От ада до рая. История русской иконы

Икона и жизнь

В древности иконы сопровождали жизнь человека — их располагали на самом почетном месте в доме, над воротами при въезде в город, в церквях и храмах. С течением времени иконы стали шире входить в быт, например, их устанавливали на перекрестках дорог и у колодцев. Перед иконами молились и клялись. Перед любым важным начинанием или обрядом — крещением, свадьбой, отпеванием, сборами в дальнюю дорогу — обязательно обращались к иконе.

В России даже возник абсолютно уникальный в мировой практике обычай — написание мерных (или родимых) икон. Судя по всему, новатором стал Иван Грозный, который после смерти своего первенца приказал при рождении остальных детей снимать с них мерку и по ней писать икону со святым покровителем. Получалась неформатная длинная и узкая икона. Сегодня эта традиция переживает второе рождение, но, надо сказать, что мейнстримом она никогда в России не была. Во-первых, икона — это достаточно дорого, а во-вторых, в те времена четверть младенцев не доживали до года. Зачем заказывать что-то дорогое, если оно может и не пригодиться? Мерные иконы — это в первую очередь традиция царской, а после императорской семьи. И лишь изредка мерные иконы заказывали знатные и богатые люди.

Что же до крестьянской жизни, то без икон не делалось буквально ничего. Чтобы собрать богатый урожай, в праздник Благовещения перед иконой Богородицы ставили кадку с зерном, предназначенным для посева, и молились об урожае. Покровителю скотоводства, святому Георгию, молились весной, перед тем как в первый раз в году вывести скотину на улицу. Рыбаки в Петров день обязательно ставили свечку перед иконой покровителя рыболовства — святого Петра. И этот список можно продолжать бесконечно долго.

Особую роль образа играли при вступлении в брак. Иконами благословляли каждое действие. При сватовстве, при сговоре о приданом, при венчании и после свадьбы. Если молодожены переезжали в свой дом, что бывало очень редко, то в почетном красном углу обязательно ставили те иконы, которыми благословляли молодых при венчании. Это могли быть и новые, специально написанные по случаю образа, и семейные венчальные, которыми благословляли еще далеких предков. Кстати, иконы обязательно открывали список вещей, которые семья давала за невестой.

Помимо списка приданого, иконы открывали еще один — завещание. В нем подробно указывалось, кому что достанется после смерти владельца. Венчальные или благословенные образа, передаваемые по наследству, часто становились семейными реликвиями и бережно хранились поколениями потомков.

Грамота для неграмотных

Помимо, скажем так, хозяйственно-благословительной функции, икона была чем-то вроде книги. Крестьян в подавляющем большинстве грамоте не обучали, и поэтому Библию они прочитать не могли. Все знания о вере предков они получали от родителей, которые в свою очередь передавали им то, что услышали от своих родителей и от местного священника в виде проповедей. А иконы — те, что назывались житийными, — играли важную роль в подкреплении и запоминании этих знаний.

На таких иконах вокруг средника — центрального изображения святого — изображались главные сцены из его жизни. Читать их следовало как текст: слева направо и сверху вниз. Первая сцена в верхнем левом углу обычно показывает рождение, затем идут эпизоды детства, многочисленные деяния и другие эпизоды жития. Внизу — смерть праведника и посмертные чудеса. Неграмотный человек мог вести пальцем по иконе, вспоминая проповеди батюшки и рассказы родных. Получалось что-то вроде комикса.

Эксперименты и развитие иконописи на Руси

Иконы, как и все, что было связано с религией, от Библии и до храмовой архитектуры, пришли в Россию из Византии. Соответственно, все каноны и принципы иконописи тоже заимствованы. Непрофессионал, скорее всего, вообще не сможет отличить греческие иконы того времени от русских. Более того, некоторая часть самых древних и почитаемых на Руси икон создана греками. Так, один из самых известных русских мастеров конца XIV начала XV века Феофан Грек — византиец, приехавший на Русь писать иконы и расписывать храмы.

Однако по мере накопления знаний и с возникновением большого количества центров росписи икон русские мастера, отвечая на вызовы времени, начали экспериментировать со стилистикой и способами передачи образов. Яркий пример этого процесса — Андрей Рублев и его знаменитая «Троица».

