Быль да туман. Как Юрий Норштейн создал свой знаменитый мультфильм

Земную жизнь пройдя до половины…

С самого начала работу над мультфильмом сопровождали сложности. Во-первых, студия «Союзмультфильм» не выделила съемочный станок, и Норштейну вместе с командой пришлось для начала взяться за молоток и гвозди, чтобы соорудить сложную конструкцию для съемок. Но вообще понять киностудию можно. Это сейчас мы знаем, что у Норштейна получился шедевр, но как это можно было понять до создания мультфильма? Как описать образы и аллегории мультфильма художественной комиссии? Голая фабула не сказать что потрясает воображение. Ежик идет через лес к другу-медвежонку, теряется в тумане, плутает по лесу, потом падает в речку и его спасает некая сила. Очень захватывающе.

Сложность была и в том, что Норштейн и сам не всегда четко представлял, что же именно у него должно получиться. Впрочем, это была характерная особенность творческого метода, которую режиссер объяснял так: 

«Да, я никогда не знаю, как закончится фильм, — это мое постоянное состояние. И не потому, что я такой идиот. Я, конечно, могу придумать, что будет в итоге, но то, что я придумал, никогда не совпадет с тем, что в итоге получится. Картина сама дает мне направление».

Сюжет «Ежика» основан на одноименной детской сказке Сергея Козлова, но комиссии сюжет маленькой сказки размером в одну страничку не показался особенно интересным. Именно тогда, пытаясь объяснить свой замысел, Норштейн и выдал цитату из «Божественной комедии» Данте Алигьери: «Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу». Суть задумки, по словам режиссера, была такова:

«​​Ежик ходил все время к Медвежонку в гости и однажды заблудился в тумане. Когда он вышел из тумана, он был уже другим».

Удивительно, но эта идея, пусть и со скрипом, прошла комиссию, и работа закипела.

Туман

Важнейшая роль в создании мультфильма принадлежала кинооператору Александру Жуковскому. В мультипликацию он пришел из документального кино, после того как на съемках получил травму, которая потребовала отказаться от «подвижных» съемок. Норштейн отзывался о нем так:

«Он был больше, чем кинематографист, больше, чем кинооператор. Он очеловечивал пространство. Я не могу сказать “он снимал”. Нет. Он воздействовал на камеру всем своим существом, всем своим составом на свет, на пленку, на рисунок. Он одухотворял обычные стекла, обычный целлулоид. Разницы между огромным павильоном и мультипликационным станком для него не было».

Именно этот человек создал самую таинственную часть мультфильма — туман. Еще на этапе подбора команды выяснилось абсолютное созвучие идей Норштейна и Жуковского в плане технической реализации этого явления.

По словам Норштейна, первый вопрос, который задал ему Жуковский, был именно о тумане: «Ну и как ты предполагаешь его сделать?» Режиссер рассказал о том, как он это видит. И кинооператор ответил: «Да, правильно. Я это знал. Мне интересно было, что ты по этому поводу думаешь».

Способ создания тумана воспроизводит силуэтно-теневой принцип, использовавшийся еще в древнекитайском марионеточном театре. На прозрачную пленку наносилась пыль, а под ней – на слой ниже, помещался персонаж. Чтобы «окунуть» персонажа в туман, стекло с ним отодвигали от туманного яруса. Ничего сложного, но эффект получился удивительный. Именно для этой конструкции с восемью ярусами, для разной «степени туманности» и потребовалось научиться работать с молотком и гвоздями.

Самая главная часть — правильная «запыленность» стекол. Жуковский не разрешал вообще дотрагиваться до них руками, считая, что лучший фильтр для тумана — это естественная напыленность. Режиссер рассказывал, что однажды в Швеции у него спросили, как получить такой эффект, и кинооператор ответил: у вас так не получится, вы стекла моете.

Японские мотивы

Заимствованием принципа театра теней связи «Ежика» с Востоком не ограничились. Что неудивительно, учитывая нежную и взаимную любовь Норштейна к Японии. По словам режиссера, все началось еще в 15-летнем возрасте с загадочного и совершенно непонятного томика японских стихов. А закончилось переносом концепции японских гравюр на целлулоид. Ведь туман, по мнению режиссера, — «это Дао, пространство, великое ничто». 

Все дело в том, что на японских гравюрах, в отличие от европейских картин, всегда присутствует некая недосказанность. Там целая масса никак не использованного пространства. Буквально пустой холст, на котором нет ничего, кроме тумана. В нем растворяются и исчезают фигуры, горы и деревья. Вот этот основополагающий принцип японских гравюр мастер и перенес целиком на экраны наших телевизоров. 

