Стас Жицкий: Несвободная тема
Лев Рубинштейн
Знаки внимания
(CORPUS, 2012)
Конечно, большинство либеральноориентированных читателей, хронически сидящих в интернете, эти тексты в свое время прочло, свои «лайки» под ними проставило и куда только можно перепостило. Потому что позиция Рубинштейна, я бы сказал, эталонна для, извините за выражение, настоящего интеллигента – ну да, определение так себе, но не писать же «высокодуховного оппозиционера» или, того хуже, «борца за свободы». Но я бы очень посоветовал прочесть эти колонки-эссе еще раз и подряд – уж больно плотная, цельная и точная картина нашей с вами небеспечальной жизни получается. Политической, социальной, культурной – да всякой, какая бывает... Лев Рубинштейн, как правило, говорит то, с чем мы заранее согласны, но либо не задумались заранее, либо не сумели правильно для себя (и уж точно – для окружающих) сформулировать, а он формулировать умеет. Метко, порой едко, иной раз трагикомично и всегда остроумно. Вроде бы на самую злобу дня, но всегда с неуловимой апелляцией к естественным и вечным ценностям.
Линор Горалик
Библейский зоопарк
(«ТЕКСТ», 2012)
Очень смешные рассказы про израильскую жизнь. Жизнь в Израиле, особенно со стороны, – это хитрая смесь из внешне- и внутриполитических аспектов, религиозных и антирелигиозных составляющих, национальных проблем и проблем с троюродной внучкой сестры твоего прадедушки, которую ты никогда не видел, но ей страшно обидно, что ты не зашел к ней покушать, когда провел в Беэр-Шеве целых пятнадцать минут, будучи там проездом. Короче, жизнь в Израиле – это такое сложносочиненное, сложноподчиненное и сложнохарактеризуемое занятие. Оценка этого занятия очень сильно зависит от позиции оценивающего и в меньшей степени – от объективной реальности. Линор Горалик эту объективную реальность талантливо проигнорировала вовсе и написала книгу не про то, какова эта жизнь, а каковой она видится Линор Горалик. Книжка захватывает невыносимой легкостью повествования и гипертрофированным гротесковым юмором. И пока читатель думает, где это его надули на все сто, а где – только наполовину, история и заканчивается.
(«Слово», 2012)
Когда Джон Леннон, не особенно задумываясь о степени нетленности содержания, писал всякие малозначительные слова на бумажных клочках и прочих случайных поверхностях, он, конечно, мог представить, что спустя годы его почеркушки и автографы станут предметом коллекционирования. Но мог ли он представить, что отношение к этим бумажкам дойдет до филологического апогея и они будут тщательно рассортированы, станут объектами серьезного биографического анализа... Мне кажется, что так далеко его фантазия не заходила. И тут он ошибся. Собрали, классифицировали, опубликовали одновременно по всему миру, включая Россию. Если кто надеется обнаружить в книге тексты, сопоставимые по стилю и глубине мысли с эпистолярным наследием, к примеру, Льва Толстого, то его постигнет разочарование. То, что здесь собрано, – всего лишь любопытные мелочи. Они таковыми бы и остались, пылясь в фанатских коллекциях, если бы не феноменальный по упертости Хантер Дэвис, превративший их в предмет исследования.С