Сильная и созависимая женщина. Почему алкоголизм мужа всегда сигнализирует о созависимости у жены

У ученых нет консенсуса по поводу феномена созависимости. Эта концепция получила распространение в 1990-е годы благодаря доктору медицины, психиатру Ирвину Ялому. Однако нет научных исследований, которые бы объяснили законы формирования созависимости и предложили алгоритм лечения с доказанной эффективностью. Сейчас в научном мире принято рассматривать созависимость как вариант зависимого расстройства личности. Метод его лечения — когнитивно-поведенческая терапия.

История Александры*, 29 лет, Москва

Я впервые в жизни рассказываю эту историю кому-то, кроме своего психотерапевта. В ней много стыда: за мужа, за свое токсичное поведение, да и вообще за ситуацию, в которую я — успешная женщина, обладательница красного диплома МГУ, мама четырехлетнего ребенка — влипла. 

Я вышла замуж в 19 лет. Будущий муж сразу предупредил, что у него был алкоголизм, хотя к тому моменту он уже три года не пил. Но я была пропитана романтикой и поэзией: «Я тебя отвоюю у всех…» Два года мы прожили хорошо, если не считать моих абьюзивных замашек. Потом кончилась его кодировка. Помню тот вечер: мужу на работе подарили бутылку виски, и он решил «продегустировать» (о, это слово! Сколько раз я буду слышать его еще). И вот он сидит, одной рукой взяв бутылку за горлышко заправским жестом алкоголика, другой — держа бокал. И взгляд, абсолютно новый для меня — человек словно где-то не здесь, а далеко-далеко. Изнутри окатило тревогой, и появилось предчувствие неладного.

Мои родители тоже любили выпить. Они и сейчас любят. В общем-то, у них тоже алкоголизм — но в социально приемлемой и даже одобряемой форме: каждую пятницу-субботу-воскресенье. А еще по праздникам. И иногда «по стаканчику пивка» после работы. Тревога и чувство одиночества тащатся за мной куцым хвостом из детства: помню, как родители с друзьями шумно отмечали на кухне, а я самостоятельно учила уроки, умывалась и ложилась спать, кладя на голову две подушки, чтобы не слышать гомон из-за стены и высыпаться перед школой. Я росла отличницей-перфекционисткой — и это еще один шлейф, который протянулся за мной во взрослую жизнь.

Итак, муж стал выпивать. А я стала его «пилить». Зная алкогольный анамнез мужа, я мысленно подсчитывала в объемах и градусах выпитое, и когда оно превышало установленную в моей голове «норму», начинала капать ему на мозг. При этом сегодня мы могли любовно распивать рислинг вместе, а завтра он допивал бутылку один — и меня накрывало. Я требовала прекратить пить в одиночестве, угрожала разводом, давила на его чувство вины — иногда пережимая педаль так, что муж выходил на повышенные обороты, сбегал из дома и возвращался через два часа пьяный вдрызг. При этом я полуодетая выскакивала за ним на улицу и умоляла вернуться, понимая, куда и за чем он идет. Пару раз в такие пьяные «уходы» муж падал и ушибался. Однажды к нему подошла полиция. К моим страхам добавился еще один — что муж попадет в беду.

В рассказе все выглядит мраком. Но внешне мы жили прекрасно: оба строили карьеру, покупали машины, брали в ипотеку квартиру, путешествовали по четыре раза в год. Три четверти времени он был трезв, и тогда нам было интересно и хорошо. Однако изнутри проросла метастазами тревога. Она распространялась не только на наши с мужем отношения, но и на работу (из отличницы-перфекционистки я превратилась в карьеристку-перфекционистку), на здоровье собаки и много-много других мелочей.

«Как жить с мужем-алкоголиком» — такой запрос я отправила в Google спустя года три после начала этой истории. Тогда впервые и увидела слово «созависимость» — состояние, при котором один человек озабочен проблемами и жизнью другого, чаще всего — алкоголика или наркомана. Однако моя психологическая защита сработала безупречно, и я быстро закрыла статью, в которой предлагалось решать проблему через перемены в себе. «Как я могу думать о себе, пока у него в жизни такой треш?» — подумала я. И решила, что надо бы помочь мужу сменить работу: на этой он несчастлив и потому пьет. А еще отправить его на консультацию к психологу, а то он какой-то «поломанный». И родить ребенка.

