Издательство: «КоЛибри»

На заре XXI столетия в Великобритании состоялась перепись населения, в ходе которой на вопрос о принадлежности к той или иной религии почти 400 тысяч фанатов кинофраншизы «Звездные войны» назвали себя джедаями. Прошло несколько лет, и Комиссия по контролю за благотворительной деятельностью постановила, что джедаизм не является религией, так как не обещает морального или этического усовершенствования, а следовательно, храм ордена джедаев не может претендовать на статус объекта благотворительности. Но вот одной, и немаловажной, подробностью вселенная «Звездных войн» показала, что формой джедаизм сильно напоминает многие другие, уже давно возникшие религии. Более поздние эпизоды кинофраншизы поставили джедаизм почти вровень с «религиями Книги»: иудаизмом, исламом и христианством. В «Последних джедаях» (эпизод VIII) разочарованный, седеющий Люк Скайуокер отправляется в изгнание на дальнюю планету Ак-То, где зародился орден джедаев. Как и межпланетному жителю Просперо из шекспировской «Бури», компанию ему составляет библиотека: восемь переплетенных томов древних священных книг джедаев, которые хранятся на полке в пустом дупле дерева. Разделив судьбу всех культовых библиотек, начиная с Александрийской, она тоже погибает в огне. Йода в характерном для него стиле, совершенно не беспокоясь из-за пожара и ценности книг, говорит: «Ничего в них интересного не было». По его мнению, будущее джедаев будет зависеть от людей, передающих свою мудрость не письменно, а устно. Но в самые последние секунды фильма священные книги, а вместе с ними горстка бунтарей оказываются на «Тысячелетнем соколе». Принцесса Лея уверяет уставших, что теперь «у нас есть все, что нужно» для восстановления, в том числе и старинные книги.

Фанаты «Звездных войн» увидят контраст с тем, как представлен в сериале оцифрованный архив джедаев: он напоминает Длинную комнату в библиотеке дублинского Тринити-колледжа. Священные книги, однако, совсем не похожи на эти нематериальные накопители информации. Нет, для фильма их любовно изготовляли мастера своего дела, которые «придумали и напечатали страницы, похожие на пергаменные, а потом переплели в обложку ручной работы». Официальный архивист киностудии Lucasfilm Мэдлин Беркерт описывает их как «множество отдельных страниц, изготовленных и озаглавленных так, будто они и на самом деле содержат всю мудрость первых джедаев. На каждой странице тщательно оформлена любая мелочь, слои сусального золота чередуются с синими красками, а для букв, непохожих ни на какие другие, источником вдохновения послужили, вероятно, какие-то совсем древние из известных нам свитки и записи». Вид придуманных с начала и до конца священных книг джедаев нисколько не противоречит привычному виду священных или магических текстов: старинные кожаные переплеты, пергамен, сусальное золото, синие краски, древние системы письма или шрифты. Иконография священной книги отличается заметной стабильностью. По таким «подсказкам» в фильме эти книги можно узнать с первого взгляда; так узнал религиозные тексты император Константин, обратившийся в христианство в IV веке, или писец XXI века, создавший рукописную Библию для аббатства Святого Иоанна в Миннесоте; точно так же узнают свои книги Рей и Люк Скайуокер. Но если книги помогают становлению религий, то верно и обратное. Религии помогли становлению книги, задали ее форму и обеспечили распространение по всему миру.

