Итоги-2013: 25 спектаклей, ради которых стоит приехать в Москву
Лудовико Ариосто. «100% Furioso»
Постановщики — Стефано Риччи, Джанни Форте. Проект «Платформа»
Итальянские создатели театральной компании Ricci/Forte сделали русскую версию своего «Стопроцентно неистового», где коллизии рыцарского сказания о Роланде — лишь повод для брутального, аляповатого, как гротескный феллиниевский Рим, очень плотского, в хорошем смысле слова порнографичного произведения о современном обществе тотального потребления и тотальной нелюбви. Не без типичных европейских кликушеских клише, зато с драйвом: артистов на роли рыцарей без доспехов и цариц и воительниц, ставших блудницами, набирали буквально по объявлению. Кто-то, как, например, Георгий Кудренко, играет мастерски, кто-то похож на любителя, но дилетантизм не противоречит грубой поэтике постановки, зато не каждый профи решится на такую физическую и эмоциональную отдачу. Два ноябрьских спектакля прошли при аншлагах — есть вероятность, что спектакль не останется разовым фестивальным проектом.
Михаил Дурненков по киносценарию Лукино Висконти. «Братья»
Постановщик — Алексей Мизгирев. «Гоголь-центр»
Постнеореалистический фильм Висконти «Рокко и его братья» самым естественным образом преобразился в честное высказывание о русской крови и Москве 2013-го. Балабановский постулат «сила — в правде» идеально применим к театральному дебюту кинорежиссера Мизгирева. Вместе с сериалом «Оттепель» «Братья» позволяют назвать прошедший год годом актрисы Виктории Исаковой. Также о «Братьях» здесь.
Наталья Ворожбит. «Вий»
Постановщик — Денис Азаров. Центр драматургии и режиссуры
Пьеса украинского драматурга — не инсценировка Гоголя, но современная фантазия по мотивам мифа о Панночке. Малороссийская глушь, наши дни, два француза в поисках фольклора и приключений наедине с сильно пьющей, но не растерявший мистицизм страной. На плоховато приспособленной для театра площадке сцены на Беговой Денис Азаров ухитряется построить большой и странный мир — такой же сочный и хрустящий, как арбуз, которым зеленое чудовище, живущее среди местных, потчует зрителей первого ряда.
Уильям Шекспир. «Гамлет»
Постановщик — Давид Бобе. «Гоголь-центр»
Единственный упрек, который я могу адресовать этому приключенческому триллеру, — текст, с ним перемудрили. Использован новый, на слух довольно эклектичный перевод с французского, который заносит то в сложную высокопарность, то, наоборот, в подобие школьного пересказа. Ладно, чтобы не выглядеть слишком восторженным зрителем, придерусь еще к тому, что интонация у Бобе (вместе с «Седьмой студией» он ставил в Москве «Фей» и «Метаморфозы») всегда одинаковая — такой трагический пафос без иронии. Вот если бы весь спектакль был как герой — в пограничной зоне между истерикой и пафосом, юродством и честностью, подростковой бравадой и цинизмом зрелости. Тем не менее этот «Гамлет» — из лучших.
В заглавной роли — Филипп Авдеев, грандиозный молодой артист, способный пластикой передать шекспировское ощущение «век вывихнул сустав». Но это один из редких «Гамлетов», где все герои — главные, рельефные; это полифоничная или, если хотите, стереоскопическая постановка. В ней нет назойливого осовременивания Шекспира, как, например, у Фокина в Александринке, выстроившего на сцене моментально напоминающий о пиночетовской и прочих диктатурах стадион в тоталитарной стране. Здесь же без насилия над Эльсинором создано условное зловещее пространство, куда не вписывается герой, которого — тут точно по Шекспиру — определяют две ключевых характеристики: он принц и он студент, молодость в квадрате. Ну и наконец, это просто очень красивая вещь: играющий в безумие мститель Гамлет танцует в костюме Бэтмена под трек гениальной группы Райана Гослинга Dead Man's Bones, а в сцене дуэли с Лаэртом огненные искры, летящие от клинков, смешиваются с брызгами воды.
Уильям Шекспир. «Гамлет. Коллаж»
Постановщик — Робер Лепаж. Театр наций
Как ни относись, главная премьера сезона: живой канадский гений ставит спектакль с техникой на грани фантастики для живого российского гения; все, что творится в подвижном кубическом пространстве, заменяющем обычную итальянскую коробку сцены, напрашивается на определение «чудеса». Подробнее — здесь.
Бертольт Брехт. «Добрый человек из Сезуана»
Постановщик — Юрий Бутусов. Театр им. Пушкина
Один из трех (!) спектаклей Бутусова за год. И если «Отелло» в «Сатириконе» и «Месяц в деревне» в Театре им. Ленсовета интересны, то этот — велик. Подробнее — здесь.
Александр Введенский. «Елка у Ивановых»
Постановщик — Денис Азаров. «Гоголь-центр»
Гомерически смешной, но совсем не веселый спектакль по обэриутской насмешке над театром. Подробнее — здесь.
Ларс фон Триер. «Идиоты»
Постановщик — Кирилл Серебренников. «Гоголь-центр»
Приятного просмотра в данном случае не пожелаешь. Раздражающий провокационный фильм датского режиссера стал поводом для самого неуютного, болезненного и тяжелого спектакля лучшего российского постановщика наших дней. Меня «Идиоты» вынудили к шизофреническому диалогу с самим собой.
