Возможно ли вообще в сложившихся условиях построить современный высокотехнологичный и конкурентоспособный венчурный бизнес? 

Я не рассчитываю открыть Америку, сказав, что экономика — и глобальная, и российская — меняется сегодня структурно. В соответствии с этим, конечно, меняется и венчур. Для классического венчурного бизнеса смена глобальных векторов и формулирование новых задач и целей означает масштабную перестройку. В том виде, в котором мы знали российский венчурный капитал прежде, наверное, мы вряд ли его увидим.

Другой вопрос, что VEB Ventures никогда не существовал в рамках истории классической инвестиционной модели. Для нас в числе приоритетов всегда были человекоцентричные инвестиции и высокотехнологичные проекты. По такой модели мы жили с самого начала, поэтому для нас глобальных изменений не происходит.

У вас выдался непростой год, компания попала как «дочка» ВЭБа под самые строгие американские и европейские санкции. Удалось ли вам минимизировать влияние всех этих запретов и ограничений на деятельность VEB Ventures? Что для этого вам пришлось предпринять?

Главное ограничение заключается в невозможности пользоваться западными капиталами. Но для нас как для компании, которая изначально была направлена на поддержку и развитие отечественных решений, российских компаний, этот фактор не оказывает значительного влияния. Более того: уход с рынка иностранных фондов прямых инвестиций и венчурных фондов дает нам возможность привлечь еще больше компаний в пайплайн. Сегодня поток тех компаний, которые заинтересованы в финансировании институтов развития, в том числе в качестве прямых инвестиций, растет. Для упрощения этого процесса мы снизили ряд требований к кандидатам на ранних стадиях и к процедурам. К примеру, если вы хотите получить финансирование от VEB Ventures, то нижняя планка входа составляет 300 млн руб. Но через свои дочерние фонды мы сделали возможными инвестиции на 50–100 млн руб. Синергия с партнерами, такими как «Сколково», Фонд содействия инновациям, корпорация МСП также приносит свои плоды, поскольку наши предложения для молодых компаний становятся шире и интереснее. Здесь надо отдать, конечно, должное правительству, которое принимает беспрецедентные меры поддержки российских стартапов, предпринимателей, IT-отрасли.

И как чувствуют себя ваши портфельные стартапы?

Риски из-за санкционных ограничений в отношении VEB Ventures не оправдываются. У нас есть компании, которые в принципе работают только за рубежом. Одна из них — компания MIRCOD, занимающаяся в том числе IoT-технологиями, био- и генной инженерией, разработкой лекарств и медицинских устройств — практически 90% выручки получает на глобальных рынках, это для нее комфортно. Ее IoT-решения используются в медицинских устройствах, нефтяных буровых платформах, сельском хозяйстве, спорте и строительстве. В области BioTech сотрудничает с рядом компаний для лечения рака путем создания биореакторов, которые модифицируют ДНК пациента для восстановления раковых клеток. Подход компании позволяет значительно снизить процедурные расходы и сократить время, необходимое для производства процесса модификации ДНК. За последние несколько лет более 3 тысяч стартапов, занимающихся только разработкой лекарственной терапии от онкологии, привлекли около $92 млрд.

Фармацевтика и биотехнологии во время пандемии стали очень популярными отраслями. Можно ли ждать от россиян прорывных решений в этих сегментах?

У россиян есть шансы придумать прорывные решения практически везде. Заделов много. Посмотрите стартапы в Новосибирске от новосибирского отделения РАН. Они потрясают своими решениями в области медтеха и биотеха. В Калининградской особой экономической зоне созданы прекрасные условия. Остров Русский — лидер в VR и дополненной реальности.

Если концентрироваться на биотехе, медтехе и фарме, то здесь есть интересные проекты, направленные на решение острых социальных проблем. Например, наша портфельная компания «Доктор рядом». В мире больше 1,6 млрд людей живут в условиях, в которых отсутствует доступное здравоохранение. Неудивительно, что в 2020 году эта сфера стала лидером по объему проинвестированных средств. При этом наша инвестиция в сеть клиник и цифровой сервис «Доктор рядом» была признана самой крупной сделкой на венчурном рынке, Цель этой сделки — обеспечить пациентов качественной удобной и доступной медицинской помощью. Кроме того, у нас выделено целое направление в области персонализированной медицины — здесь и носимые гаджеты, и инвазивные методы быстрой доставки лекарств.

Может быть, вы могли бы раскрыть общие цифры по фонду за прошлый год?

В 2021 году VEB Ventures проинвестировал 5,5 млрд рублей, подписанные обязательства составили 9,2 млрд, а всего фонд профинансировал 15 активов на общую сумму порядка 20 млрд рублей. В 2022 году обязательства составили 920 млн рублей. Компания вложила 400 млн рублей в сервис аренды электросамокатов «Юрент». Эти средства помогут стартапу увеличить количество парка самокатов и развивать инфраструктуру в городах, повышать безопасность. Буквально недавно, к примеру, мы сообщили об инвестиции 520 млн рублей в онлайн-платформу «Профилум», которая помогает школьникам и студентам с выбором профессии.

Олег Теплов
Фото: Пресс- служба VEB Ventures
 Олег Теплов

Наверняка у вас произошла некоторая переориентация на компании, которые участвуют в технологическом импортозамещении — это же теперь главная задача России?