Кстати, Япония крайне высоко оценила такой оммаж. Норштейн в 2004 году был награжден высокой наградой — орденом Восходящего солнца. А за год до того в Токио, на мультипликационном фестивале «Лапута», куда съехались критики и режиссеры со всего мира, «Ежик в тумане» по результатам опроса более чем 140 известных мастеров был признан лучшим мультфильмом всех времен и народов. И наконец, Хаяо Миядзаки — мэтр мировой мультипликации — тоже считает «Ежика» своим любимым мультфильмом.

Иисус

Любопытно, что главный герой, Ежик, получился далеко не сразу. Жена Норштейна, художник-постановщик Франческа Ярбусова, отрисовала десятки вариантов, каждый из которых был безжалостно забракован. Все было готово, и даже съемки в павильоне уже начались, а Ежик все не получался и не получался. Норштейн доходил до белого каления и кричал, что это все не то. «Он должен появиться на 1/12 секунды — и отпечататься! Профиль должен быть абсолютно четкий, ясный!» 

Наконец однажды, после вечерней прогулки, во время которой супруги увидели на руках у случайной прохожей ручного ежика, чудо случилось. Правда, и здесь не обошлось без загадки. В мемуарах драматурга Людмилы Петрушевской можно найти упоминание о том, что Норштейн якобы использовал в создании своего самого известного героя черты ее лица. Правда, сам режиссер всегда отрицал это заимствование. По его словам, Ежик был вдохновлен другим образом — буквально Иисусом. При создании главного героя семейный тандем вдохновлялся репродукцией иконы «Спаса Вседержителя» Андрея Рублева. По словам Норштейна, она передавала дух персонажа, «ощущение всемирности героя».

Отсылки и смыслы

Иисусом и Японией дело не ограничилось, в мультфильме вообще множество отсылок и референсов. Например, на «Солярис» Тарковского, в котором Донатас Банионис, обросший щетиной (и тем слегка напоминающий норштейновского Ежика), точно так же, как и герой мультфильма, идет в тумане, видит лошадь, оставляет свою котомку на пне, которую он потом не забрал, так что можно сказать, что как будто и потерял, и, фигурально выражаясь, оказывается в реке, то есть умывается. А еще в середине сцены есть огромный дуб.

А вот вам и Феллини: в его картине «Амаркорд» посреди таинственного леса в бесконечном тумане оказывается маленький мальчик. Из леса так же, как в «Ежике» монстры, выходят фашисты — дуче и его свита. 

Таких примеров бесконечное множество — например, следы «Ежика» можно найти в стихотворении Беллы Ахмадулиной «Свет и туман» и в «Смешариках», а послевоенная детская считалочка «Вышел немец из тумана / вынул ножик из кармана / буду резать, буду бить / все равно тебе водить» после выхода мультфильма обрела новую версию: «Вышел ежик из тумана / вынул ножик из кармана / вынул камешки и мел / улыбнулся, как сумел…»

Трактовок тоже хватает. Мультфильм часто толкуют как притчу, а реку, в которую падает Ежик, сравнивают со Стиксом, рекой мертвых. А кто-то разбирает мультфильм по образам и каждый наделяет символическим значением: филин — хаос, река — время, лошадь — свет. Тогда получается, что некто невидимый — это Бог, спасающий Ежика и дарующий ему жизнь.

Главное, все глубже и глубже запутываясь в этих дебрях, находя параллели то с царством мертвых, то с «Солярисом», не потеряться в этом тумане самому. Ну а в качестве путеводной звезды можно еще раз вспомнить слова Юрия Норштейна.

«Я смотрел на ситуацию, происходящую в "Ежике", как на абсолютную реальность, которая могла бы произойти со мной. Происходит преображение мира. И происходит перемена философии этого маленького персонажа. Бегало веселое, живое существо, и вот оно попадает в ситуацию абсолютно неадекватную и выходит из этой ситуации совершенно другим человеком. Это собственно то, что происходит с нами и в жизни...»

Авторы: Семен Аксенов, Никита Дешевых

Библиография:

• Боярский И. Я. Литературные коллажи. М., 1998
• Горшкова Д. В. История российской мультипликации. XX век.. — М.: Издательский дом «Варио», 2016
• Норштейн Ю. Б. Снег на траве. — РОФ «Фонд Юрия Норштейна». — М.: Издательство «Красный пароход», 2016