Можно ли помогать людям и при этом честно зарабатывать? Почему общество всё ещё ждёт, что психолог должен быть «добрым волонтёром», а не профессионалом, который берёт плату за квалификацию и ответственность? И наоборот, когда психолог превращается в продавца эмоций?

Об этом мы поговорили с двумя практикующими психологами: Еленой Скляр и Ларой Матасовой. Елена практикующий клинический психолог, экзистенциальный психотерапевт, ориентированный на психодинамический подход. Лара психолог-консультант полимодального направления, придерживающийся принципов гуманистической психологии. У каждой из них свой взгляд на то, где заканчивается миссия и начинается маркетинг.

С самого начала я спрашиваю прямо: психология — это про деньги или про помощь?

Елена отвечает первой:

«Сама постановка вопроса «или/или» ложная. Она сразу отправляет нас в полярное мышление: либо чёрное, либо белое, а у психологии очень широкая палитра применения.

В психологии есть место и служению, и бизнесу и тут всё зависит от того, с какими ценностями человек приходит в профессию. Кто-то приходит через личную боль и становится волонтёром, кто-то занимается популяризацией психологии, кто-то относится к этому как к любой другой работе. Я, например, выбрала психотерапевтический путь отношений с клиентом. Это как индивидуальный пошив в ателье».

Лара смотрит на вопрос через призму честности:

«Для меня психология — это помогающая профессия. Она требует образования, постоянного развития, личной терапии и супервизий. Это труд, который заслуживает оплаты. Как врач, который получает деньги за лечение тела, так и психолог — за работу с психикой. Здесь нет противоречия между профессионализмом и желанием зарабатывать. Граница там, где заканчивается честность. Если реклама или курс обещают «счастье за неделю» — это манипуляция. Но если специалист открыто говорит: «Я помогаю людям лучше понимать себя и это процесс, в котором есть труд и рост» — это не продажа, а приглашение к работе».

Почему слово «монетизация» раздражает? И почему многие реагируют на это слово болезненно, особенно в связке с профессией психолог. У меня иногда складывается ощущение, что люди просто уверенны, что их хотят обмануть, предлагая услуги психолога. Может быть, потому, что такие услуги нельзя потрогать?

Лара поясняет:

«У нас нет культуры инвестировать в психическое здоровье. Это молодая сфера, и в обществе по-прежнему жив стереотип: если ты помогаешь, то должен делать это «от сердца», а не за деньги.
Но монетизация — это не про наживу, а про возможность создавать стабильное, безопасное пространство для клиента.
Когда специалист стабилен — он не выгорает, не спешит, не ищет «быстрых клиентов». Он работает глубоко и честно.

Монетизация — это не продажа помощи. Это способ у помощи появиться».

Елена добавляет:

«Для многих это недостижимый уровень ценностей. Психическое здоровье в пирамиде Маслоу находится только на третьей ступени, после выживания и безопасности. Поэтому реакция часто из зависти: «Мне не хватает на хлеб, а ты за разговор деньги берёшь».

Психотерапия во всём мире элитарная услуга. Если посчитать, сколько я сама вложила в психотерапию за семь лет, можно было купить квартиру в Москве».

Когда мы говорим «психология и бизнес», часто кажется, что это два разных мира. Мне в голову, например, сразу приходят «говорящие головы» из интернета, раздающие советы всем желающим и готовые разобрать проблему всей твоей жизни за 2 мин прямо в зале на несколько тысяч человек. Но, как справедливо отмечает Елена, это опять про полярное мышление.

Елена:

 «Сегодня психология и бизнес — это не два разных мира, это уже интеграция. Например, в ВШЭ запустили курс «Психоанализ и бизнес-консультирование». И такие программы сегодня — модная западная тенденция. Суть в том, что человек к 40 годам собирает портфель умений: в чём-то он эксперт, где-то он наставник, где-то ученик и т. д. Это бизнес, но и про психологию. Ведь Фрейд говорил: любить, творить и работать — три опоры жизни».

Психоанализ, по словам Лены, учит сепарации — выстраиванию собственной автономной структуры, умению мыслить самостоятельно и нести ответственность. А это напрямую связано с предпринимательством.

Лара приводит другой пример — из программы «12 шагов»:

«Эта программа для зависимых существует по всему миру. И там психологи часто помогают бесплатно. Тот, кто справился с зависимостью, становится спонсором для других. Заметь, слово «спонсор» из бизнеса. Даже здесь видно, что психология и бизнес не так далеки друг от друга».

Почему люди думают о том, что психологи — шарлатаны?

Лара:

«Потому что психология долгое время существовала на стыке науки и житейской мудрости. Каждый человек думает, что немного «понимает людей», поэтому профессия психолога кажется чем-то, что любой может освоить без образования и опыта. Отсюда — лавина «гуру», коучей и экспертов, которые дискредитируют саму идею психотерапии».

Елена:

«Другой пример, приходит человек, и ты понимаешь, что процесс психотерапии займёт не три месяца, а три года или, скажем, десять лет. Говоришь об этом клиенту прямо, и зачастую получаешь обвинение в вытягивании денег.

С другой стороны, мы видим популяризаторов психологии, они неплохие психотерапевты, просто они выбрали другую область развития. Они информируют, привлекают внимание, учат говорить о проблемах. Это социальная психология, а не психотерапия. Люди же зачастую делают неверные выводы, не работая напрямую с психотерапевтами, а только наблюдая популяризаторов».

Хочу поподробнее остановиться на вопросе развития частного психолога. Сейчас у психолога должен быть блог, канал, сторис, план продвижения, иначе как люди узнают о его существовании, на сарафанном радио далеко не уедешь. Но где граница между профессиональной самопрезентацией и саморекламой?

Елена поясняет:

«Если ты реально работаешь, у тебя просто нет времени на бесконечный контент. У меня есть профессиональный канал, но я не превращаю его в шоу. Настоящий психолог не должен кричать о себе, клиенты приходят к тому, кто делает дело, а не шум».

Лара:

«Личный бренд — это не про купальники и кофе в сторис. Это про то, какую пользу ты можешь дать, какие инструменты у тебя есть. Бренд — это не нарциссизм, а способ донести возможность оказания помощи».

Получается, что и тут опять всё зависит от человека и того, что он хотел бы показать своей аудитории. А как насчёт тех, кто совмещает «кофе, спортзал и психотерапию»?

Елена:

«Когда личное и профессиональное смешиваются, а образ становится способом удерживать внимание — это про соблазнение. Часто за таким образом стоят обеспеченные партнёры, и молодёжь ошибочно думает, что быть психологом — это способ жить красиво.

Психолог — профессия, как любая другая. Каждый сам решает, что для него в приоритете».

А вы консультируете бесплатно?

Елена:

Конечно, у нас есть бесплатные консультации для тех, кому нужна помощь, но нет возможности ее оплачивать. Это как pro bono у юристов. Кроме того, у нас есть проект — помощь женщинам, пережившим насилие. Мы также хотели сделать его полностью бесплатным, но аренда, оборудование, супервизии — всё это деньги. Поэтому даже здесь мы помогаем за минимальную стоимость, которая дает возможность компенсировать аренду».

Итак итог: психолог сложная профессия. Она теряет душу, когда превращается только в бизнес. И перестаёт существовать, когда становится только служением. Истинная точка баланса, когда за твоей работой стоит не продажа, а ценность, и не самоотверженность, а зрелость.