Жизнь в панельке. Как Москву заполонили хрущевки

Парадный сталинский ампир

Великая Отечественная война оставила большую часть городов в европейской части нашей страны в руинах. Даже те, до которых не дошли немцы, сильно пострадали от бомбардировок, что уж говорить о городах, ставших аренами боев. Десятки и десятки миллионов граждан расселились в бараках, землянках и коммуналках по принципу один угол — одна семья. Проблема кратно усиливалась продолжающейся индустриализацией и вызванным ею массовым переездом граждан из сел и деревень в города. В то же время темпы ввода в эксплуатацию сталинского жилья безнадежно отставали от потребностей людей. Во многом потому, что дома, возводившиеся в то время, так называемые сталинки, строились по двум совершенно разным типам, между которыми зияла настоящая пропасть. 

С одной стороны этой пропасти располагались дома для номенклатуры со множеством архитектурных деталей на фасадах, с просторными пяти- и шестикомнатными квартирами с высокими потолками. Этот архитектурный стиль получил неофициальное название «сталинский ампир», который должен был демонстрировать всему миру преимущество советского образа жизни. Его квинтэссенцией стали «семь сестер» — построенные с 1947 по 1957 год семь сталинских высоток.

Но квартиры в этих домах были недоступны абсолютному большинству граждан страны. Людей «попроще» ждала другая сторона пропасти — несколько типовых серий домов. Обычно в два-три этажа, иногда без подвала, часто без полноценных санузлов и центрального отопления. Часть этих зданий построили силами военнопленных немцев, поэтому в народе такие дома стали называть «немецкими».

Из справки ЦСУ СССР на имя первого заместителя председателя совета министров СССР Кагановича Лазаря Моисеевича о состоянии городского жилищного фонда в 1940–1952 годах можно почерпнуть такие цифры о состоянии жилого фонда: за семь послевоенных лет было построено около 50 млн квадратных метров жилья. Вроде бы это не так чтобы совсем плохо. Но, если вчитаться подробнее, получается довольно безрадостная картина. Во-первых, большую часть жилья составляли все те же коммуналки. Во-вторых, это число учитывает в том числе и возведенные бараки. А в-третьих, самое главное, в 50% всего городского жилого фонда отсутствовала канализация и лишь в четверти домов было центральное отопление. На фоне великолепия сталинских высоток половина жителей городов нашей страны не имела элементарного туалета в собственной квартире. Ситуация требовала кардинальных изменений, однако правительство ничего не предпринимало.

Расселение страны и беби-бум

В марте 1953 года Иосиф Сталин умер. В Центральном комитете партии немедленно разгорелась борьба за власть, в которой постепенно на лидирующие роли выдвинулся Никита Сергеевич Хрущев, и уже в декабре 1954 года, на втором Всесоюзном совещании строителей он обрушился на стиль «сталинского ампира». Между прочим, это было первое публичное выступление с критикой пусть пока не вождя, но некоторых заведенных при нем порядков:

«Мы не против красоты, но против излишеств… Некоторые архитекторы увлекаются строительством на здании шпилей, и потому эти здания становятся похожими на церкви. Вам нравится силуэт церкви? Я не хочу спорить о вкусах, но для жилых домов такой облик зданий не нужен! <…> Людям нужны квартиры. Им не любоваться силуэтами, а жить в домах нужно!»

Через несколько месяцев Хрущев окончательно захватил власть, сделал эпохальный доклад на XX съезде «о развенчании культа личности Сталина» и развернул несколько проектов масштабного преобразования страны, одним из которых стала реформа городского строительства. 

В ноябре 1955 года было принято постановление партии и совета министров «Об устранении излишеств в проектировании и строительстве», план которого предусматривал полный отказ от всего, от чего только можно было отказаться, с целью максимального удешевления производства. Дома теперь предполагалось строить по нескольким однотипным проектам, на которые будут работать около 400 заводов сборных железобетонных изделий, развернутых по всей стране. То есть детали с разных заводов должны были стать взаимозаменяемыми, как конструктор лего, а производство унифицировано. Хрущев собирался сделать из всего СССР гигантский конвейер. 