Рублев совершенно по-новому и очень лаконично решил давнюю проблему, стоявшую перед мастерами. Как изобразить Триединство, если Господь непознаваем и неизобразим? Кто-то шел по простому пути — брал сюжет из Библии и максимально подробно переносил его на икону. Получалось в духе все тех же житийных икон: вот в углу сцена заклания тельца, вот трапеза, вот Авраам.

«Троица» Рублева идет другим путем. Она дает подсказки крайне экономно. Вместо внушительной трапезы и вкушающих ангелов — всего одна чаша на столе, вместо сцены, в которой Авраам встречает ангелов в Мамврийской дубраве и падает на колени, — скромный дуб на заднем плане, который выглядит практически как веточка. На гостеприимство Авраама указывает схематично изображенный домик. В картине нет движения, ангелы молча и возвышенно сидят вокруг стола, образуя круг, а их взгляды устремлены в вечность.

Икона производила на зрителя сильное впечатление. На Стоглавом соборе Ивана Грозного, который был созван в том числе для того, чтобы сократить количество разночтений в православии и установить единый канон, «Троицу» Рублева приняли за эталон изображения этого события. «Троица» никогда не мироточила, ей не приписывали легенд о чудесных спасениях или заступничестве, но при этом она оставалась одной из самых известных икон Русской православной церкви.

Адописные иконы

Впрочем, у святынь, окружающих жизнь человека, была, как оказалось, и темная сторона. Среди крестьян получила необычайно широкое распространение «страшилка» об адописных иконах. По названию понятно, что созданы они были непосредственно в аду. Молится какой-нибудь крестьянин или купец купленному образу и думает, что спасает свою душу. А на самом деле убивает ее. Ведь не знает человек, что под верхним слоем с благообразными святыми спрятан нижний слой, на котором адской сажей изображены черти с рогами, а то и сам дьявол. Вот так и пропадает человек, даже не догадываясь о своей грядущей погибели.

Слухи распространились по всей европейской территории России, а в 60-х годах XIX века по нескольким центральным губерниям даже прокатились волнения. Крестьяне собирали отряды, ходили по деревням, врывались в дома, осматривали иконы и, обнаружив на них подозрительные дефекты, сжигали без всякой жалости. Если же хозяин хоть в чем-то не соглашался с гостями, его могли обвинить в идолопоклонстве. Доходило и до смертельных случаев. Массовую истерию провоцировали и местные малограмотные священники, и газеты, которые охотно печатали страшные истории, которые крестьяне потом пересказывали друг другу. Волнения были сравнительно быстро подавлены войсками, но страшные слухи успели широко разойтись.

Современные историки объясняют эти легенды крестьянскими суевериями. Не сохранилось ни одной адописной иконы, и потому нельзя с уверенностью утверждать, что они действительно были. Впервые адописная икона упоминается в житии святого, составленном в XVI веке. Но жития сложно отнести к документально точным монографиям.

Однако определенные основания подозревать такие иконы в «нечистом происхождении» все же были. К написанию образов предъявлялось много требований. Ученики обычно работали в монастырях под контролем мастеров. Они с самого начала усваивали каноны, и обычно монастырские работы им соответствовали. Проблема в том, что иконы писались не только в монастырях, ведь для этой работы не нужно ничего, кроме материалов и желания. Отсюда множество самых разнообразных изображений, которые порой могут даже шокировать. Наиболее известный пример — троица неизвестного мастера из Тобольской губернии, написанная в XVIII веке. Лики на иконе сведены в один: глаза центрального принадлежат одновременно еще двум, расположенным справа и слева. Подобные неканоничные, непривычные изображения создавали богатую почву для слухов. А кроме того, были и те, кто на этом зарабатывал.

Бродячие торговцы и их роль в распространении икон и ереси

В XVI веке в окрестностях Владимира возникло совершенно уникальное явление. Там протекало множество рек, которые служили основными транспортными артериями страны, и потому места были очень удобные для многочисленных ярмарок, куда съезжались крестьяне, чтобы продать и купить товары. Кроме того, там сохранилось много особо чтимых храмов и монастырей со святыми реликвиями. Приезжая на ярмарку, крестьянин часто совмещал бизнес с заботой о спасении души. Поэтому религиозные товары пользовались повышенным спросом. Однако иконы, написанные в монастырях, были крестьянину не по карману. Образовавшуюся нишу как раз и заняли жители окрестных деревень, причем, по-видимому, писать иконы их научили монахи местного Троицкого монастыря. Довольно быстро эти иконописцы пришли к мысли, что только лишь ярмарками сыт не будешь, и они начали ходить по деревням, чтобы там сбывать иконы. Таких крестьян стали называть офени.

