Здесь и далее кадры из фильма «Я – капитан»
Здесь и далее кадры из фильма «Я – капитан» Здесь и далее фото: Canal+

Одним абзацем

В драме «Я — капитан» Маттео Гарроне рассказал о реальных ужасах, с которыми сталкиваются нелегалы из Африки на пути в Европу. Два брата-подростка, попадающих в тюрьму для мигрантов, проходят обряд инициации, ритуальную смерть и перевоплощаются в мужчин. Эта сюжетная конструкция и фэнтезийные вставки нужны Гарроне, чтобы его драму смог воспринять широкий зритель. За это некоторые критики обвиняли автора в эксплуатации чужой боли, в защиту режиссера можно сказать, что ему не впервой снимать кино о выживающих в тени общества людях. Он хорошо знает, как с уважением показывать их судьбы так, чтобы его кино смог посмотреть не только критик на фестивале, но и обычный посетитель кинотеатра.

Подробно

16-летние двоюродные братья Сейду (Сейду Сарр) и Мусса (Мустафа Фалль) живут в Дакаре, столице Сенегала. Парни мечтают поехать в Европу и стать знаменитыми рэперами. Для этого они подрабатывают на стройке и копят деньги для поездки в Ливию — оттуда отплывают корабли в Италию. Братья думают, что их ждет увлекательное приключение, но реальная жизнь встречает жесткими объятиями. Сначала ребята видят, как мужчина выпадает из багажника пикапа посреди пустошей, а потом наблюдают за женщиной, которая больше не может идти по пустыне и отстает от колонны мигрантов. То, что казалось мальчикам кошмаром наяву, оказывается лишь прелюдией: в ночи их группу захватывают работорговцы.

Главная претензия, которую можно увидеть в международных рецензиях на «Я — капитан», — это то, что фильм о судьбе мигрантов из Африки снял белый европеец. Вопрос оптики и репрезентации других людей важен, так как у кинематографа есть длинная история экранного расизма. В работе Гарроне можно усмотреть гламуризацию жизни сенегальцев: он приукрашивает нищету, выстраивая эффектные цветовые композиции, и экзозитирует быт, вставляя в повествование необязательную сцену танцев на улице. Такие аргументы заслуживают контраргумента: а есть ли стандарт, по которому африканские режиссеры показывают «своих» людей?

Если обратиться к творчеству чадца Махамата-Салеха Харуна («Человек, который кричит»), мавританца Абдеррахмана Сиссако («Тимбукту») и француженки с сенегальскими корнями Мати Диоп («Атлантика»), то можно увидеть, как и они эстетизируют «черную» реальность, разукрашивая пейзажи бедности. Маттео Гарроне в свою очередь не типичный голливудский режиссер, а один из важнейших авторов итальянского кино. Прорывной картиной в его карьере стала криминальная драма «Гоморра» (2008) о судьбах жителей трущоб Неаполя, где всем правит мафия. Одна из сюжетных линий посвящена мальчику Тото (Сальваторе Абруццезе), вступающему в ряды мафии: он проходит ритуал, в рамках которого на него, ребенка, надевают бронежилет и потом в него стреляют. Внимательный взгляд на простого человека, умение работать с непрофессиональными актерами (а именно они сыграли главные роли в «Гоморре» и «Я — капитан») от Гарроне никуда не ушло, как и его любовь к сказочным сюжетам. 

Любовь Маттео Гарроне к сказкам как форме разговора о тяжелом и пугающем можно увидеть в нескольких его проектах: в «Страшных сказках» (2015), «Пиннокио» (2019) и «Я — капитан». Двоюродные братья Сейду и Мусса отправляются в «волшебную страну», но сначала им нужно пройти ряд препятствий и инициацию. Так тюрьма для мигрантов, где продают людей в рабство, в мире Маттео Гарроне служит пространством, где происходит обряд посвящения, мальчики становятся мужчинами. Конечно, режиссер не проговаривает это прямо, но использует эту и другие сказочные структуры. Все это вместе с мистическими элементами (в одной из сцен фантомы детей прилетают к матери Сейду ночью и сообщают, что с ними все в порядке) помогает зрителю легче воспринять тяжелую и основанную на реальных событиях историю. На протяжении многих лет Ливия на деньги Европейского союза (и по больше части Италии) строила места принудительного заключения, куда свозили тех, кто пытался переплыть Средиземное море. Сексуальное и трудовое рабство, убийства, пытки, вымогательство денег — эти практики были обыденны в тюрьмах, не контролируемых государственной властью.

В фильме «Я — капитан» Маттео Гарроне рефлексирует о роли Италии в страданиях и убийстве жителей множества африканских стран, показывая трагические судьбы отчаянных, готовых пройти через худшее ради лучшей жизни людей. Режиссера можно обвинить в том, что он снял кино, чувствуя «белую вину», и потому приукрасил его, чтобы фестивальная и белая аудитория его посмотрела, посочувствовала африканцам и тем самым утолила совесть. Вечный спор между уступкой аудитории и верностью режиссера собственным стандартам в работе Гарроне не актуален, потому что он последователен в своем творчестве, снимая моралистические драмы о несчастных, оставшихся на обочине жизни людях. В новом фильме он делает то, что может сделать режиссер его калибра: профессионально и честно высказывается на важную для него тему, применив свою уникальную оптику. Поэтому, если и обвинять Маттео Гарроне в эксплуатации чужих страданий, то уточнив, что благодаря его кино зритель узнал о них.