Под нож пошло абсолютно все: архитектурный декор, рюши, фальшколонны и карнизы. Были снижены нормы габаритов и площади помещений на человека, ванную соединили с туалетом, а стены зданий стремительно истончались. Все это подавалось под соусом заботы о гражданах. В рекламном ролике новых домов диктор буквально сообщал:

«Чтобы приготовить борщ в старой квартире, нужно пройти 500 шагов, а в новой маленькой кухне в 5,6 м² всё рядом, до любой вещи можно буквально дотянуться рукой!»

Площадь кухни 6 м преподносилась гражданам как преимущество, а не недостаток, ведь она позволяет сэкономить время. Никто и не думал тогда отнестись к таким сообщениям с сарказмом, потому что на глазах у людей страна начала стремительно меняться. Несколько лет ушло на строительство заводов и разработку нескольких стандартных типов домов. Но уже через два года после начала массового строительства пятиэтажку на четыре подъезда возводили всего за 12 дней. В 1960-м, на пике хрущевского домостроения, было введено почти 83 млн квадратных метров жилья. То есть за один год — почти вдвое больше, чем за семь сталинских послевоенных лет. И пусть все эти новые дома были без колонн, но зато в них было и отопление, и канализация — больше никаких бараков! Всего за первые 15 лет хрущевского строительства около 127 миллионов людей переехали в новые квартиры, а СССР тогда вышел на первое место в мире по темпам ввода в строй нового жилья.

Был и еще один неожиданный эффект от нового типа жилья. Теперь, когда за спиной у молодой семьи не стояли со свечками соседи по бараку и коммуналке и когда советский гражданин куда увереннее смотрел в будущее, последовал взрывной рост рождаемости. Пик советского бэби-бума как раз пришелся на время заселения хрущевок.

Салоны на кухнях

Личное пространство внезапно поспособствовало не тренду на индивидуализацию и закрытость, а наоборот. Оказалось, что люди, не запертые в коммуналках со случайными, неизвестными, а иногда и очень неприятными им людьми, стали охотнее ходить друг к другу в гости, а крохотная кухня стала настоящей ареной сражения между капитализмом и коммунизмом. Она превратилась во что-то вроде аналога английских кофехаузов и французских салонов XVII–XVIII веков на советский лад. Не существует человека, жившего в СССР, который не знал бы словосочетания «кухонные разговоры». И пусть со временем это словосочетание приобрело несколько презрительный оттенок: довольно унизительно, когда говорить о том, что ты реально думаешь о положении дел в стране, можно только на кухне. Однако стоит помнить, что в коммунальной квартире свободно разговаривать можно было разве что в своей комнате, и то шепотом и оглядываясь.

Стремительно разрастающиеся районы хрущевок стали одним из символов страны, которым в полной мере можно было гордиться. Главный инженер комбината «Братскжелезобетон» Алексей Николаевич Марчук рассказывал, что на встрече с великим инженером Оскаром Нимейером, одним из основателей школы бразильской архитектуры и автором нескольких выдающихся сооружений в Бразилиа, заместитель министра энергетики Николай Максимович Иванцов попытался оправдаться за неказистый вид хрущевок и получил от Нимейера такой ответ:

«Вы решили колоссальную социальную задачу с помощью этих домов. Когда я строил город Бразилиа, я мечтал, чтобы туда люди из фавел переехали. Вы эту задачу решили, а мы — нет. Да, я построил прекрасный город, в котором поселилась элита, а фавелы как были, так и остались».

Впрочем, в начале 1960-х в Союзе никому бы в голову не пришло оправдываться за неказистый вид хрущевок. Напротив, их превозносили до небес. Так в 1958 году Дмитрий Шостакович поставил то, что сейчас назвали бы мюзиклом, — «Москва. Черемушки». Это легкая оперетта о любви на фоне переезда москвичей из коммуналок в новые отдельные квартиры. Оперетта быстро набрала популярность, а в 1963-м по ней сняли музыкальную комедию «Черемушки» Герберта Раппапорта, которую в советских кинотеатрах посмотрели почти 30 млн человек.