Существует много ответов на вопрос, почему книга триумфально победила своих предшественников, глиняные таблички и папирусные свитки. Один из них — удобство. Книга стала оригинальным и самым важным приспособлением для чтения примерно через три тысячелетия после того, как в Месопотамии появились самые ранние формы письма. Если вы когда-нибудь клеили обои, то имеете некоторое понятие, как непросто обращаться со свитком. Свитки, или рулоны, были основным способом доставки информации во времена классической Античности. Они представляли собой длинные листы папируса или пергамена, разделенные по длине на страницы, и читали их, перематывая с одной палочки на другую, как кадры на аналоговой фотопленке. В Китае шелковые и бумажные свитки перематывали справа налево; во всех других местах — наоборот, слева направо. Манипуляции со свитками делались двумя руками. Трудно было отыскать нужное место или цитату, и уж почти совсем невозможно заглянуть в две части свитка одновременно (хотя изобретенный во времена династии Тан способ переплетения сложенных гармошкой китайских текстов все-таки облегчал дело). Прочитанный свиток следовало перемотать в обратную сторону, чтобы им мог воспользоваться следующий человек. Информацию можно было записывать лишь на одной стороне, так что изготовление свитка обходилось недешево, притом что для длинных текстов их требовалось несколько. Тем не менее эта технология использовалась для записей самого разного материала, от первых версий Илиады или пьес Софокла и Эсхила до священных текстов, исторических хроник и официальных документов. Ярлыки помогали делить длинный текст на меньшие части, а бирки позволяли прочесть название, не разворачивая свитка. А самое главное, он воспринимался чем-то надежным, долговечным. Как выразился ученый и государственный деятель Кассиодор, живший в VI веке, папирус «хранит на себе достоверное свидетельство дел человеческих; он говорит о прошлом и является врагом забвения».

Но новая технология книги — собранные вместе листы, сложенные и скрепленные корешком, часто защищенные обложками, — сделала возможным читательский опыт иного рода. Появились новые способы погружения в книгу и взаимодействия с текстом: можно было бегло просмотреть книгу, перелистать ее вперед, назад, порыться, чтобы найти нужное место. Нейробиологи изучают, как мы пользуемся смартфонами, чтобы исследовать пластичность человеческого мозга и связи между кончиками пальцев и корковыми процессами в мозгу: в первые века христианства их предшественники в профессии, возможно, экспериментировали на книгах. Книги ввели в употребление такие привычные и понятные теперь жесты обращения с ними: переворачивание страниц за угол или дальний край, использование пальца или другого удобного маркера для указания на разные места текста, сгибание корешка или обложки, чтобы книгу можно было открыть с минимальными усилиями. Уточняя свое знаменитое высказывание «само средство коммуникации — это сообщение», культуролог Маршалл Маклюэн пояснял, что «сообщение любого средства коммуникации представляет собой изменение масштаба, скорости или образца, которое оно привносит в дела человека». Средство коммуникации под названием «книга» сумело трансформировать самые разные дела человека: от физических привычек чтения до понимания целого мира.

Одна из версий появления книги гласит, что ее раннюю форму, так называемый кодекс, изобрел Юлий Цезарь, чтобы было удобнее отправлять послания в сенат. Эпиграмма римского поэта Марциала, созданная примерно в 100 году до н. э., описывает физическую привлекательность этого удобного новомодного кодекса такими словами, которые способны соблазнить и современных читателей: «Ты, что желаешь иметь повсюду с собой мои книжки / И в продолжительный путь ищешь как спутников их, / Эту купи, что зажал в коротких листочках пергамен: / В ящик большие клади, я же в руке умещусь». В конце поэт бесстыдно рекламирует продавца этих желанных произведений книжного искусства: «Чтобы, однако, ты знал, где меня продают... в лавку Секунда ступай, что луканским ученым отпущен, / Мира порог миновав, рынок Паллады пройдя»*. Всячески расхваливая мобильность и портативность нового товара, Марциал начинает таким образом книжную революцию. Он расхваливает римский вариант того, что впоследствии развилось в сеть железнодорожных книжных киосков и удобных форматов в бумажных обложках, которые лишний раз подтверждали, что книга — идеальный спутник в далеком пути. Когда издатель Аллен Лейн, возвращаясь со встречи с Агатой Кристи, захотел что-то почитать в дороге, он явно общался с духом Марциала.

И все же наиболее вероятной причиной появления книги многие историки считают идеологическую или доктринальную. Новейшие исторические изыскания о введении в употребление кодексов в первые века нашей эры показали, что священные тексты христиан и небиблейская религиозная литература оформлялись чаще в форме кодекса, чем в форме свитка. И наоборот, литературные тексты, предназначенные для чтения, писались на свитках. Нет религии — нет книги. Христианство и кодекс, можно сказать, рука об руку прошли через первые века христианской эры. Судьба одной ранней Библии, так называемого Синайского кодекса, служит примером их взаимосвязи и интересно, с участием православных монахов и Иосифа Сталина, рассказывает о книгах и культурных ценностях более позднего времени.

