Комитет Госдумы по делам общественных объединений и религиозных организаций подготовил несколько поправок к закону «Об общественном контроле за обеспечением прав человека в исправительных учреждениях», сообщает газета «Коммерсантъ».

Одна из предложенных поправок дает членам общественных наблюдательных комиссий право беспрепятственно проносить на территории колоний и СИЗО фотоаппараты, видеокамеры и диктофоны. Сейчас проносить аппаратуру наблюдатели могут лишь с разрешения администраций учреждений, которые редко идут на уступки. Другая поправка касается состава наблюдательных комиссий, число представителей силовых ведомств в ОНК будет сокращено до 20 процентов от общего числа членов комиссии. По информации «Коммерсанта», сейчас многие комиссии подконтрольны силовикам, которые иногда лоббируют интересы ФСИН и прокуратуры.

Закон «Об общественном контроле за обеспечением прав человека в местах принудительного содержания и о содействии лицам, находящимся в местах принудительного содержания» был принят в 2008 году. В соответствии с ним, специально созданные общественные комиссии могут рассматривать жалобы заключенных и проводить независимые расследования инцидентов, происходящих на территориях колоний. Сейчас России действуют 80 общественных наблюдательных комиссий.

Алексей Козлов, предприниматель:  

Я не процессуалист, но если фото и видео можно будет использовать в качестве доказательной базы, а не только как информационное событие, то, бесспорно, данная поправка - это огромный плюс. На сегодняшний день, чтобы попасть в колонию с видеокамерой, даже федеральному телеканалу необходимо получить разрешение не только во ФСИНе, но и у начальника самой колонии. Значит, о таких съемках всем известно заранее, будут назначены конкретные сроки и к этому моменту колонию успеют подготовить. Член ОНК по закону имеет право посещать колонию без предварительного уведомления, а значит — неожиданно. Это огромное преимущество с точки зрения фиксации реального положения дел.

Идея получается очень хорошая, но вопрос, кто ее будет реализовывать. Если ее реализовывать будут нынешние члены ОНК, это будет мертворожденная инициатива, которой либо: а) не будут пользоваться, либо б) будут ее использовать, как в первом случае, с уведомлением и предварительными договоренностями. Если в Москве члены ОНК — это активные неравнодушные граждане, то в регионах совершенно точно необходима ротация состава комиссии, чтобы туда вошли неравнодушные независимые люди. Как подсказывает мой опыт общения, такие люди есть везде. Для части бывших силовиков, входящих в комиссию, ОНК превратилась в некий бизнес, способ покрыть своих коллег. Это своего рода корпоративная солидарность. Я в принципе противник идеи квоты на силовиков. Сотрудники правоохранительных органов вообще не должны выходить в состав ОНК, это нонсенс. Представьте ситуацию, в которой Евсюкова судил бы суд присяжных, и 20% присяжных были бы его коллеги из МВД. С ОНК то же самое: в составе должны быть люди абсолютно независимые, прежде всего, простые граждане, врачи, преподаватели вузов. Люди с широким кругозором, имеющие понятие о добре и зле, независимые наблюдатели.

Предложение же некоторых членов Общественной палаты ввести аналогичную квоту на бывших заключенных крайне некорректно. Человек, который был в заключении, но у которого судимость погашена, считается равноправным гражданином, не имеющим никаких ограничений. Юридически зафиксировать такую идею означает признать, что у нас есть дискриминация. Вы попробуйте ввести квоты на 20% черных, ну это же немыслимо.

У силовиков же есть общественная советы при их силовых структурах, которые имеют достаточно много прав. Есть общественный совет при ФСИН, им никто не запрещает назначать туда тех, кого они соблаговолят, а потом ходить по колониям, смотреть. Так что я категорически против участия силовиков в общественных наблюдательных комиссиях.

Владимир Осечкин, создатель социальной сети Gulagu.net:

В феврале этого года в Государственной думе был создан совет по развитию общественного контроля и в марте уже появилась рабочая группа по защите прав граждан в местах принудительного содержания, которую я возглавил. На протяжении этих шести месяцев работы мы собрали лучших экспертов в сфере защиты прав граждан в местах заключения, вовлекли в процесс обсуждения инициатив и поправок председателей членов ОНК. После определенного мониторинга ситуации в 83 регионах пришли к выводу, что существует две ключевые проблемы.

Первая — засилие в некоторых комиссиях бывших сотрудников силовых ведомств, как в Челябенской области, где председателем ОНК был Анатолий Тарасюк, фактически бывший начальник колонии №15. Согласно его отчетам, в нашумевшей исправительной колонии №6 все было в порядке и по закону. А вся страна теперь уже знает, что это был настоящий коммерческий ГУЛАГ. Силовики придерживаются логики, что бывших не бывает, поэтому, когда они попадают в ОНК и их получается большинство, запускаются механизмы круговой поруки, коррупции, и идея реального эффективного общественного контроля пропадает. В связи с этим экспертами и было выдвинуто решение о квотировании до 20% для бывших силовиков. Показательный перекос — это, например, ОНК республики Мордовия, там 8 человек, 6 из которых бывшие сотрудники прокуратуры и ФСИН. Более того, председателем ОНК является председатель Совета ветеранов уголовно-исполнительной системы республики. То есть в обязанностях человека одновременно и защита прав сотрудников, и защита прав заключенных — т.е. безусловный конфликт интересов. Сегодня и от бывших заключенных, и из мест принудительного содержания поступает очень много жалоб на бездействие и инфантильность самой ОНК Мордовии.