Все это я сделала. Вот оно — счастье: на моей груди спит двухмесячная дочь, муж работает в лучшей компании в своей отрасли и пьет гораздо реже. А меня, кажется, накрывает послеродовая депрессия. Тут я, наконец, сама пошла к психологу. Об отношениях мужа с алкоголем я вскользь упомянула лишь через два месяца психотерапии, превозмогая стыд и отчаянно защищая партнера. «Вы понимаете, что у вашего мужа алкоголизм?» — спросила психолог после серии уточняющих вопросов. «Но он же не похож на алкоголика», — прошелестела я.

В ту же ночь мы с мужем поговорили начистоту. Он сам к тому моменту был готов начать лечение и на следующий день записался к специалисту по зависимостям. Два года мы оба были в психотерапии, оба с периодическими срывами. Да, они бывают не только у алкоголиков, но и у созависимых: иногда я пыталась снова его контролировать («Пил? Ну пил же? Не пил? А хотел?»), иногда обвиняла в своей несчастной судьбе. Но главный процесс шел: я повернулась в сторону себя самой. Стала ходить на рисование, тратить зарплату на себя, занялась развитием личного бренда. Муж в какой-то момент бросил психотерапию — думаю, сработала защитная реакция, но я не лезу в этот процесс. Выпивает он несколько раз в год, например этим летом напился на рыбалке с друзьями. Кстати, тогда он наутро попался гаишникам и лишился прав. Проблему с судом и сдачей экзамена на права муж решал сам, а я дистанцировалась: это его печаль, у меня своих хватает. Ситуация встряхнула мужа, и уже полгода он не пьет совсем.

Я не знаю, куда вырулят наши отношения. Но знаю, что мне они дороги: мы любим друг друга и дочь, у нас прекрасная сексуальная жизнь, общие ценности, душевная близость. Муж — вовлеченный отец, интересный собеседник и профессионал в своей работе. Словом, мне есть что терять. Но и мысль о разводе я допускаю, если все снова пойдет по наклонной.

Наталья Жукова, психотерапевт, магистр психологических наук, эксперт по созависимым отношениям

Созависимость — это ситуация в отношениях, когда один человек патологически вовлечен в жизнь другого, а свою собственную ставит на второе место. В психиатрии также используется понятие «зависимое расстройство личности», но оно более широкое. Я же хочу сосредоточиться на созависимости в отношениях с зависимым человеком.

Алкоголик зависим от веществ или действий. А созависимый — от эмоций, которые он получает в таких отношениях. Стоит отметить, что созависимость возможна не только между мужем и женой, но и в парах «мать — сын», «брат — сестра», «больной родственник — опекающий его человек» и так далее, вне зависимости от пола. Зависимость же может быть не только от химических веществ, но и от работы, компьютерных игр, денег.

У созависимого есть изначальная потребность жить чужой жизнью, потому что он не знает, что делать со своей. Его с детства приучали игнорировать свои потребности и эмоции, не научили думать и заботиться о себе. Это очень типичная история для жителей постсоветского пространства — и в этом смысле мы все в группе риска. Но особенно велика вероятность стать созависимыми у следующих групп людей:

• выросших в семье, где есть зависимые люди (алкоголики, наркоманы, игроманы, а также нуждающиеся в уходе больные люди);
• дети эмоционально отстраненных родителей или, наоборот, тревожных, склонных к гиперопеке;
• тех, кто вырос в дисфункциональной семье, где отношения построены на страхе, чувстве вины, манипуляции, пренебрежительном отношении к эмоциям.

Во всех этих случаях ребенок вырастает не автономным. Если рядом появляется зависимый человек (а он появляется, потому что потенциального созависимого тянет к таким людям), то жизнь сразу становится очень понятной. Надо просто делать все, к чему привык с детства: тревожиться, беспокоиться, предугадывать желания.

Если зависимость общественно порицается, то созависимость — поощряется: «Какая молодец, все для мужа делаешь, живешь для других». А если делаешь для себя — «вот эгоистка». При наших попытках вырваться из созависимых отношений близкие изо всех сил тянут нас обратно, потому что это целая семейная система, и им невыгодно, чтобы она рушилась. И наоборот: если зависимый начинает выздоравливать, то первый, кто ведет его к срыву, — это созависимый.

