Ригидность — это противоположность психологической гибкости: люди с высокой ригидностью с трудом приспосабливаются к новому. Это касается как бытовых привычек (например, нежелание пользоваться новыми технологиями, даже если они сильно упростят жизнь), так и целей, мировоззренческих установок и привычных моделей поведения («Я всегда так делал, значит, и сейчас буду!»). Непредвиденные ситуации в целом пугают таких людей, и они стараются избегать их до последнего, но даже если случилось что-то неожиданное, это не заставит человека с выраженной ригидностью попробовать новый способ поведения. У психологической ригидности принято выделять три основных вида:

  • Когнитивная: неспособность поменять свои представления об окружающей среде с получением новой информации. Человеку сложно корректировать план действий по ситуации и выходить за рамки выверенных схем.
  • Аффективная: человек надолго эмоционально «застревает» на определенных объектах и ситуациях, при этом эмоциональный отклик не всегда соответствует реальному событию. Например, вас кто-то толкнул в час пик в метро, и вы весь день продолжаете злиться на этого хама, хотя ситуация давно исчерпана, а за это время произошло много новых, объективно гораздо более важных событий.
  • Мотивационная: человеку сложно перестроить систему внутренних причин, подталкивающих его к деятельности, когда ситуация этого требует (например, он привык работать за большие деньги, но сейчас это по какой-то причине невозможно. И ему сложно придумать себе мотивацию заниматься менее оплачиваемой работой — например, это могли бы быть интересные задачи или социальная значимость проекта). Один из самых ярких «багов» этого типа ригидности — склонность к образованию сверхценных идей.

    • «Отдельные виды психической ригидности, включая когнитивную и аффективную, не связаны между собой непосредственно, — отмечает психолог Андрей Юдин. — Выраженная ригидность одного типа может сочетаться с пластичностью другого типа. Однако существуют факторы, влияющие на степень выраженности всех видов психической ригидности (например, инертность нервных процессов)».

    Гибкость от природы

    Когда мы говорим, что человек «мыслит шаблонами», мы обычно подразумеваем под этим что-то плохое. Но если бы мы в любой ситуации придумывали решения заново, это требовало бы очень больших энергозатрат от нашего мозга (который и так потребляет 20% всей энергии, составляя при этом лишь 2% от веса нашего тела). Так что вообще «когнитивный автопилот» — это древняя, важная и полезная часть нашего мышления. Нобелевский лауреат Даниель Канеман в книге «Думай медленно, решай быстро» называет ее «Системой 1» (также существует «Система 2», отвечающая за анализ). «Система 1» — фундамент нашего принятия решений (и реагирует она гораздо быстрее более сознательной части нашего «Я»), а аналитическая часть обычно подключается только в незнакомых или особенно сложных ситуациях. Поэтому гибкое мышление, заточенное на постоянный поиск новых решений, для нас в каком-то смысле «контринтуитивно», хотя и позволяет быть креативными и застраховаться от ошибок, связанных с популярными когнитивными искажениями (например, склонностью человека искать, интерпретировать или отдавать предпочтение информации, которая согласуется с его точкой зрения, убеждением или гипотезой).

    Тем не менее разные люди демонстрируют разную способность к «растяжке». «Гибкость мышления зависит от множества факторов, — рассказывает Андрей Юдин, —  индивидуальных генетических особенностей, эпигенетики, темперамента, возрастных изменений, психического здоровья, модели воспитания в родительской семье, а также других аспектов жизненного опыта человека. Вопрос о связи отдельных личностных характеристик с гибкостью мышления в современной психологии остается открытым, что отчасти связано со сложностью однозначного определения понятия психической ригидности. То, насколько выражена гибкость мышления, может также в значительной степени изменяться в зависимости от факторов среды, например, от сложности и характера предлагаемых когнитивных задач».

    Американский психиатр Роберт Клонингер предлагал определять личность через генетически обусловленную склонность к определенным реакциям на стимулы. Он выделял четыре основных показателя:

  • Зависимость от вознаграждения: люди с выраженной зависимостью от вознаграждения более эмоциональны, социальны, и им чаще нужно поощрение.
  • Поисковое поведение: насколько живо человек реагирует на новые стимулы. Высокий поиск новизны дает больше гибкости в поведении, но зато такие люди более импульсивны и склонны к необоснованным тратам.
  • Избегающее поведение: этот фактор показывает, насколько человек склонен проявлять осторожность и избегать риска.
  • Настойчивость: способность последовательно осуществлять определенный тип поведения. То есть сколько попыток решить задачу одним способом человек предпримет перед тем, как потерять мотивацию или понять, что надо действовать по-другому.