Настоящий взрыв их популярности случился одновременно с церковным расколом в XVII веке. Патриарх Никон решил привести многочисленные местные обряды к единому стандарту. В деревнях к новым веяниям отнеслись более чем настороженно: деды и прадеды всю жизнь молились по-своему вот этим святым, с какой стати наши иконы надо уничтожать? И почему креститься нужно тремя перстами, а молитвы произносить с другими словами? Никто не мог понять, как и почему все привычное вдруг стало ересью.

Самый яркий пример — изображения Псоглавцев. До церковной реформы человек с песьей головой, как, например, святой Христофор из рода Кинокефалов, был вполне привычным изображением в храме. Теперь такое изображения было объявлено ересью и святой должен был изображаться только с человеческим лицом. Все старые изображения предписывалось сжечь. Однако если монастыри, церкви и горожан контролировать было сравнительно легко и в течение пятидесяти лет все крупные центры были подчинены церковной власти, то как добраться до крестьян в медвежьем углу, которые ни разу в жизни ни государственных людей, ни церковное начальство в глаза не видели? Как им объяснить, почему и зачем проводится церковная реформа? Этой ситуацией моментально воспользовались офени.

Поскольку в монастырях теперь писали иконы по новым канонам, а спрос на староверные образа все еще был широк, у офеней вдруг оказался практически неисчерпаемый источник доходов. Ведь, кроме как у них, купить «правильные» иконы часто было негде. Крестьяне в центральных губерниях жили уже по-новому, но при этом покупали и прятали староверные иконы. Не желающие подчиняться новым правилам уходили со своих нажитых мест в поисках нового пристанища. Для таких людей офени стали единственным вариантом покупки икон, да и не только. Очень быстро они покрыли своей торговой сетью буквально всю страну. Офени ходили за Урал, в прикаспийские степи, к поморам и даже на Камчатку. Им можно было заказывать товары, а если деревня располагалась далеко от торговых путей и крупных городов, то часто офени становились единственными источниками информации для крестьян, буквально окном в мир. Один торговец приходил осенью, другой — весной, и через них крестьяне узнавали о том, что творилось за пределами их деревни.

И именно офеней иногда обвиняли в продаже адописных икон. Однако речь шла не о борьбе за души, а об обычном мошенничестве. Например, в статье Николая Лескова «Адописные иконы» раскрывается такая схема. В деревню приходил офеня с иконами, продавал товар и уходил. Буквально на следующий день приходил другой офеня. Ему говорили: спасибо за новости, но иконы твои нам не нужны, мы буквально вчера закупились. Торговец просил показать иконы, ногтем сколупывал верхний слой краски, а там под ним — черти и дьяволята! Офеня предлагал купить у него настоящие иконы, а адописные по дешевке отдать ему — он сам их и сожжет. Конечно, крестьяне были рады такому «избавлению» и охотно соглашались. А компаньоны встречались в условленном месте, замазывали чертей и шли в следующую деревню.

Между прочим, офени даже изобрели свой секретный язык — собственно феню, — который не понимал никто кроме них. В некоторых офенских деревнях старики до сих пор помнят, как на нем говорить. (К слову, блатная феня выросла именно из этого наречия. А первый словарь офенского языка составил Владимир Даль по заданию правительства, которое подозревало офеней в распространении ересей и нарушении церковных канонов.)

Прообраз портретов

Со временем бизнес офеней расширялся. Они торговали всем, на что был спрос, от обуви до книг. А место икон постепенно занимали (или, скорее, дополняли) лубочные картины. Лубок — очень простой вид искусства, изображающий практически все что угодно: виды далеких стран, изображения животных, народных героев, сказки или шутливые анекдоты. Наивное и аляповатое искусство, которое в те времена, в условиях крайней нехватки информации, стало невероятно популярным. Люди всегда хотели узнавать новые интересные истории, а журналы и книги большинству были не по карману.

