В старинных интерьерах усадьбы представлены символические портреты на садовых лопатах великих творцов, судьбы некоторых из которых были связаны между собой и с пространством Муранова.
Это портреты Евгения Абрамовича Боратынского, Фёдора Ивановича Тютчева, Саввы Ивановича Мамонтова, Сергея Тимофеевича Аксакова, Льва Николаевича Толстого, Николая Васильевича Гоголя, Ивана Сергеевича Тургенева, Александра Сергеевича Пушкина, Александра Ивановича Куприна, Петра Ильича Чайковского и Антона Павловича Чехова.
Из истории усадьбы
В 1816 году Екатерина Петровна Энгельгардт, жена отставного генерал-майора Льва Николаевича Энгельгардта приобрела усадьбу Мураново. Именно с Энгельгардтов начинается новый этап существования этой небольшой подмосковной усадьбы, которая войдёт в историю России как литературная жемчужина. Чуть позже старшая дочь Энгельгардтов Анастасия Львовна выходит замуж за поэта Евгения Боратынского. После смерти Льва Николаевича Энгельгардта, Боратынский становится рачительным хозяином усадьбы, вложившим в Мураново немало трудов.
Поэт сам проектирует дом и контролирует ход его постройки. В облике дома Евгений Абрамович соединил черты европейского замка, английского коттеджа и русского сруба. Дом был построен в 1842 году.
Свой кабинет Евгений Абрамович располагает в северной части дома с окнами в «сумеречный» парк. Вероятно, Боратынский выбрал эту комнату потому, что его муза любила посещать поэта в полумраке. В Муранове поэт желал обрести:
«Приют от светских посещений
Надёжной дверью запертой,
Но с благодарною душой
Открытой дружеству и девам вдохновений».
Именно в мурановский период им была завершена подготовка выдающегося сборника философской лирики «Сумерки», увидевшего свет в 1842 году.
Судьба подготовила Муранову удивительный поворот, связавший усадьбу на многие десятилетия с семейством Тютчевых. Сын поэта Ф. И. Тютчева Иван Фёдорович Тютчев в 1869 году женился на Ольге Николаевне Путяте. После смерти гениального отца Иван Фёдорович перевез все его вещи в Мураново. На рабочем столе по-прежнему, как при жизни поэта, стоят чернильный прибор и гусиное перо, коим, вероятно, был написан не один шедевр. Сохранилась и кровать, на которой 15 июля 1873 года скончался поэт Фёдор Иванович Тютчев.
XX век принёс испытания: революция 1917 года могла стереть Мураново с лица земли. Но потомки Тютчева совершили чудо — в 1920 году создали один из первых в России литературно-мемориальных музеев. Они спасли бесценные культурные артефакты и документы, и, главное, — память о прошлом и его славных представителях.
Гуляя по усадьбе, невольно ловишь себя на мысли, что где-то рядом, в Большой гостиной, где стоят кресла с высокой деревянной спинкой с «ушами», резными ножками и латунными колёсиками, всё ещё звучит рояль и читают стихи. А в библиотеке с книжными шкафами замер между страниц книг вздох Тютчева: «Умом Россию не понять…».
Здесь музейные экспонаты и всё окружающее пространство являют живую ткань истории. Деревья в парке — потомки тех, что сажали Боратынские и Тютчевы, а в керамической вазе на веранде всегда свежие цветы — будто хозяева лишь ненадолго отлучились на прогулку. И да, здесь по-прежнему рождается поэзия и проза из шелеста листвы и хода старинных часов.
О чем мне рассказали старинные аллеи Мураново
Большинство исследователей полагают, что Фёдор Иванович Тютчев никогда не бывал в Муранове. Единственный документ, который связывает его с Мурановым, — письмо сыну, в котором Тютчев обещает его навестить. И всё же трудно представить, чтобы любящий отец ни разу не заехал погостить к своему сыну. Поэтому я решила дать волю своей фантазии и представить гуляющим по аллеям Муранова великого златоуста русской поэзии.
Если вы окажетесь в Муранове и пойдете гулять по мурановским аллеям, прислушаетесь к тому, о чём шуршат листвой деревья, вы узнаете много интересных историй. Я услышала рассказ о том, как в один прекрасный день на аллеях появился невысокий мужчина со слегка приподнятыми плечами. Это был Фёдор Иванович Тютчев, смиренный гений русской поэзии, отец хозяина усадьбы Ивана Фёдоровича. Он заехал в Мураново на пару деньков перед отъездом в Европу. Тютчев неторопливо ступал по дорожке, прислушиваясь к шороху песка под ногами и щебету птиц вокруг, на ходу как цветы собирая и складывая звуки в стихи. Вдруг он споткнулся о старые корни, выползшие на тропинку — ритм нарушился. Он посмотрел под ноги, потом поднял глаза и увидел старое дерево. Оно заинтересовало его. Федор Иванович подошёл к нему, погладил рукой шершавую кору и поднял голову к кроне. И вспомнил детство, прогулки с отцом по липовым аллеям Овстуга. Вспомнил, как щекой прижимался к корявой коре деревьев и слушал, как слова рождаются из шелеста листьев.
Фёдор Иванович закрыл глаза и оказался в старой усадьбе в Овстуге. Сад был залит солнцем, яблоки на ветках были похожи на волшебные яркие сферы, а дорожки, разбегавшиеся по всему саду, — на золотые ручьи. Очнувшись от воспоминаний, он посмотрел на живописные мурановские пейзажи и тихо произнёс:
— Здесь — так же как в Овстуге: деревья расцвечены тысячью осенних красок и даже тени золотятся, будто закат пролился сквозь сито времён.
Потом он направился к раскидистому дубу, присел на скамью, откинул назад голову и вспомнил старый дуб в родовой усадьбе. Очень давно, когда он был ещё маленьким мальчиком, во время грозы он укрылся под его могучей кроной. Небо разрывалось от грома и молний. Не помня себя от страха, он подскочил к дубу, моля Бога о спасении. Где-то рядом сверкнула молния и чуть не уничтожила дерево; одна искорка коснулась руки юного поэта. Фёдор Иванович вздохнул и произнёс:
— Что скажешь, дуб? Когда-то я украл у Бога искру. С тех пор во мне живёт «огненный дух» и стихи вспыхивают во мне постоянно и, усмирённые, ложатся на бумагу.
Дуб зашумел листвой, а ветер в дуплах прогудел:
«В душном воздуха молчанье,
Как предчувствие грозы,
Жарче роз благоуханье,
Звонче голос стрекозы…
Чу! За белой, дымной тучей
Глухо прокатился гром;
Небо молнией летучей
Опоясалось кругом…»
«Не то, что мните вы, природа:
Не слепок, не бездушный лик
— В ней есть душа, в ней есть свобода,
В ней есть любовь, в ней есть язык…» — донеслось эхом откуда-то из рощи.
«Чему бы жизнь нас ни учила,
Но сердце верит в чудеса…» — пропели розы.
«Чудный день! Пройдут века
— Так же будут, в вечном строе,
Течь и искриться река
И поля дышать на зное…» — прошуршали полевые травы.
Выставка «Лики усадебной эпохи: от Боратынского до Тютчева» в рамках проекта Екатерины Поповой-Гамаюн «100 портретов. Творцы на лопатах» продлится до 1 февраля в Малом выставочном зале Главного усадебного дома «Усадьба «Мураново».