Конечно же, сегодня фокус на те компании, которые могут производить или создавать продукцию, ушедшую из-за санкций, и на выпадающие логистические сервисы. Как пример — одна российская компания, резидент «Сколково», производит композитную продукцию, и 95% всех компонентов — это российское сырье, но 5% — это смолы, которые привозятся из стран Запада, и это является стопором. Компании из нашего пайплайна готовы сделать реинжиниринг, воссоздать такую же смолу — это позволит вернуть к жизни целую отрасль. Есть примеры из целлюлозной промышленности, из малотоннажной химии, когда нужно воссоздавать целые кластеры материалов, и это нужно делать государству вместе с большими, крупными игроками и малыми предпринимателями. И об этом мы также будем говорить на Петербургском форуме  на «Территории инноваций».

Недавно я услышал точку зрения: следует вообще отказаться от таких понятий как «венчурный бизнес», «стартапы» как от пережитков глобализма. И переходить к совершенно новой ступени — целевому госфинансированию научно-инженерных коллективов, получающих четкие, конкретные задания. Что вы думаете на этот счет? Каким вам представляется будущее венчурного бизнеса в стране?

В «Сколково» действительно есть идея, о которой вы говорите, — создавать прорывные коллективы, давать финансирование научному совету для инвестиций в перспективные идеи. Такое получается «Сколково 2.0». Но при этом есть и готовые механизмы, и целая программа национально-технологической инициативы, которую мы создавали, и в которой VEB Ventures участвует в качестве небюджетного финансирования — инвестирует в такого рода проекты, формируя стек технологий и собирая в этот стек компании разных направлений, но объединенных одной целью — создать что-то принципиально новое.

Могу привести в пример EdTech и HR-Tech. Рынок EdTech растет, если так можно сказать, бешеными темпами. Есть системные маркетмейкеры — это Министерство просвещения, а есть крупные игроки как Skillbox, которые нацелены на точечные решения вопросов, связанных с компетенциями человека. Но сама идея шире, она заключается в том, чтобы закрыть весь процесс развития человека и получения им компетенций от школьной скамьи до вузов и перепрофилирования. Такого рода задачи требуют новых инструментов финансирования: не давать деньги веерно в рынок, а финансировать конкретную отрасль.

На Западе венчуры финансируются в основном из внебюджетных структур — за счет разного рода пенсионных фондов. Как только там разрешили этим фондам инвестировать средства в рисковые проекты — тут же случился бурный рост. В России этого не происходит. Как вы думаете, нужно ли здесь, в нынешних условиях, допустить активы наших пенсионных фондов, других внебюджетных средств, на этот рынок? Может ли это привести к качественному рывку?

Сейчас, я думаю, нужно просто искать новые формы взаимодействия частного капитала, капитала корпораций и государственного капитала для того, чтобы все эти три источника использовать максимально эффективно. Создавать корпоративные венчурные фонды или развивать совместно с государством целые направления можно в связке с теми компаниями, у которых в данный момент есть капитал. К примеру, есть «Сибур» с большим производством в той же малотоннажной химии. Но при этом у него есть потребность в мононити, которой всему российскому рынку требуется тысяча тонн в год. А для того, чтобы «Сибур» начал ее выпускать, он должен построить завод мощностью 100 тысяч тонн в год, и наш рынок не совсем, наверное, для него экономически оправдан. Но я думаю, что поиск альтернативных вариантов совместно с «Сибуром» и молодыми инновационными предпринимателями позволит решить такую проблему. То есть, с одной стороны — корпорация, которая обладает необходимым сырьем, технологиями и так далее, с другой — молодые предприниматели, которые готовы, могут и хотят развивать этот рынок, и с третьей стороны — государство, которое через институты развития, наподобие VEB Ventures, поддерживает данные инициативы. Вот так и получаются технологический суверенитет, или импортозамещение.

Расскажите о том, что вы будете презентовать на ПМЭФ?

Мы делаем свою сессию на «Территории инноваций», посвященную вопросам создания новых IT-решений и импортозамещения в цифровизации промышленности. Будут интересные игроки, дискуссия о том, как нам заместить ушедшие SAP или Oracle и другие большие решения. Ну, и наши технологические компании, которые мы повезем на «Территорию инноваций», тоже покажем. Речь идет о большинстве компаний нашего портфеля. Конечно же, это ГК «Цифра» — компания, разрабатывающая ПО для промышленных предприятий, которое может заменить западный софт. И не только заменить — главное, это создание цифровых производств, автоматизация процесса добычи рудных ископаемых. Также мы представим компанию «Профотек», которая формирует решения для цифровых подстанций и наиболее интересна Россетям и другим электросетевым компаниям. И покажем еще ряд других проектов.

По каким еще направлениям технологического импортозамещения будет востребована работа вашей компании в самом ближайшем будущем?

Мы видим растущий интерес к технологиям, связанным с медициной, FoodTech&Agro, развитием городов и территорий — SmartCity, UrbanTech, образованием и интернетом вещей. И предполагаем, что в новом формате финансирования, о котором я говорил, Россию ждет достаточно большой технологический рывок. И это не домыслы — я исхожу из фактов, из тех проектов и успешных кейсов, которые были реализованы с участием VEB Ventures на протяжении последних лет.

Хочу обратить внимание на один немаловажный фактор — это переход обычного предпринимательства к такому социальному предпринимательству, когда руководитель завода, владелец компании не просто думает, как получить прибыль, а создает вокруг себя среду, в которой его сотрудникам будет комфортно работать и жить. Вокруг его предприятия будет создаваться больше объектов социальной инфраструктуры. То есть городская экономика, городская среда — это то, с чем можно работать, куда можно двигаться, инвестировать. На самом деле, как показывает статистика и практика, инновации уже не делают в гаражах, они создаются совместно, коллаборативно. Наибольший эффект будет достигнут только там, где человеку удобно и где он не озадачен вопросами классической пирамиды Маслоу.

Беседовал Сергей Цехмистренко