Когда немирный мир озарен вспышками снарядов, кажется, что иные озарения меркнут. Но впечатление это ложное.
II Фестиваль короткометражных спектаклей 4.4, завершившийся в столице Азербайджана, убедительно и ярко доказал, что театр сегодня – это больше, чем досуг, эксперимент и даже терапия. Пестрая палитра спектаклей позволила не только сформировать впечатление о развитии азербайджанского театра (в мире о нем известно до обидного мало), но и продемонстрировать тотальность театрального искусства и его сверхзадачу в поиске причин и следствий самых трудных и мучительных страниц истории, которые нельзя ни вырвать, ни переписать.
4.4 – отразило не только исторический и эмоциональный контекст фестиваля, но и задало его форму. Фестиваль обрел четыре ипостаси: конкурсный смотр, лабораторию (мастер-классы и лекции для студентов и профессионалов театра), форум (панельные дискуссии и ежедневные обсуждения спектаклей и проблем индустрии) и пространство для взаимообмена и оборота практик, проектов, технологий.
II Фестиваль 4.4 объединил профессионалов из столицы и провинции, позволив местному театральному сообществу не только «себя показать», но и «других посмотреть», познакомиться с тенденциями мирового театра и оценить векторы развития театра в своей стране. Включил фестиваль и гастрольный компонент – показы спектакля «Крейцерова соната» Театра Марджанишвили (Грузия) в постановке Левана Цуладзе, представившего свой мастер-класс для профессионалов театра.
Насыщенная (до пяти спектаклей в день) программа была разделена на конкурсную и внеконкурсную части. Спектакли конкурсной секции оценивались жюри, состоящем из ведущих экспертов азербайджанского театра под руководством доктора искусствоведения, профессора Исрафила Исрафилова, среди которых выдающийся актер и педагог Джахангир Новрузов, доктор искусствоведения и писатель Айдын Талыбзаде, драматург и сценарист Али Амирли и кино- и театральный режиссер Мехрибан Алекперзаде. Параллельно с основным жюри работали и молодежные эксперты, вручившие собственную награду по итогам фестиваля.
Не обошлось и без экспромтов. Независимые театральные критики из Грузии (Лаша Чхартишвили и Давид Бухрикидзе), Казахстана (Анара Еркебай) и России (автор этих строк) не смогли обойти вниманием яркий спектакль внеконкурсной программы «Книга моей матери», ставший своего рода квинтэссенцией фестиваля, который был награжден «за отражение идей гуманизма и мира между людьми». Отличительным средством художественной выразительности спектакля, поставленного режиссером Ирада Гезалова, стало его полиязычие: одноименная пьеса выдающегося азербайджанского автора Джалиля Мамедкулизаде (1869-1932) адаптирована и поделена между тремя языками, звучащими в спектакле – азербайджанским, английским и русским. По сюжету три разноязычных брата враждуют между собой, доведя тем самым свою мать до смерти. В финале разногласия и барьеры между языками, мировоззрениями, ценностями успешно преодолеваются. Языковая партитура спектакля, успешно воплощенная благодаря сценическому переводу текста, подготовленному известным режиссером и педагогом Тарланом Расуловым, стала доминантой спектакля. Здесь органично переплелись видеопроекции, «новые формы» и традиционные символы азербайджанской культуры.
Спектакль, основной посыл которого направлен на преодоление войн и раздоров, отличает поразительная синергия Востока и Запада, традиций и новых театральных технологий, формы и содержания. Объединил он не только зрителей, но и критиков, выходцев из стран, находящихся сегодня не в самых простых отношениях. Если бы на международной политической арене конфликты решались так же, как на театральных подмостках...
Первый приз фестиваля завоевал спектакль «Шинель» (по мотивам Николая Гоголя) в постановке режиссера Джейхуна Дадашева. Он же получил награду молодых театральных экспертов. В этом спектакле Азербайджанского государственного театра пантомимы режиссер использует синтетический подход смешения классической пантомимы и танца. В стремительном вихревом потоке здесь заверчены людские судьбы и ситуации каждодневной борьбы за мнимыми идеалами. Символ шинели здесь иллюстрирует социальные соблазны, гонку за успехом, престижем, достатком. «Все мы вышли из гоголевской Шинели», – классическая фраза Федора Достоевского, задавшая отправную точку для разговора о гуманизме и «маленьком человеке» в русской литературе.
