Помните польские джинсы? Возможно, вы слишком молоды, чтобы понять, о чем речь. Давным-давно у нормального подростка или молодого человека должна была быть одна пара «фирменных» американских джинсов. К покупке этой одной пары подходили обстоятельно: копили деньги, советовались со знакомыми, через знакомых и действовали — купить их можно было только так. Стоили джинсы чуть меньше среднемесячной зарплаты, то есть покупка была сравнима с приобретением сегодня, скажем, дивана — или с первым взносом за машину, купленную в кредит.
А еще были польские джинсы. Их было легче раздобыть, стоили они гораздо меньше, и иногда — при правильном освещении, сразу после или непосредственно перед стиркой, в сочетании с нужными ботинками или грамотно подобранным ремнем — они бывали совершенно неотличимы от «фирменных» джинсов. Но что-то было не то: они старились не так, висели не так, пузырились на коленях и при этом отказывались протираться. И никогда нельзя было предугадать, когда какой-нибудь друг или враг вдруг, будто невзначай, спросит: «Что, польские, что ли?»
Тридцать лет назад перед советским подростком, чьи родители не могли позволить себе «фирменные» джинсы, вставал принципиальный выбор: польские «джинсы» или просто брюки? Почти все в такой ситуации выбирали польские джинсы. Выбор брюк требовал настоящей смелости — даже если это были крутые брюки, брюки-клеш, брюки с кожаными заплатками на коленях, брюки, сшитые теткой-модельером или даже отцовским портным. Чтобы выбрать брюки, надо было ценить себя больше, чем свою стаю. Это и взрослым-то многим не дано.
Поэтому в мире существуют такие автомобили, как Renault Latitude. Что сказать о нем? Он большой. Машина, которую выдали мне, была неопределенного цвета — золотисто-какого-то. По зиме золотистость быстро исчезла под слоем серости, и машина стала просто серо-серой.
Линии кузова не отличаются ничем — в меру округлы, в меру горизонтальны, они создают лишь обобщенный образ машины. Как-то утром мне нужно было встретить незнакомого человека у метро. Я сказала ему, что буду у метро, в большой машине марки Renault, неопределенного цвета. Я встала прямо у выхода. Человек вышел прямо на меня, подошел вплотную к машине, осмотрелся по сторонам — и достал из кармана телефон. Пока он набирал мой номер, я открыла окно машины и высунулась из него. Этого он тоже не заметил: огромная машина оказалась шапкой-невидимкой.
«Похоже на кабину бизнес-класса», — сказала моя коллега, заглянув внутрь. В рекламных материалах Renault так и написано: «Renault Latitude приглашает вас в атмосферу комфорта бизнес-класса». Авторы рекламного текста и моя коллега, однако, кажется, имели в виду не совсем одно и то же: коллега хотела сказать, что интерьер машины абсолютно обезличен. Он серый. Буквально: сидения обиты серой кожей, не отличающейся особой мягкостью. Торпедо изготовлена из темно-серого дешевого пластика с вкраплениями чересчур блестящих деревянных панелей, которые так глухо отзываются на постукивание ногтем, что начинаешь подозревать, что на самом деле это редкие сорта пластика.
Руль сер, мал и пластмассов.
При этом в машине есть все: бесконтактный ключ (в кои-то веки кто-то додумался изготовить его не в форме громоздкого брелока, а в виде тонкой карточки размером с кредитную, которую легко держать в любом кармане), два люка, видеокамера заднего вида, парковочные датчики, раздельный климат-контроль для водительского, пассажирского и заднего сидений, очиститель и ароматизатор воздуха в салоне, и водительское сидение, которое отодвигается при открытии водительской двери, облегчая выход. Но если это бизнес-класс, то какой-то совсем новой авиакомпании, которая еще не научилась рассчитывать силы, где-то тратится слишком много, где-то — недостаточно: ужин, например, состоит из девяти блюд, но стюардессы хамят. В Renault Latitude сэкономили на дисплее парковочных датчиков: там, где в большинстве машин этого класса был бы цветной дисплей, окрашивающий зону перед автомобилем в желтый или красный цвет в зависимости от цвета опасности, был черно- (точнее, серо-) белый дисплей, по качеству напоминающий компьютер Commodore 64 и по информативности сравнимый с Первым каналом российского телевидения. Кроме того, в первый же снегопад парковочные датчики начали истерить перманентно, реагируя, видимо, на опасную близость снежинок.
Климат-контроль, напротив, устроен так сложно, что прошло шесть дней, прежде чем я поняла, почему так мерзнут ноги, когда температура в зоне водительского сидения выставлена на 26 градусов: потому что температура в зоне водительских ног, оказывается, выставляется отдельно. Впрочем, и это открытие не очень помогло: машина прогревается почти невыносимо долго. Это касается и обогрева заднего стекла, так что я была счастлива тому, что в машине есть видеокамера заднего вида, снабженная, в отличие от парковочных датчиков, приличным цветным дисплеем, на котором наглядно показана предполагаемая траектория колес. Самый странный атрибут — пневматические подушки, встроенные в водительское кресло: задаешь режим и интенсивность и наслаждаешься массажем за рулем. Эффект такой, будто тебя поднимают на дыбе. Во всяком случае, так мне показалось, когда я впервые ехала на Renault с работы. Я решила опробовать массаж еще раз после двух дней снегоуборочных работ на даче. Эффект такой же: спина болит, так меня еще и на дыбе поднимают, когда я пытаюсь вести машину. Лучше бы конструкторы машины так не старались. Как сказала как-то моя тетя (малоприятная особа) моим родителям: «Отпорите уже ребенку это с заднего кармана, тогда они будут выглядеть как нормальные фирменные джинсы». На заднем кармане моих польских джинсов была огромная клеенчатая желтая этикетка с изображением ковбоя.
Я рассказала об этой машине почти все, не сказав ни слова о том, каково ее собственно водить. Странно было бы ожидать, что опыт вождения Renault Latitude мне понравится. Я и не ожидала. По раннему снегу я вела ее крайне осторожно, при каждом торможении ожидая подвоха. На следующий день была гололедица, и тут я уж точно не ждала ничего хорошего. Странным образом машина вела себя очень прилично. Чем больше я ей доверяла, тем интереснее становились наши отношения. Она по-прежнему не была красавицей, она вообще не была в моем вкусе, но она просто отказывалась меня подвести. Четырехцилиндровый двухлитровый двигатель удивительно резво (и при этом очень экономно с точки зрения расхода топлива) разгонял ее, без малейшего намека на занос даже на снегу или на льду. ABS срабатывал удивительно четко, не ударяя, как это бывает, по пяткам. Я так и не начала чувствовать связь между серым пластмассовым недорулем и колесами, но под конец недели езда на Renault Latitude начала скорее приносить мне удовольствие. Кажется, эта машина — неплохой выбор не столько для тех, кто стремится, но не вполне может попасть в «бизнес-класс», сколько для тех, кому нужна относительно недорогая, очень вместительная и при этом приятная в обращении машина.
Так решили и дети, определив Renault Latitude, правда, как машину «для предбизнесменов»:
0
0