В Китае, как известно, все жители китайцы и сам председатель китаец. В каждом проулке этой благословенной земли сидит по скрытому мастеру кун-фу и по тетушке Ван, которая готовит по утрам умопомрачительную лапшу на чистом, как слеза младенца, бульоне. Рецепт лапши обычно хранится в строжайшей тайне и передается из поколения в поколение. Но самое главное — это, конечно, секретный ингредиент. Без акульего плавника и сушеных кроличьих лапок на аутентичности можно смело ставить крест. Любителям экзотики остается с тяжкими вздохами скитаться по дебрям Черкизовского рынка в надежде отыскать хранителей вековой кулинарной мудрости и маринованных скорпионов.

Но не все так безнадежно. История выживания китайской кухни знает один секрет: ее удивительную приспособляемость. Набор кулинарных техник может быть использован для любого продукта, и, как только в поле зрения появляется нечто новое, оно мгновенно осваивается и пускается под нож. Такая судьба постигла в свое время перец чили, картофель, кукурузу и многие другие дары Нового Cвета, павшие жертвой фанатичной китайской всеядности. Эта всеядность порождает самые нетривиальные сочетания вроде йогурта с кукурузой или карпа с киви.

Поэтому, когда друзья приходят ко мне в гости и просят приготовить «какую-нибудь китайскую экзотику», я не пытаюсь изобразить для них в электрической духовке утку по-пекински. Я готовлю самое простое: курицу в кока-коле.

Как гласит одна из баек, поведанная мне китайской преподавательницей из славного города Ухань, изобрели этот чудной гибрид несчастные студенты, которые выехали в начале девяностых из КНР в Штаты на стажировку. Денег у них водилось немного, и единственным, что они могли себе позволить, была бутылка сладкой газировки да синюшный вымороженный бройлер в пластиковом пакете. Так родился на свет гениальный способ переработки несъедобной дубовой курицы.

Конечно, изначальный босяцкий рецепт «просто добавь соевого соуса» довели потом до ума. Разрубленную на куски птицу сначала шпигуют имбирем и солят. Затем, разогрев масло, обжаривают ее в смеси черного, сычуаньского и острого красного перцев, чеснока и сахара. После чего добавляют немного рисового вина (его можно заменить и хересом) и соевого соуса, бадьян и корицу. Мясо заливают кока-колой так, чтобы она полностью его покрывала, доводят все до кипения и оставляют тушиться минимум на полчаса, давая жидкости свободно выпариваться, пока она не сгустится до состояния сиропа. Готовую птицу можно есть и горячей, но сами китайцы ее обычно охлаждают и сбрызгивают кунжутным маслом. В компании со специями, чесноком и маслом бывший бройлер источает неземной аромат. Курица покрыта коричневой кисло-сладкой корочкой, мясо тает во рту. Единственный секрет заключается в том, что не следует идти на поводу у следящих за собой друзей и брать диетическую кока-колу — заменитель сахара при нагревании даст горечь.

Курица в кока-коле — универсальный символ китайского кулинарного языка. Вся суть заключена совсем не в том обязательном наборе блюд, которые принято считать за границей китайской кухней, не в гурманском стремлении обособиться, а в жизнерадостном поглощении всего, что попадает в поле зрения. В конце концов любой продукт оказывается желаем и принят, пущен под лезвие кухонного тесака, брошен в вок или помещен в пароварку. Вот почему китайские дети в восторге уплетают многослойные кремовые торты с помидорами черри.

Главное, чтоб под рукой всегда оказалось немного соевого соуса.

 

Юлия Дрейзис