Бывшие сотрудники силовых структур, которые хотят заниматься правозащитной деятельностью, могут концентрироваться, в первую очередь, на защите прав самих сотрудников. Когда человек 20 лет подряд работает в системе, а потом вдруг называет себя защитником прав заключенных, это ни что иное, как человек-оборотень. Они могут входить в ОНК, потому что знакомы с внутренней спецификой и могут основному количеству членов комиссии дать какие-то профессиональные советы, но ни в коем случае их не должно быть большинство. Монополия же силовиков недопустима.

Что касается квоты на бывших заключенных, которую предлагают в ответ на ограничение численности силовиков, проведенные юридические экспертизы показывают ряд моментов, которые могут помешать принятию этой квоты. Если у человека есть на сегодняшний день приговор, судимость которого не погашена, это само по себе будет препятствием для участия в ОНК. А если на тот момент судимость будет погашена, согласно законам РФ, никто никогда не имеет права этого человека в чем-то ограничивать за прошлую судимость.

Вторая важнейшая проблема в функционировании и полномочиях ОНК заключается в том, что общественный контроль — это не только наблюдение, но и фиксация. Сегодня многие региональные ГУФСИНы пропускают на территорию членов ОНК с фото- и видеоаппаратурой. Однако в случаях, когда в исправительных колониях или СИЗО происходят какие-то ЧП, например, избиения, а иногда и убийства, начальники этих учреждений стараются максимально воспрепятствовать членам в общественном контроле и проносе фото и видео, так как это может зафиксировать следы должностных преступлений, что в последующем приведет к возбуждению уголовных дел и отстранению начальника, а порой и его аресту. Правозащитникам приходится проходить несколько кругов судебных разбирательств и только через несколько месяцев доказывать в суде свое законное право на пронос фото и видео. Норма по внесению фото и видео аппаратуры в федеральном законе №76 поставит раз и навсегда точку в этом споре между силовиками, сотрудниками ФСИН и членами ОНК и сделает уголовно-исполнительную систему прозрачной и понятной для общества в любой момент. Когда эта система станет прозрачной, она перестанет носить отпечаток ГУЛАГа.

Очевидно, что законодатели примут эти поправки в осеннюю сессию, и они вступят в законную силу. Уже вскрыты определенные проблемы, и если вдруг рабочая группа Общественной палаты, занимающаяся формированием ОНК, проигнорирует это, будет грандиозный скандал в конце осени. Тогда мы будем поднимать вопрос о доверии и соответствии этих людей статусу ОП. За этим делом будет жесткий парламентский контроль.

Валерий Борщев, председатель московской ОНК:


Многие правозащитники давно настаивали на пересмотре состава ОНК. Почему важно ограничить число силовиков? Когда власти поняли опасность общественных наблюдательных комиссий, они решили туда внедрять не просто не правозащитников, а антиправозащитников, отстаивающих интересы силовиков. Классический пример — московская общественная наблюдательная комиссия. После дела Магнитского они очень агрессивно вели себя при формировании комиссии. В группу ввели представителей союза профессиональных охранников, союза ветеранов внутренних войск. В общей сложности восемь человек. Перевес все-таки оказался на стороне правозащитников, но эта “охранная” часть практически никуда не ходит, ни по тюрьмам, ни по отделам полиции. Их главная задача — разрушить комиссию. Сейчас по всем важным вопросам, будь то дело Магнитского, ситуация Развозжаева, ситуация в Гольяново, у нас принципиально разные позиции. Более того, Цветков вообще предлагает внести в законодательство такую норму: если силовики не подтверждают факты, заявленные правозащитниками, то их, а не силовиков, исключают из комиссии. Это полное разрушение общественного контроля, так как ответ “факты не подтвердились” правозащитники получают крайне часто.

Когда мы готовили этот закон в 90-е годы, мы предполагали, что в комиссию будут входить исключительно правозащитники. Мы считали, что формированием должен заниматься уполномоченный по правам человека, но потом стрелки перевели на Общественную палату. Если бы этим занимался уполномоченный по правам человека, то правозащитная составляющая была бы приоритетной.

Кроме того, у нас в московской комиссии есть практика измерения состава воздуха, светочувствительности. Руководство УФСИН Москвы не против этого, но, согласно правилам, с этими приборами нас пропустить не могут. Так же, как и с фотоаппаратами и диктофонами. Жалоба, полученная от сидельца и записанная на диктофон, становится документом.

Резюмируя, могу сказать, что эта поправка чрезвычайно важна и соответствует интересам развития общественного контроля, и мы ее поддерживаем.