Россия без мяса. Часть 1. Как ученый и писатель сделали вегетарианство модным

Идеи дедушки Блока

В XIX веке Российская империя имела, вероятно, самую благоприятную почву для распространения вегетарианства в Европе. Этому способствовали ее климат, экономика и христианство. К концу XIX века экономика России оставалась преимущественно аграрной, а частые неурожаи приводили к тому, что жители равнинных губерний были вынуждены питаться в такие периоды сеном, лесными растениями и даже корой деревьев. При этом большая часть населения России строго придерживалась церковного календаря, который запрещал употребление мяса больше 220 дней в году, а любой православный священник мог наложить на своего прихожанина епитимью, которая предусматривала полный отказ от мяса даже в непостные дни.

«В большинстве случаев длительные периоды поста соблюдаются богатыми и бедными людьми <…> с большой добросовестностью. Это и является причиной того, что здешнее население так легко расположить к вегетарианству», — писала о России диетолог Дженни Шульц, занимавшаяся пропагандой вегетарианства сначала в Австро-Венгрии, а затем и в предреволюционной Москве.

Первые разговоры о необходимости полного отказа от мяса стали ходить по России еще во второй половине XIX века. В 1878 году будущий дедушка поэта Александра Блока, ботаник Андрей Бекетов публикует статью «Питание человека в настоящем и будущем» — первую вегетарианскую апологетику в русской мысли. В своей работе он называет употребление мяса «привычкой европейской буржуазии», которая сделала это одним из атрибутов высокого социального статуса и пагубным пристрастием мещан, которые в целом хотят быть похожими на буржуазию. Такой подход к питанию он считает крайне расточительным и неэтичным. Бекетов сравнивает смешанный рацион и рацион, состоящий исключительно из растительной пищи, и показывает, что есть мясо неэкономно: в стоимость любой головы скота, демонстрирует он в своей работе, вкладывается цена растений, которая была потрачена на откорм животного. По расчетам Андрея Бекетова, после отказа от мясной пищи на земле освободится огромная площадь плодородных почв, сельскохозяйственные культуры на которой можно будет выращивать только для пропитания человека. Наконец, первый признак гуманности, пишет ученый, заключается в том, что человек испытывает отвращение ко всякому убийству, в том числе и к убийству животных.

Тех, кто был не согласен с его аргументами, Бекетов предостерегал апокалиптической картиной будущего: он утверждал, что рано или поздно на планете настанет время, когда популяция человека увеличится настолько, что для разведения домашнего скота, который покроет пищевые потребности всего человечества, просто не останется свободного места. И, как это уже много раз случалось в России, начнется голод.

Граф учит есть гречку

«Се великий сын России, хоть и правящего класса,/ Муж, чьи правнуки босые тоже редко видят мясо», — иронизировал в 1986 году над потомками графа Льва Толстого, оставшимися жить в СССР, поэт Иосиф Бродский. Он отсылал к вегетарианству Толстого, к которому тот пришел уже в зрелом возрасте: в отличие от своих правнуков, писатель отказался от мяса не из-за дефицита или его высокой цены, а исключительно по моральным соображениям. Отказ был связан с одним из любимых занятий Толстого — чтением.

В 1891 году в руки графа попадает статья Андрея Бекетова, больше 10 лет ходившая среди интеллигенции, но все эти годы не имевшая заметного успеха. 53-летний писатель внимательно прочел ее, после чего изучил другие работы Бекетова и написал статью «Первая ступень», в которой натуралистично описал происходящее на бойне и назвал отказ от убийства животных «первой ступенью» к осуществлению «Царства Божия на земле». Уже через два года после выхода этого текста граф сообщает голландскому студенту Зютфену, с которым давно обменивается письмами, о своем меню:

«Мое питание состоит главным образом из горячей овсяной каши, которую я ем два раза в день с пшеничным хлебом. Кроме этого, за обедом я ем щи или картофельный суп, гречневую кашу или картофель, вареный или жареный на подсолнечном или горчичном масле, и компот из чернослива и яблок. Обед, который я съедаю вместе с семьей, может быть заменен, как я это пробовал делать, одной овсяной кашей, которая составляет мою основную пищу. Здоровье мое не только не пострадало, но значительно улучшилось с тех пор, как я отказался от молока, масла и яиц, а также от сахара, чая и кофе».

Отказываться от мяса граф советует многим своим знакомым. Под его влиянием автор религиозных полотен Николай Ге переходит на гречневую и пшенную каши. Передвижник Илья Репин, который тоже вдохновился идеями графа, принуждал себя есть бульон из сена, хотя в итоге не выдерживал аскетического напряжения, срывался и заказывал на завтрак говяжий бифштекс. Проповеди Толстого распространялись и на его родственников. Старшая дочь Толстого Татьяна после одного из рассказов отца записала в своем дневнике: «Сегодня [папа] дачным поездом ездил в Тулу на бойню и рассказывал нам про это. Это ужасно, и, я думаю, довольно папашиного рассказа, чтобы перестать есть мясо».

Проповеди Толстого получают известность на Западе. К ним прислушиваются даже европейские пропагандисты вегетарианства. В 1908 году они предлагают графу стать почетным президентом Международного союза эсперантистов-вегетарианцев со штаб-квартирой в Дрездене. Граф посылает из Ясной Поляны в Германию письмо, в котором соглашается принять этот титул. Таким образом Толстой становится главным, но далеко не единственным пропагандистом вегетарианства в России. Вместе с ним популяризацией отказа от мяса занимаются сторонники религиозно-мистического течения, которое создает философскую почву для зарождения космонавтики и, как полагает ряд современных исследователей, политического фашизма.

Продолжение: Как вегетарианцы поругались из-за клопов и встретили революцию