Пусть сегодня русская культура оказалась опорочена и поражена, но хочется верить, что не отменена окончательно. Всматриваясь в «Шинель» Дадашева, с интересом считываешь, как гоголевские мотивы из давнего прошлого оказываются остроактуальными в переложении на современный ритм жизни. Выразительная пластичность рук, участников спектакля становится главным художественным образом постановки. В финале пережившие сиюминутный успех, разбившийся о горечь поражения, персонажи этой макабрической пляски тонут в пространстве огромной шинели, из лона которой к зрителям обращены лишь руки артистов, взывающих то ли о помощи, то ли о пощаде. Шинель, обрамляющая то ли полный распад человеческого в человеке, то ли темную бездну души современного (вневременного) человека – сильный визуальный символ спектакля.
Второй (не по значимости) приз достался моноспектаклю «Я верю» Азербайджанского государственного театра юного зрителя. В этой лаконичной и тревожной истории, сочиненной драматургом Ульвией Гейдаровой, в центре внимания оказывается мать, потерявшая сына на войне. Исповедальный монолог актриса Земфира Абдулсамадова ведет с большим деревом, растущим на оккупированной территории, которую освобождал ее сын. Постепенно история личного горя обретает иные масштабы: дерево разрастается до Древа Жизни, а образ матери – до родины-матери и далее до матери-природы. Это очень тонкая, стилистически выверенная, чувственная роль актрисы, сумевшей передать подлинные чувства матери, не прибегая к дешевым театральным приемам, выклянчивающим эмоции. Интимность подлинного горя и масштабность трагедии страны воплощены в лаконичных символах (белое полотно, очерчивающее пространство игры, землю – вдруг предстает саваном) и скупых, но точных выразительных актерских средствах. Неудивительно, что по итогам фестиваля приз в номинации «Лучшая актриса» достался Земфире Абдулсамадовой.
Не менее ярким и пронзительным оказался другой женский моноспектакль «Чемодан моих бед» в исполнении Зульфии Алиевой, завоевавший приз в номинации «Симпатии жюри». За 38 минут спектакля актриса воплощает жизнь единственной уцелевшей девочки-девушки-женщины из своей семьи. На сцене актриса, чемодан и судьба человека на фоне судьбы страны. Тонкая, тщательная работа, которая убедительно смотрится и на большой сцене.
Абсолютное торжество формата моноспектакля утвердил и другой лауреат фестиваля – постановка Намика Агаева «Легенда о волке». Этот спектакль напоминает шаманский обряд, свидетелями которого становятся зрители. В основе монолога, написанного Хагани Алиевым, турецкие легенды о волке как символе, посланном с небес человеку, с целью защитить его от темных сил. Вусал Рзасой исполнил этот монолог на большой сцене театра, что несколько снизило впечатление от постановки, которая имеет все шансы приковать к себе внимание зрителя, если будет исполняться в камерном пространстве. Но и на большой сцене со всей яркостью прозвучало режиссерское решение объединить ритуальный, по сути, характер театра с обрядами древности, когда человек, обращался к высшим силам с целью обрести точку опоры. Первозданность формы, сценическое движение и выверенный ритм постановки превращают этот спектакль в путешествие к истокам зарождения энергии, материи, идей. Это катартический спектакль об освобождении души, преодолении злого начала в человеке и возвращении к тому состоянию мира, когда человек жил в гармонии с природой, ощущая мир внутри себя.
Этническая музыка и детализированная передача шаманских ритуалов превращают спектакль в уникальный этнографический опыт. В отличие от прочих моноспектаклей фестиваля, заслуживших признание публики, благодаря сильным актерским работам, в этой постановке доминирует цельный режиссерский замысел, выразительным средством которого является исполнитель, наравне с музыкой, элементами кукольного театра и пантомимой.
Ярким событием фестиваля стала панельная дискуссия на тему «Мир театра – театр мира: театральное искусство в контексте глобальных проблем современности». Опытом выживания театра в эпоху постпандемии и войн делились теоретики и практики из разных стран. Очевидно, что театр будущего прорастает на наших глазах и то, каким он будет, зависит от дня сегодняшнего. Профессор Исрафил Исрафилов обозначил векторы развития современного театра в Азербайджане. Профессор Айдин Талибзаде рассказал о метатеатре в пространстве метавселенной, что позволило мне, имеющей честь стать одним из спикеров дискуссии, рассказать о манифесте театра будущего, подготовленного исследовательской группой futureStage Metalab Гарвардского университета и о гуманитарной миссии театра. Независимые театральные критики из Грузии Лаша Чхартишвили и Давид Бухрикидзе поделились мыслями об опыте выживания театра в условиях пандемии и о трансформирующейся роли профессии театрального критика. Театральный эксперт Анара Еркебай рассказала о современной театральной ситуации в Казахстане и его активном фестивальном движении. Немецким опытом выживания театра в изменившихся «предлагаемых обстоятельствах» поделились театральный критик и журналист Утэ Бюзинг и театральный практик Эберхард Вагнер, а Роджер МакКэн, театральный менеджер и продюсер справедливо заметил, что театр будущего невозможен без максимальной степени инклюзивности и уважения принципов устойчивого развития общества. Как бы ни было в отличие от споров в диапазоне от истерических до пессимистичных, в которых театр регулярно хоронят, предрекая его последние дни, фестивальное общение, происходящее на ежедневной основе в разных форматах, утвердило здоровый оптимизм театра, переболевшего всеми возможными болезнями эпохи и, кажется, обретшему сильный иммунитет.
