Вадим Дымов, бизнесмен:

Предатели — это люди, которые принесли присягу и потом ей изменили. Наказание за такое деяние зависит от местных законов. В одном месте за это поощряют, в другом расстреливают. Все это зависит от уровня культуры страны, от степени либеральности общества, от граждан. В отпуске я встретил двух американцев, выпускников Массачусетского университета, и меня удивило, что они поддерживают действия правительства США в отношении Сноудена и Мэннинга. Я считаю, что общество не должно принимать участия в подобных вещах. Общество должно участвовать в формировании судебной системы, в выборах президента, но не в наказании предателей. Сегодня толпа тебя поднимает до небес, а завтра разрывает на куски.

Михаил Барщевский, адвокат:

Человек, который давал подписку о неразглашении государственной тайны, не вправе разглашать ее ни при каких обстоятельствах. Мэннинг подписку давал, Сноуден — давал, вот и ответ. А по поводу наказания — любое, которое предусмотрено в данной стране. Любое, кроме смертной казни. Но я бы сказал, что наказание должно зависеть от последствий, от важности разглашенной информации.

Максим Ковальский, журналист:

Есть этика, возникающая из присяги, но есть другая — возникающая из общечеловеческих ценностей. И Мэннинг одну предпочел другой. Но, насколько я помню, он в силу каких-то причин сам не мог оценить ситуацию, что является преступлением, а что нет. Он обнародовал много рутинных вещей, которые не являются откровением и не скрывают каких-то преступлений. И в данном случае получается более тяжкая вещь. Если ты сделал это, чтобы сообщить о каком-то творящемся зле, — это одно дело, а если тебя допустили к информации, а ты просто вывалил ее широкой публике — это другое. Вообще все, кто приносил какую-то присягу, рискуют стать предателями в дальнейшем. Присяга — это и есть отказ от общечеловеческой этики. Когда ты присягаешь кому-либо, например, государству, тем самым ты признаешь, что интересы государства для тебя важнее, чем общечеловеческие. Обычно люди присягают в молодом возрасте, сами не вполне понимая, что это означает. И с тех пор их представления о добре и зле должны как-то измениться.

Когда мы говорим «35 лет», мы мыслим в наших категориях. 35 лет здесь и 35 лет там — это разные вещи. Срок можно объявить какой угодно, хоть 600 лет. Важно, сколько человек проведет в заточении на самом деле. Мы не знаем, сколько реально он просидит: его могут помиловать. 35 лет — звучит внушительно. По эмоциям это, конечно, бьет, но что это означает в реальности, я не могу сказать.

Михаил Елизаров, писатель:
Дело в том, что Сноуден предал страну, которая в моем представлении настолько омерзительна в каких-то проявлениях своей политики, что поступок Сноудена выглядит как порядочность. Если разбирать не конкретно, а абстрактно, что сотрудник спецслужб предает некое государство, то это безусловно проходит по категории «предательство». На самом деле это абсолютно патовая ситуация, в которой особо не задумываешься, а рассматриваешь себя, скажем, с позиции патриота России. То есть если гражданин какой-то страны делает то, что полезно и выгодно твоей стране, то он не самый плохой. По поводу Сноудена — скорее всего, этого человека можно назвать принципиальным и нетрусливым. То есть я вообще убрал бы категорию «предатель» или «не предатель»: это человек с какими-то принципами и убеждениями, которыми он не смог поступиться.

Марат Гельман, галерист:

Государство должно себя защищать. Даже если нам кажется, что человек, совершив преступление, сотворил благодеяние, государство все равно будет его наказывать. Если бы меня спросили и я был человеком, который принимает решения, я бы сначала наказал, осудил, а потом уже изменил закон, и после изменения закона дал возможность преступнику подать апелляцию. Я понимаю государство, которое защищает себя и свои секретные службы, но мир изменился, и сегодня, мне кажется, секретные службы надо отменить.

Юрий Кобаладзе, бизнесмен, бывший разведчик:

Мэннинг однозначно не предатель. Одни его считают героем, защитником прав человека, который открыл глаза на безобразия, которые творит государство, а другие его считают предателем. И та, и другая позиции вполне аргументированны, и каждого можно понять. Был ли предателем легионер, который предал Рим и стал христианином? Это такой же случай. Понятно, что США защищают свои интересы и не могут поступить иначе, потому что в противном случае государство придется распускать. Но понятна и позиция правозащитников, которые трубят, что Мэннинг не заслужил 35 лет тюрьмы.

Вообще за шпионаж, предательство, измену во всех странах выносят очень суровые приговоры. В Советском Союзе вообще за это расстреливали, а это варварская дикость. Ситуация с Мэннингом показывает, что сегодня даже в демократических странах дают какие-то сумасшедшие сроки, несовместимые с жизнью человека. Для человека, которому больше тридцати, такой срок — это вся жизнь. Поэтому я считаю приговор несправедливым, каким-то иезуитским

Руслан Гаттаров, сенатор:

Предатель — это тот, кто берет документы и идет к представителям разведки другой страны. Сдает своих товарищей, сдает имена и фамилии, явки. После этого аресты, высылки, разрушение агентурной сети. Сноуден в этой ситуации никого не выдал. Он назвал конкретных агентов? Хоть кто-то пострадал? Пострадала репутация державы, которая говорит, что интернет — это территория свободы, что ее не нужно регулировать, а по факту делает совершенно другое. Эдвард Сноуден в моем понимании правозащитник, человек, который своей жизнью жертвовал, чтобы сказать людям правду.