Иллюстрация: Маша Млекопитаева
Иллюстрация: Маша Млекопитаева

Практически все, что написано о сексуальном насильнике, — о мужчинах. Неужели это именно в их природе? Ответ на этот вопрос не так однозначен, как может показаться на первый взгляд. С одной стороны, подавляющее большинство преступлений на сексуальной почве действительно совершают мужчины. Так,  например, согласно канадской статистике, 98% всех обвиняемых в сексуальных преступлениях — мужчины (при этом они составляют 85% обвиняемых в насильственных преступлениях в принципе). 

Мужчины также традиционно чаще выражают интерес к нестандартным сексуальным практикам, фетишам, половым извращениям и чаще получают диагноз «парафилическое расстройство» — повторяющиеся, интенсивные, сексуально возбуждающие фантазии, действия или поступки, калечащие или доставляющие дискомфорт. В одном исследовании, впервые опубликованном в 2014 году, ученые попытались обнаружить корреляцию между пристрастием к тем или иным парафилиям, гендером, собственным ощущением мужественности/женственности и некоторыми другими факторами: неонатальными нарушениями, уровнем либидо, уровнем сексуальной активности, уровнем импульсивности, уровнем социальной конформности и так далее. Опрашивали не только пациентов с диагнозом «половое расстройство», а составили широкую выборку из обычных мужчин и женщин. Исследование обнаружило существенную гендерную разницу. Фантазии, которые включают те или иные фетиши и извращения (эксгибиционизм, садизм, мазохизм, трансвестизм, вуайеризм), бывают и у мужчин, и у женщин. Однако наполнение этих фантазий отличается. Так, у мужчин превалируют фантазии садизма, эксгибиционизма и фетишизма, а женщины опережают в фантазиях мазохистического содержания. 

Другое исследование широкой выборки среди мужчин показало, что 64% из них выразили интерес как минимум к одному из половых извращений, 59% сказали, что фантазируют об этом, а 44% — что практикуют. На первом месте стоял вуайеризм (35%), затем фетишизм (30%), садизм (22%), мазохизм (16%), фроттеризм (13%). Последнее, возможно, объясняет, почему почти каждой женщине известно, что такое «притирание в транспорте». Меньший процент мужчин проявили интерес к педофилии (10%), трансвестизму (5%) и эксгибиционизму (4%). Практически по всем парафилиям мужчины показали больший уровень интереса и меньший уровень отвращения, чем женщины. Глядя на эту достаточно тревожную статистику, хочется разобраться, какие причины могут стоять за такой огромной разницей в процентном соотношении между двумя полами.

Во-первых, половые расстройства очень часто соседствуют с другими психическими расстройствами и нарушениями. Можно предположить, что у них есть общая причина. Так, теория «хрупкого мужского плода» говорит о том, что у мужчин в принципе в три-четыре раза чаще проявляются особенности и нарушения развития: повреждения мозга, церебральный паралич, нарушения развития плода, преждевременные роды, психические заболевания и многое другое.  

Вторым важным фактором является сексуальность, а именно уровень либидо и готовность прикладывать «усилия для спаривания» (англ. mating effort — этот термин описывает количество энергии, которое тратится на поиск, ухаживание и сохранение сексуального партнера). И здесь обнаружена прямая связь высокого уровня либидо с интересом к сексуальным парафилиям, а также с готовностью к «деперсонализованному» сексу и большому количеству партнеров, причем связь эта внегендерная и проявляется одинаково как у мужчин, так и у женщин.

Мужчины считаются более импульсивными, более склонными к риску и менее социально конформными, чем женщины — а, в свою очередь, сексуальные домогательства, харассмент или запрещенные сексуальные практики связывают с выраженностью именно этих черт.

Ну и не менее важное: склонность к сексуальному насилию или запрещенным сексуальным практикам может быть связана с гендерной социализацией мужчин. Если мужчинам в принципе культурой предписано быть более активными, гордиться сексуальными подвигами, проявлять агрессию и напор, то неудивительно, что они будут превалировать в числе тех, кто лапает 12-летних в транспорте или склоняет к сексу подчиненных. Полученные данные подтвердили это предположение, обнаружив прямую корреляцию между количеством маскулинных черт личности (по собственной оценке) у женщин и их интересом к половым перверсиям. 

Какая же выстраивается картина? Интерес к различным формам половых извращений и готовность к сексуальным преступлениям оказывается вещью не столько гендерной, сколько связанной с определенным типом личности. Самоопределение в традиционной маскулинной роли, высокое либидо, готовность рисковать и не соответствовать требованиям социума — не важно, в теле какого пола обнаружится этот набор черт. 

Значит ли это, что по мере изменения гендерного баланса поменяется и актор, совершающий половые преступления? Для этого, как оказалось, есть предпосылки. Так, согласно разным данным, количество женщин среди сексуальных насильников составляет около 2%. Однако исследования жертв насильственных сексуальных преступлений в 12 странах показывают, что их количество на самом деле в шесть раз выше — 11,6%.

Более того, женщины чаще мужчин избегают наказания. Если сексуальное насилие совершается женщиной, то о нем рассказывают куда реже, и даже в случае выявления сексуального насилия над детьми социальные работники реагируют мягче и менее подозрительны по отношению к женщинам. В случае с совершеннолетними интересно то, что жертвами женщин оказываются люди обоих полов примерно в одинаковом соотношении, в то время как мужчины чаще совершают насилие над женщинами. Но жертвами насильников-женщин чаще всего становятся дети. Показательный кейс — медиа совершенно иначе, чем принято, освещали скандал, когда учительница совратила 14-летнего ученика: вместо обвинений в педофилии предлагались формулировки о «тайной связи», «соблазнении», оценивалась сексуальная привлекательность преступницы. 

Женщины в шесть раз чаще склонны совершать преступления на сексуальной почве не в одиночку, а в качестве соучастницы. И их присутствие зачастую все усложняет, ведь мы не привыкли ожидать подобного поведения от женщины, ее присутствие снижает ощущение опасности ситуации для жертвы, нормализует происходящее. Вспомним, что соучастницам осужденного за секс-траффикинг Джеффри Эпштейна так и не были предъявлены обвинения. 

Если предположить, что изменения в обществе и уравнивание гендерных ролей приведут к росту числа женщин-преступниц в сексуальной сфере, то это пугающая статистика. В целом количество женщин, осужденных по тем или иным преступлениям, постоянно растет — например, в Англии оно выросло на 30% за последние 25 лет, несмотря на то что женщины статистически получают в среднем более мягкие наказания. 

На Западе разработаны различные программы по работе с людьми, совершившими преступления на сексуальной почве. И они имеют высокую эффективность: так, прошедших программу арестовывают повторно в 7,2% случаев, в то время как для ограблений процент рецидивов составляет 74%. Но важно понимать, что эти программы, как и многое другое в нашем мире, разработаны на основе исследований мужчин и для мужчин. 

Я никогда не инструктировала своих детей по принципу «не разговаривай с незнакомцами». Вдруг они потеряются. Я давала им более четкие указания: если ты потерялся, найди полицейского, если нет полицейского — найди женщину. И пока это статистически оправданная дискриминация в ситуации потенциальной опасности. Пока.

Вам может быть интересно:

Больше текстов о политике и обществе — в нашем телеграм-канале «Проект "Сноб" — Общество». Присоединяйтесь