беседу, арестованному будет очень тяжело», — говорит доцент.
О том, как коротали время в женских камерах, «Снобу» рассказала Ольга: «В одной из камер репетитор по английскому учила девушек языку, в другой сидела тренер по йоге и проводила практики для желающих». По воспоминаниям Лары, сокамерницы играли в настольную игру Alias и разгадывали сканворды и судоку, которые им передали родственники и друзья, но большую часть времени обсуждали личное и делились мыслями о происходящем. В одной из камер девушки изготовили игральные карты с рисунками, которые отражали быт арестантов: «Под цифрой “6” у нас была какающая девочка, а “туз” — мобильный телефон», — рассказывает одна из собеседниц «Сноба». По рассказам арестованных девушек, чтобы принять обстоятельства, они с соседками по камере иронизировали над тюремной культурой: «Мы пели блатные песни, использовали тюремный жаргон. Чтобы расслабиться и посмеяться над ситуацией, говорили, что мы зэчки».
В одном из корпусов Сахарово есть библиотека, но, чтобы в нее попасть, нужно писать заявление, рассмотрение которого занимает несколько дней, поэтому у большинства арестованных возможность взять книгу появляется только под конец их срока. «Там были книги про Сталина, Мессинга, много литературы про криминал в России. С трудом можно найти классику — Толстого, Чехова, Хемингуэя», — говорит Ольга.
У арестованных в Сахарово есть возможность общаться с людьми из других камер, в том числе с мужчинами. Лара вспоминает, как один раз молодые люди во время вечерней прогулки спели девушкам колыбельную, а в другой — передали шоколадку с верхнего этажа: «Они опустили ее в пакете. Нам было очень приятно». Молодые люди пытались познакомиться с девушками — обменивались с ними номерами мобильных и никами в соцсетях. «У нас возле батареи было отверстие, через которое можно переговариваться с соседней камерой — там жили четыре мальчика, мы с ними разговаривали о музыке и кино. Было забавно», — рассказывает Ольга.