Помимо лубка в конце XVI века на Руси появляются первые портреты. Долгое время изображать человека считалось грехом. Буквально все изображения людей, которые у нас есть, — это святые. А тут кто-то вознамерился изобразить себя? Кощунство! Но время не стоит на месте, культура постепенно отходит от религиозности, и на Руси появляются первые портреты — парсуны. Их особенностью было то, что они делались в техники иконописи и писали их те же мастера. Те же краски, те же доски из липы. Для понимания можно посмотреть на парсуны конца XVI — начала XVII века — портреты Федора Иоанновича, Михаила Скопина-Шуйского, Федора Алексеевича, — а затем сравнить их с иконами того же периода. Если бы не нимбы святых, можно и перепутать.

Однако очень быстро ситуация изменилась. Портреты оказались очень популярным искусством, и парсуны, при сохранении техники письма, стали быстро отходить от иконописных канонов. Уже во второй половине XVII века парсуны часто пишут не на досках, а на холстах масляными красками, и хотя они сохраняли некоторые следы иконописной техники, мода на них постепенно сошла на нет.

Небесное покровительство

У икон была еще одна очень важная роль — государственная. Особо чтимые древние иконы, к которым на протяжении столетий ходили паломники, скрепляли государство. Им приписывались многочисленные чудеса, исцеления и даже несколько выигранных сражений. Иконы были частью государственного мифа. Вот что пишет, к примеру, иеромонах Филадельф.

Как и прежде ограждают Русскую землю чудотворные ико­ны Божией Матери. Тихвинская икона хранит и благослов­ляет северные пределы. Иверская икона — южные. Почаевская и Смоленская ограждают землю Русскую с запада. На востоке до края земли сияет лучами благодати, ограждая Российские земли, Казанская икона Божией Матери. А в центре России сияет образ Божией Матери Владимирской, написанной евангелистом Лукой на доске от стола, за кото­рым трапезовало Святое Семейство.

Расскажем подробнее о самой важной и почитаемой — Владимирской. Еще в XII веке Богоматерь была Вышгородской, но князь Андрей Боголюбский вывез ее из-под Киева и перевез в свою столицу, Владимир, где она заняла центральное место в новом Успенском соборе. В то время Киев стремительно терял свое значение, и Андрей Боголюбский был первым, кто захватил старую столицу Великих князей, но не стал там править, а отдал город на разграбление солдатам и ушел обратно во Владимир. Теперь центр земель Русских вслед за Вышгородской Божьей матерью перемещался туда.

Впрочем, это был не последний переезд. Как только усилилась и возвысилась Москва, икона снова поменяла место жительства. Ее перевезли для защиты от Тамерлана, который шел в поход на север. Железный хромец добрался только до Ельца, после чего повернул обратно из-за восстания в тылу покоренных им народов. В Москве это событие приписали чудотворному заступничеству Владимирской Божьей матери. На месте сретения, то есть встречи москвичами иконы, был построен Сретенский монастырь, куда и поместили икону. В следующий раз ее торжественно перенесли в Успенский собор после стояния на реке Угре в 1480 году, которое официально закончило эпоху татаро-монгольского ига.

***

Значение икон в жизни наших предков сложно переоценить. Они сопровождали жизнь каждого человека, помогали укреплять и централизовывать государство, стали прообразом первых портретов и источником вдохновения для множества культурных феноменов нашей страны.

Авторы Семен Аксенов, Никита Дешевых

Библиография:

1. Домострой в переводе на современный язык. Институт русской литературы (Пушкинский Дом) РАН. Перевод и комментарии В. В. Колесова
2. Лепахин В. В. Значение и предназначение иконы. Икона в Церкви, в государственной, общественной и личной жизни — по богословским, искусствоведческим, историческим, этнографическим и литературно-художественным источникам. М.: Паломникъ, 2003
3. Лазарев В. Н. Русская иконопись от истоков до начала XVI века. М.: Искусство, 2000
4. Власов В. Г. Икона мерная. Новый энциклопедический словарь изобразительного искусства. СПб.: Азбука-классика, 2006
5. Самойлова Т. Е. Священное пространство княжеского гроба. М., 2006
6. Иваницкий Н. А. Материалы по этнографии Вологодской губернии // Известия общества любителей естествознания, антропологии и этнографии. Т. LXIX. Труды этнографического отдела. М., 1890
7. Иеромонах Филадельф (Боголюбов). Заступница Усердная. Слово о деяниях Пресвятой Богородицы. М., 1992