Объясню, как это работает, на примере. Муж алкоголик, жена его периодически пилит, грозится уйти. Он виноват, а она хорошая. Но вот муж решает идти лечиться, жена счастлива. Один день не пьет, второй, ходит на группы и к психологу. И вдруг говорит жене: ты — созависимая. Она понимает, что он уже не такой зависимый, как раньше. Повышается уровень тревоги: куда это он ходит? А вдруг ему скажут, что надо со мной расстаться? Он продолжает вести трезвый образ жизни, а у нее возникает проблема: чем заняться? Она же привыкла решать его проблемы. И женщина либо начинает затевать ссоры с супругом, неосознанно провоцируя его на выпивку, либо создавать ситуации высокого риска: например, звать на вечеринку, где есть алкоголь. Происходит срыв, женщина страдает, но при этом ее потребности удовлетворены.

Сложность в том, что созависимость построена на отрицании — и болезни близкого, и своего состояния. Даже если созависимый человек прочитает эту статью и подумает: «Боже, это про меня, в каком ужасе я живу», — то через два дня все забудется. Чтобы вылечиться от созависимости, придется полностью разрушить свою жизнь — хоть и управляемо, но разрушить. Для этого шага надо четко понимать, что это даст. Некоторые созависимые приходят с идеей: я сейчас изменю свое поведение, и партнер избавится от зависимости. По сути, это еще одна попытка переделать близкого человека, пусть и более культурная. Но для многих это единственная «входная дверь» в терапию. Первоначально приходя ради других, в дальнейшем они остаются для себя. 

С другой стороны, когда человек перестает манипулировать, среда дома действительно улучшается. Проблема созависимых людей в том, что они все время находятся в треугольнике Карпмана. При этой модели отношений человек переключается между тремя ролями: спасателя, тирана и жертвы. 

Простой пример пример: муж водитель, зарабатывает 40 тысяч рублей. Жена нашла ему работу за 60. Он не соглашается: «Не хочу ничего менять, меня все устраивает». В ее воображении он безвольный, нищий, ущербный, и вот она уже впадает в роль тирана: «Раз ты меньше меня зарабатываешь, то теперь сам по магазинам ходишь, за ребенком и собакой смотришь». Включается агрессор-тиран. Муж соглашается, потом устает от этого и выпивает. Тут жена звонит подруге: «Я все для него делаю, а он!..» Это роль жертвы. Кладя трубку, женщина переключается на мужа: «Скажи хоть на работе, чтоб тебя начальник повысил». Так она заходит на новый круг.

Как его разорвать? Начать спасать себя, а не близкого. Причем двигаться стоит по тем же точкам, которые беспокоят в партнере. Например: «Он мало зарабатывает, хотя такой талантливый». Спрашиваем себя: «А что с моими талантами и деньгами?» Или бесит, что партнер потолстел. Поворачиваемся к себе: «А что у меня с питанием и спортом?»

Многие возразят: как я могу заниматься собой, пока муж (брат, сестра, мать…) пьянствует — вдруг он попадет в беду? Но зависимого надо разок «кинуть»: возможно, даже оставить на улице, чтобы отморозил себе что-нибудь, или позволить, чтобы его уволили из-за запоя. У зависимых людей должны быть потери. Ведь они не начинают лечиться, потому что все хорошо: созависимые близкие перекрывают их потери, проявляют героизм и любовь.

Лечение от созависимости обычно занимает от трех до пяти лет активных действий. Посмотреть видео на YouTube — это не активное действие. Сходить пару раз к психологу — тоже. Нужен комплекс мер: это и психотерапия, и программа «12 шагов» для созависимых (по аналогии с программами для больных алкоголизмом), книги, курсы, видео. Многое зависит от стадии созависимости:

• I стадия: человек отказывается от маленьких желаний в угоду партнеру («не хочу играть в теннис, но буду ходить за компанию»; «не люблю походы, но пойду с тобой»).
• II стадия: начинают разрушаться социальные связи, человек меньше общается с друзьями, изолируется. Появляются недомолвки и обиды в отношениях с зависимым.
• III стадия: ухудшаются другие сферы жизни. Из-за ссор и тревоги человек не может работать, падает доход. Начинаются проблемы со здоровьем, бессонница, расстройства пищевого поведения.
• IV стадия: выгорание («мне все равно»), преддепрессивное и депрессивное расстройство.

В моей практике были случаи, когда оба партнера выздоравливали и оставались вместе. Это редкость, но это возможно при условии, что оба объединяются против проблемы, а не против друг друга. 

Выздоровлением считается отсутствие срывов в течение пяти лет (хотя в случае с созависимыми трудно определить факт срыва). Но по прошествии этого времени нельзя бросать работу над собой: созависимость подобна сахарному диабету, гипертонии или другому хроническому заболеванию, которое нужно контролировать пожизненно.

* Имя изменено по просьбе героини.

Подготовила Ольга Хардина