Вадим Рутковский: Римский кинофестиваль. Сталлоне на все времена
Римский кинофестиваль пересек экватор. К мыслям о вечном располагают Иван Вырыпаев и Уолтер Хилл
Кадр из фильма «Рука об руку»
Кадр из фильма «Девушка из Марфы»
Кадр из фильма «У Али Голубые глаза»
Кадр из фильма «Чужое лицо»
Кадр из фильма «E la chiamano estate»
Кадр из фильма «Mai morire»
Кадр из фильма «Иксяна»
Кадр из фильма «Пули в голову»
Кадр из фильма «Танец Дели»
Конкурс начался ударно — фильмами Миике и Федорченко, о которых я рассказывал в предыдущем репортаже, раскованной комедией Валери Донзелли «Рука об руку» (о мистической связи, вдруг накатившей на парня из магазина зеркал и руководительницу балетной труппы Парижской оперы, — в 1001-й раз про любовь, но свежо, живо, как в первый раз), витальной «Девушкой из Марфы» Ларри Кларка (вновь, почти также лихо, как в «Кен Парке», противопоставляющим здоровый юношеский секс приобретаемым с возрастом фрустрациям). К середине феста конкурс чуть сбавил обороты — почти ничем не примечательны три итальянских участника: «Али Голубые глаза» Клаудио Джованнези — добротная социоэтническая зарисовка о 16-летнем подростке из мусульманской семьи — выделяется только операторской работой Даниэле Чипри; «Чужое лицо» Паппи Корсикато — вялая сатира на масс-медиа и алчное общество потребления — запоминается кульминационным дождем из дерьма, проливающимся на дам и господ; душная любовная драма E la chiamano estate Паоло Франчи — безрадостным сексом и скорбными складками на лице обычно лучезарного Жана-Марка Барра. Mai morire мексиканца Энрике Риверо — живописное и поэтичное посвящение покойным родственникам — выглядит слишком маленьким и тихим. И чистый курьез — «Иксяна» братьев Сколимовских, наследующих своему отцу, выдающемуся режиссеру Ежи Сколимовскому, в стремлении увидеть обыденную, бытовую среду сквозь мутное стекло абсурда. Молодой писатель Марек добивается Марлены, ту же цель преследует и его закадычный друг, вдруг обратившийся предателем; в происходящее замешаны заглавная предсказательница судьбы (так, кажется, и не появляющаяся в кадре), черт (прикидывающийся то служащим горэлектросети, то черным пуделем), оракул-педофил (словно сбежавший из романов Достоевского, хотя герои чаще недобрым словом поминают Булгакова). Кровавые фантазии, подсвеченные топорным театральным светом, перемешиваются с реальностью, выглядящей не более достоверно. Все в целом очень напоминает расцветшие в эпоху перестроечного кооперативного кино дилетантские, но претенциозные поделки — типа «Банды лесбиянок» Ольги Жуковой; вроде бы и арт, но дешевый. Однако — как же все относительно — именно этот очевидно несуразный фильм, не собравший у прессы ни единого хлопка, доставляет странное удовольствие — как путешествие во времени.
Кайф того же ностальгического рода ловишь на внеконкурсной премьере «Пули в голову» Уолтера Хилла. В наш прокат этот фильм с Сильвестром Сталлоне в главной роли выйдет под названием «Неудержимый» (увы), впрочем, хоть горшком назовите — на крутизне не скажется. Вот еще недавно я был бы готов списать Хилла, режиссера «48 часов» и «Красной жары», со счетов современности, но вот он возвращается в идеальной форме: боевик, в котором закоренелый гангстер Сталлоне объединяется с честным полицейским и мстит плохим злодеям, сделан так «как надо», как снимали в 1980-е, с корявым придорожным блюзом в саундтреке, душевными мотивами бадди-муви, мордобоем с участием качков, смешными и брутальными фразами. Вот Сталлоне заваливается в бар с собственным бухлом, отдав двадцатку за пустой стакан, а вот он же, предусмотрительно разрядивший пушку бандита, говорит: «Убивают не пистолеты, убивают пули» — и любые литературные изыски пасуют перед бронебойной силой такого слова.
Возвращаясь к аплодисментам — публика в Риме, как ни странно, сдержанная, никто (в отличие от Венеции) не вопит «бу», но и хлопают немного. «Пулю в голову» зал принял экстатически. До конца титров аплодировали и «Танцу Дели» Ивана Вырыпаева, показанному в программе CINEMAXXI. Семь частей одноименной пьесы стали семью мини-фильмами, каждый заканчивается титрами. Герои — Катя, придумавшая танец Дели после поездки в Индию, увидев населенный нищими и калеками ад на Земле, ее мать, госпитализированная с диагнозом «рак желудка», ее подруга — «пожилая женщина», она же танцевальный критик, женатый Андрей, которого Катя любит, и медсестра, вестница смерти, неумелая утешительница, случайный свидетель. В каждом фрагменте персонажи встречаются у больничной кафельной стены, но обстоятельства встречи меняются: в одних эпизодах умирает Катина мать, в других — жена Андрея. Смерть присутствует непременно, как и любовь; Вырыпаев не разменивается на мелкие темы. Его новый фильм, в отличие от «Эйфории» и «Кислорода», избегает всякой зрелищности, это образец чистой кинематографической аскезы, по сути, запечатленный философский трактат о том, что есть любовь, как примириться с болью и переплавить тоску в радость. Актеры — уникальный ансамбль включает Каролину Грушку, Игоря Гордина, Арину Маракулину, Инну Сухорецкую и Ксению Кутепову — работают в сложнейшей партитуре: речь героев не прикидывается жизнеподобной, диалоги произносятся в разных тональностях и регистрах, то подчеркнуто механистически, то с театральным пафосом. Крупнейший драматург современности, Вырыпаев не доверяет словам, точнее, понимает, что самое важное словами сформулировать невозможно (как теряется танцевальный критик перед невозможностью описать танец Дели). Не доверяет он и кинематографическим эффектам; возможно, «Танец Дели» — антифильм, но действует он при этом сильнее большинства фильмов «нормальных», не только как произведение искусства, но как душеполезное средство. На каждый день.