    • Клонингер связывал каждый параметр с действием определенного нейромедиатора в мозгу: поисковое поведение — с допамином, избегающее — с серотонином, зависимость от вознаграждения — с эндорфином, настойчивость — с ацетилхолином. Но это довольно условная привязка, ведь мозг — это очень сложная система с множеством взаимовлияющих факторов. Кроме того, тут нет «плохих» или «хороших» параметров: каждый показатель эффективен в определенной ситуации. Например, настойчивость может быть очень полезна в достижении какой-либо цели, где в первую очередь требуется усердие и терпение. Но она может мешать там, где человеку нужно не просто «ломиться» в одну дверь, а подбирать к задаче разные ключики или вовремя отказаться от нее как от слишком энергозатратной. Так или иначе, можно предположить, что баланс определенных нейромедиаторов влияет на то, где будет находиться человек на шкале «гибкость — ригидность». Это может быть врожденной спецификой или следствием определенных факторов (в том числе психических расстройств).

    В отечественной психологии и психиатрии принято выделять так называемые акцентуации характера — выраженные «перекосы», которые неотделимы от личности, ярко проявляются при взаимодействии с внешним миром (создавая порой определенные проблемы), но остаются в рамках психиатрической нормы. Некоторые виды акцентуаций делают людей более ригидными: яркий пример — паранойяльная акцентуация. Такие люди очень настойчивы и работоспособны, но с трудом меняют свои взгляды и поведение. Также они очень чувствительны к критике и злопамятны: их внимание подолгу «застревает» на старых обидах. Они могут быть очень эффективны в тех случаях, когда надо взять новую цель штурмом, и у них уже есть необходимый набор инструментов (инструменты тут понятие условное, в том числе имеются в виду и типы поведения), но будут уязвимы в положении, когда необходимо отбросить прежние подходы и учиться чему-то новому, особенно среди людей, которые разбираются в этом лучше.

    Всегда ли это плохо

    Разные исследования связывают душевное здоровье и благополучие с психологической гибкостью: чем лучше человек адаптируется к новым ситуациям, тем он стрессоустойчивее. Кроме того, более разнообразный набор моделей поведения позволяет творчески подходить к задачам, договариваться с самыми разными людьми и находить новую мотивацию к действию, потеряв прежние опоры в неблагоприятных обстоятельствах.

    Но это не означает, что гибкость — абсолютное благо: она может вести к слишком большой импульсивности и недостатку упорства. Такому человеку будет слишком сложно совершать рутинные действия и стоять на одной точке зрения, что порой бывает необходимо. Получается, нужно искать компромисс: сочетать достаточную устойчивость установок «по умолчанию» со способностью при необходимости заменить «когнитивный автопилот» на ручное управление и повести себя нестандартно, если это поможет получить преимущество в новых условиях.

    «В бытовом представлении ригидность обычно воспринимается как нежелательное, негативное качество личности, — объясняет психолог Андрей Юдин. — Однако в профессиональной среде отдельные виды психической ригидности вполне могут способствовать более высокой эффективности сотрудника при решении специфических задач, например при выполнении скучной, однотипной, жестко регламентированной "исполнительской" работы. Поэтому различные виды психической ригидности крайне желательно учитывать уже на этапах найма персонала, определения должностных обязанностей и распределения сфер ответственности в коллективе».

    Можно ли стать гибче самому и как общаться с ригидными людьми?

    «В ежедневном рутинном взаимодействии с человеком с повышенной ригидностью можно порекомендовать максимально четко выражать свои ожидания от его работы, ясно формулировать задачи и аккуратно перепроверять его понимание этих задач "на берегу", — говорит Андрей Юдин. — А также, само собой, уважать его личностные особенности, не требовать невозможного, проявлять чуть больше терпения и помнить о том, что он тоже сталкивается с симметричными трудностями во взаимодействии с вами.

    А что касается собственного состояния, методы работы по коррекции когнитивной ригидности зависят от возраста и характерологических особенностей человека. В случае детей и подростков основным направлением работы может быть изменение стиля воспитания через работу с родителями, в частности, поощрение творческой и познавательной деятельности в семье, создание атмосферы уважения и личной ответственности и одновременное снижение тенденций к психологическому подавлению и избыточному контролю.

    При работе со взрослыми людьми коррекционная работа может проводиться в форме индивидуальной или групповой психотерапии, а также тренингов по развитию творческих и познавательных способностей. Эффективность такой работы, однако, трудно предсказуема и полностью зависит от индивидуальных особенностей человека и его текущей жизненной ситуации. Психотравма в любом возрасте приводит к нарушению механизмов адаптации человека к среде и может способствовать усилению различных типов психической ригидности».