Двумя моими личными фаворитами фестиваля стали два спектакля его гастрольной и внеконкурсной программы: «Крейцерова соната» Левана Цуладзе и «Фисташковое дерево» Вагифа Асадова и Турала Вагифоглу.
«Крейцерова соната» – опыт режиссерского диалога с публикой о проблеме насилия в современном обществе, болезненных страстях, темной стороне человеческой души и морали и нравственности, как оружии в руках воспаленного рассудка. Разумеется, режиссер избегал разговора в контексте сиюминутности, но эта сценическая вариация повести обрела дополнительный смысл в контексте культурных ограничений и запретов на родине Льва Толстого.
Опыт ностальгической исповедальности и размышления о детстве взрослых людей в условиях надломленного мира представили в доме-музее выдающегося писателя и сценариста Максуда Ибрагимбекова. «Фисташковое дерево» – рассказ-воспоминание о детстве на фоне войны, о наблюдениях за тем, как она меняет людей и о том, как происходит взросление души, в которой всегда сохраняются ростки детства. Исполняющийся в писательской мастерской спектакль обретает особую пронзительную тональность, объединяющую людей разных поколений, профессий, стран. Может быть потому, что вслед за автором артист Фуад Османов говорит со зрителем на языке сердца, не требующем перевода?
Завершившийся, но оставивший долгоиграющее звучание II Фестиваль 4.4, как справедливо заметил его директор Эльчин Джафаров, позволил обрести новое дыхание азербайджанскому театру, открывшегося мировому театру. Какой бы путь развития ни выбрал театр в Азербайджане, какие бы веяния и тренды ни адаптировал под свои реалии, он обладает особым звучанием, тональностью, отличительными чертами. Удивительно музыкальный как язык страны, он умело обращается с традициями своего прошлого, находя в них не погасший огонь былого, но искры яркого пламени, способные согреть, ослепить яркостью эмоций и помочь сохранить остроту восприятия своим зрителям. Неслучайно ведь Баку называют городом огней. «Языки пламени» (башни-небоскребы), сошедшие с герба города, подмигивали узким таинственным улочкам Старого города, в лабиринте которых совсем не страшно затеряться. Напротив, непредсказуемость улиц и архитектуры будоражит фантазию. Кто знает, что скрывается вот за тем поворотом? Может быть, это очередной ироничный городской памятник (старому капитану, чистильщику обуви, или девушке с мобильным телефоном), а может, это коренной житель сквера имени поэта-сатирика Сабира – кот немыслимой расцветки?
В Баку — Восток и Запад, роскошь европейского стиля и восточная роскошь не просто встречаются, но сливаются в гармонии прекрасной. У театра Азербайджана есть достойный пример для подражания – архитектура его столицы. Национальные традиции культуры здесь могут и должны быть вписаны в современный мировой театральный контекст. Уважение к культуре и традициям прошлого, новый взгляд на них через поколения и века, — это то, что интересно наблюдать сегодня в стране огней. Крепость Старого Города не отделена, но сочетается с Баку «новейшего времени»: его «маленькой Венецией», кристальным дворцом и небоскребами. Эти два Баку не спорят, не держат оборону друг перед другом, но сочетаются, живут общими печалями и радостями как члены семьи, в которой за одним столом встречаются несколько поколений. Ни суеты, ни пестроты, ни мешанины – просторы, огни, пряность, разлитая в воздухе, память и длящаяся нить, крепкая как та, из которой ткут ковры мастерицы близ Девичьей башни, – город-спектакль, как вы уже поняли, заслужил отдельный приз на фестивале. Впрочем, это уже не короткометражный формат, а особый спектакль-променад, который я советую посетить каждому.