В 331 году император Константин письменно обратился к ученому Евсевию, который был епископом Кесарии, крупного центра раннего христианства, сейчас находящегося в Израиле. В скриптории богословской библиотеки этого города он заказал 50 экземпляров Библии для новых церквей Константинополя. Вполне возможно, что искусно написанный Синайский кодекс — это одна из заказанных им Библий, дошедшая до нас. Эта книга, датируемая IV веком, названа по греческому православному монастырю Святой Великомученицы Екатерины на египетской горе Синай, основанному примерно в 330 году. Современные здания монастыря построены в VI веке. Там кодекс и «обнаружили» в XIX веке (как и во множестве подобных историй, в этой фигурирует некий европейский путешественник, нашедший нечто давно известное местным и затем присвоивший это нечто). Какие-то листы остались в монастыре, но основные части ныне разрозненной книги хранятся теперь в Британской библиотеке, Лейпциге и Санкт-Петербурге.

Кодекс представляет собой большой почти квадратный том, написанный на пергамене тремя, а возможно, и четырьмя писцами маюскулом (письмом, состоящим лишь из прописных букв), без пробелов между словами. На каждой странице размером примерно 38 × 34 см (немного больше старой грампластинки) находятся по четыре колонки текста, то есть по восемь колонок на каждом развороте, и это визуально напоминает свиток с горизонтальными столбцами текста — знак того, что это переходный вариант между разными техниками чтения. Для библеистов книга очень важна тем, что содержит самый ранний записанный греческий текст Библии и служит источником для первых исправлений текста. Кроме того, она демонстрирует альтернативный канон библейских книг, появившийся еще до того, как христианская Библия сформировалась окончательно, и содержит малоизвестные тексты под общим названием «Пастырь Ермы», книги Ветхого Завета, сейчас признанные апокрифическими (например, Книгу Премудрости Иисуса сына Сирахова) и «Послание Варнавы», как считается, написанное самим апостолом. Кодекс свидетельствует о сложной истории создания канонического христианского Писания: за непререкаемо авторитетным текстом любой Библии стоят целые века споров и разногласий относительно его содержания.

История открытия Синайского кодекса и его последующих странствий оказалась очень запутанной. Немецкий ученый Константин фон Тишендорф, работавший под покровительством русского царя, вывез кодекс из монастыря Святой Екатерины в середине XIX века. Выкрал он эти листы или договорился с монахами, теперь уже неясно, хотя первое представляется более вероятным. По монастырским документам выходит, что кодекс был всего лишь одолжен для копирования; фон Тишендорф утверждал, что спас его, потому что монахи собирались пустить книгу на растопку, и преподнес кодекс в знак благодарности своему покровителю, защитнику православного христианства. Уже в России он внимательно изучил кодекс, а потом передал и рукопись, и собственное роскошное факсимильное издание в Императорскую библиотеку.

Следующий крутой поворот в судьбе кодекса случился в 1933 году, когда его продал Сталин, которому нужна была твердая валюта для выполнения второй пятилетки. Сделку заключали лондонские книготорговцы Маггз. Эрнест Маггз, прибывший для этого в Ленинград, добился, что русские снизили цену вдвое: одновременно, по поручению швейцарского коллекционера Мартина Бодмера, он приобрел у советского правительства Библию Гутенберга; она до сих пор хранится в его фонде, расположенном в женевском пригороде Колоньи. Синайский кодекс ушел за 100 тысяч фунтов стерлингов, выделенных правительством Великобритании (кое-какую дополнительную сумму собрали по подписке, организованной Британским музеем). 27 декабря 1933 года рукопись Библии торжественно пронесли по ступеням входной лестницы музея под приветственные крики и звуки духового оркестра. Газета The Times сообщала о большой очереди желающих посмотреть на рукопись, положенную в стеклянную витрину, и о том, что в ней «стояли самые разные мужчины и женщины из разных стран, говорившие на множестве языков». До сих пор не смолкают жалобы, что книга была фактически украдена из монастыря; не помогло даже обращение музея с призывом о сборе средств, в котором говорилось, что рукопись так же ценна, как и «знаменитые мраморы Элгина». И сейчас сайт монастыря со скорбной сдержанностью отмечает, что фон Тишендорф увез рукопись незаконно и насельники «скорбят о ее потере».