Антонио Итурбе: «В открытое небо». Полеты Антуана де Сент-Экзюпери

— Сент-Экзюпери...

— Да, месье Дора.

— Завтра в шесть утра вы вылетаете с почтой в Барселону.

 — Вы это серьезно?

Директор глядит на него: ни один мускул на его лице не дрогнул.

— Извините, месье Дора, конечно же, это всерьез. — И поскольку повисла неловкая для него пауза, задает еще вопрос: — Есть ли у вас для меня какие-нибудь важные указания?

— Да.

Тони торопится вынуть свою записную книжку в кожаном переплете, собираясь записывать.

— Я готов.

— Педаль и штурвал.

Дора протягивает ему карту, разворачивается и, не прибавив больше ни слова, уходит. И даже не спрашивает, может ли он это сделать. Естественно, он может! Хотя тут же его атакуют сомнения.

Как только кончается его рабочий день в мастерской, он торопливо снимает рабочий комбинезон и идет к выходу из ангара покурить — курит нервно, одну сигарету за другой. И с небывалым интересом изучает небо: вечернее небо густо покрыто свинцовыми тучами и постепенно превращается в черный, без единой щелки, занавес. Для пилота беззвездная ночь — ночь плохая.

Мимо него проходит Гийоме и задерживается на секунду. — Уже слышал, Сент-Экс...

Тони кивает с нескрываемым беспокойством.

— Это проще, чем кажется. Проблем у тебя не будет.

— А Пиренеи?

— Легко.

— Легко?

Гийоме показывает на ангар.

— Пошли, пройдемся по маршруту.

Тони идет вслед за Гийоме в маленькую невзрачную комнатку ангара. Да он за ним куда угодно, хоть до центра Земли пойдет! Гийоме зажигает лампочку, что свешивается с потолка, и в ее блеклом свете разворачивает на столе огромную карту. Вот они: Франция и Испания, море, горные цепи.

— Смотри...

Пальцы безукоризненно чистых рук Гийоме бегают по бумаге, словно читая на ощупь. Они ищут то, чего нет в условных обозначениях карты, указывающих на большие и малые города, мысы и проливы. Кончиком пальца он ведет по Пиренейскому полуострову, пересекает Сьерра-Неваду и доходит до белого пятна возле городка Гуадикс.

— Вот здесь — чудное поле, можно сесть в случае необходимости. Вот только оно опаснее, чем кажется на первый взгляд. Опасайся трех апельсиновых деревьев на краю поля. Ты их увидишь не раньше, чем апельсины свалятся тебе на голову.

— Три апельсиновых дерева...

— Отметь их на своей карте.

Тони послушно, как прилежный ученик, наносит обозначения на свою карту. Гийоме продолжает свой путь по карте, и теперь его палец останавливается возле Малаги.

— Место приземления?

— Нет, здесь тебе садиться никак нельзя. Сверху это выглядит как чудная зеленая травка, на которую очень хочется присесть. Кажется, что как будто на перину спускаешься. Но в этой траве прячется ручей, и он петляет по всему полю. Если ты туда направишь самолет, то точно перевернешься.

Склонив головы над картой, они так погрузились в свое занятие, что не замечают некий силуэт, неслышно движущийся в темноте ангара. Дора наблюдает, не сводя с летчиков своих глаз-булавок. Внимательно прислушивается к голосу Гийоме. А еще — в усердное молчание Сент-Экса. Дора кивает и уходит так же тихо, как пришел. Он знает, что из этой помеси аристократа и поэта пилот получится.

Когда Тони падает на постель в «Большом балконе», заснуть он не может. Прокручивает в памяти слова Гийоме, когда тот рассказывал ему о горной долине совершенно идиллического вида, как в сказке, где можно в случае не- обходимости совершить посадку, но следует держать ухо востро, потому что обычно там пасется три десятка овец и они могут броситься тебе под шасси в самый неожиданный момент. И, напротив, показал ему другие места, совсем не на виду, но гораздо более удобные для приземления, и даже поставил кружочек посреди поля — ферма, где можно рассчитывать на помощь. А еще поле с тремя апельсиновыми деревьями. И эти три дерева — самое важное!

Лучший урок по географии, который ему когда-либо приходилось слышать.

Думает о предательском ручье, что прячется в поле, о котором говорил Гийоме, и его пробирает дрожь. Ручей, извивающийся в густой траве, видится ему змеей.

И ему вспоминается книга о дикой сельве, которую много лет назад он читал на чердаке дома в Сен-Морисе, книга называлась «Истории из жизни». Была там одна картинка, вызывавшая в нем сильное беспокойство, но в то же время влекущая к себе с такой силой, что невозможно было отвести взгляд. На ней была изображена огромная кобра: она нависла над трепещущим от ужаса зверем, приготовившись бедолагу заглотить. В книге было написано, что кобры заглатывают свои жертвы целиком, не разжевывая, после чего не могут двигаться и спят целых полгода, переваривая пищу. От одной этой мысли он начинает беспокойно ворочаться в постели. Как это может быть, что тонкая, с руку, змея заглатывает животное, в десять раз превышающее ее по величине? Какой величины может быть животное, чтобы его заглотила-таки кобра? Заснуть не выходит, так что он зажигает ночник, берет с тумбочки один из целой стопки скопившихся там листочков, карандаш и начинает рисовать змею, уже заглотившую огромных размеров животное.

Слон...

Не так просто нарисовать портрет змеи, проглотившей такой обед. Первые лучи солнца, заглядывающие в его окно, застают его за рисованием змей и слонов. Так начинается первый день Тони — пилота авиапочты.

Книгу можно приобрести по ссылке