Хрущобы и фольклор

К концу 1960-х пелена восторга от хрущевок окончательно спала. Города стремительно застраивались однотипными серыми панельками — и панорама столичных районов приводила в уныние. Вся фантазия проектировщиков ограничивалась тем, в каком порядке и взаиморасположении можно поставить множество одинаковых коробочек. То, что когда-то замышлялось как преимущество, выраженное словами архитектора Нины Петровны Крайней «Мы были увлечены самой новизной задачи, считали, что отражение в архитектуре одинаковой комфортности жилья для всех и есть новая эстетика», стало тяготить. Люди увидели, что их новые персональные квартиры оказались узкими клетушками с низкими потолками и крохотными комнатами. Все-таки 40 квадратных метров — такой метраж имела стандартная двухкомнатная «малогабаритка» — для семьи из трех-четырех человек ужасающе мало. Ситуация быстро отразилась в анекдотах:

Есть ли в СССР трущобы? — Нет, только хрущобы.

Советские граждане очень благодарны Хрущеву за то, что он соединил ванную с туалетом, но не догадался соединить пол с потолком.

Армянское радио спрашивают: «Что такое Гавана?» Армянское радио отвечает: «Совмещенный санузел». 

В последнем анекдоте присутствует намек на то, что Никита Сергеевич вместо того, чтобы позаботиться о собственных гражданах, вкачивает деньги в поддержку режима Фиделя Кастро на Кубе — и потому нам приходится довольствоваться совмещенным санузлом.

Проблема главным образом была в том, что совершить еще один качественный скачок, результатом которого стали хрущевки, страна была не в состоянии. Требовались большие средства на переоснащение тех самых железобетонных заводов и кардинально новый подход к проектированию домов, а для этого снова была нужна сильная политическая воля. Да, постепенно исправлялись самые серьезные недостатки, в новых проектах появились мусоропроводы, дома стали выше на пару этажей, а ванная, наконец, снова разъединилась с туалетом. Однако крохотные кухни прибавили в метраже совершенно недостаточно для свободного перемещения, никуда не делась проблема проходных комнат и низких потолков, а серый скучный вид панельных спальных районов навевал тоску. Новые дома, которые стали по имени сменившегося генсека называть брежневки, унаследовали многие детские болезни хрущевок.

Наследие

Первые по-настоящему массовые дома в нашей стране, устаревшие памятники эпохи, крошечные клетушки, не отвечающие современным представлениям о том, чем должна быть квартира. В Москве строительство хрущевок прекратилось в 1969 году, в Санкт-Петербурге — в 1970-м, а по стране их строили до начала 1980-х. С 1956-го по 1969-й, то есть за время массового строительства хрущевок, собственную квартиру получила каждая четвертая семья. СССР несколько лет лидировал по темпам ввода домов в эксплуатацию, а жилищный фонд за это время был несколько раз удвоен. Миллионы советских граждан переехали из бараков, подвалов и землянок в собственные квартиры. Однако полностью жилищную проблему решить хрущевками не удалось. Коммуналки до сих пор существуют даже в Москве, что уж говорить о сталинских бараках в регионах.

Теперь хрущевки начинают сносить, чтобы построить современные здания. Помимо сноса, правда, есть и другие варианты. Например в Калининграде некоторые хрущевки попали под программу реконструкции под старину в ганзейском стиле, и по итогам получились очень симпатичные домики. Схожие программы спасения наследия при переводе их жителей на качественно другой уровень жизни есть в странах Балтии и даже в Германии, где реконструируют хрущевки, построенные в ГДР.

Источники:

1. Мойзер Ф. Жилищное строительство в СССР. 1955–1985: архитектура хрущевского и брежневского времени. — Берлин, DOM, 2021
2. Россия высокая. История высотного строительства России. — Екатеринбург, TATLIN, 2014
3. Хан-Магомедов, С. О. Хрущевский утилитаризм: плюсы и минусы // Эстетика "оттепели": новое в архитектуре, искусстве, культуре. — М., РОССПЭН, 2013