Мариус фон Майенбург. «Камень»
Постановщик — Филипп Григорьян. Театр наций
Немецкую пьесу о скелетах в шкафах, исторической памяти и бытовом фашизме режиссер-художник решает в формате комикса. Неожиданно забавно.
«Крюотэ»
Постановщик — Николай Рощин. Центр им. Мейерхольда и театр А.Р.Т.О
В программке есть подзаголовок: «Идеи Антонена Арто в антиманифесте без антракта». Но абсолютный автор этой сложноустроенной рефлексии о театре — не Арто, а Николай Рощин, один из важнейших режиссеров современности, притом что от его спектаклей можно получить то варварское наслаждение, что, видимо, дарили средневековые представления бродячих шутов. И «Крюотэ» — насколько интеллектуальное, настолько и разбойничье произведение. В первой половине вы, возможно, будете недоумевать, что это за театр такой, где сцена голая, есть только видеоэкран, транслирующий как бы в режиме реального времени, как по Москве бродит идейный убийца. Зато вторая с лихвой компенсирует визуальный аскетизм пролога: спектакли Рощина всегда залихватски придуманы и с технической стороны тоже. Если бы все театральные рефлексии о кризисе театра были столь же изощренны и увлекательны, о кризисе не пришлось бы говорить.
Николай Лесков. «Леди Макбет нашего уезда»
Постановщик — Кама Гинкас. ТЮЗ
Дебют Елизаветы Боярской на московской театральной сцене. Она — основа и энергия этого, во всяком случае пока, несовершенного спектакля: часть эпизодов кажутся гениальными, часть (убийство наследника или смазанный финал) вообще трудно приписать Гинкасу. Идти же стоит как в старину — на артистку; Боярская того заслуживает; ее Катерина Львовна идет на страшные преступления, будучи изначально доброй, но повинуясь непредсказуемой, не ведающей о добре и зле природе. Той человеческой природе, что десятилетия вдохновляет Гинкаса, одного из самых жестоких режиссеров современности.
Еврипид. «Медея»
Постановщик — Владислав Наставшев. «Гоголь-центр»
Кажется, что после грубой, цвета хаки «Медеи» Юрия Любимова на Таганке в должностные обязанности всех постановщиков вошло цитирование хоров в переводе Бродского (там, где пробирающие до мурашек строчки «Боги не видят границ между дурными снами и нестерпимой явью и связываются с нами»). Без Бродского не обошелся ни Кама Гинкас со своей ернической, погружающей в семейно-коммунальный ад «Медеей», ни Наставшев, создавший вместе с латышской актрисой Гуной Зариней ледяной, больше похожий на архитектурное сооружение спектакль, растягивающий во времени и пространстве крик Медеи. Жизнь в этот застывший сгусток статуарного страдания проникает лишь однажды — с появлением Вестника (его играет Александр Горчилин).
Уильям Шекспир. «Мера за меру»
Постановщик — Деклан Донеллан. Театр им. Пушкина
Элегантная, как, впрочем, все спектакли нашего родного англичанина (он ставил в России «Зимнюю сказку», «Бориса Годунова», «Двенадцатую ночь», «Трех сестер» и «Бурю»), постановка странной пьесы, подвергающей оправданному сомнению ценность добродетели без любви.
Марк Захаров по Аристофану и Чехову. «Небесные странники»
Постановщики — Марк Захаров, Сергей Грицай. «Ленком»
Лучший спектакль классика за последние годы. Подробнее — здесь.
Адам Рапп. «Ноктюрн»
Постановщик — Кама Гинкас. ТЮЗ
Американскую драму о человеке, потерявшем себя, но нашедшем путь вернуться к жизни, Гинкас, умеющий осваивать необычные пространства как мало кто, разместил на третьем этаже театра и добился невозможной на большой сцене интимности. В главной роли Игорь Гордин — выдающаяся работа.
«Оноре де Бальзак. Заметки о Бердичеве»
Постановщик — Дмитрий Крымов. «Школа драматического искусства»
Дьявольские пляски на костях чеховских «Трех сестер», еще более радикальные, чем резвившиеся на поле советской революционной драматургии «Горки-10». Сестры стали походить то ли на тетушек-фурий, то ли на тетушек-гарпий (попробуйте за уродующим лицо и тело гримом узнать звезду «Сталинграда» Марию Смольникову), умытый кровью доктор Чебутыкин тушит пожар старым гулливеровским методом, ну и так далее. Перечислять можно до бесконечности, лучше увидеть самим. Фантазия Крымова и его студийцев-художников не знает равных. Да и все издевательства — от большой любви к первоисточнику: он великий, все выдержит и сам еще ухмыльнется.
Оскар Уайльд. «Портрет Дориана Грея»
Постановщик — Александр Созонов. Театр им. Ермоловой
Первый спектакль, в котором Олег Меньшиков вышел на сцену, уже будучи в статусе худрука театра. Интервью с режиссером — здесь.
«Репетиция оркестра»
Постановщики — Андрей Стадников и Группа юбилейного года. Театр на Таганке
Первый спектакль к юбилею — хрупкий, нежный, совсем не парадный, без боя литавров и красных дорожек. Это серия монологов обычных людей, не звезд — администраторов, пожарных, бутафоров и уборщиц, коим выпало счастье (в этом они солидарны) служить в легендарных стенах. Артисты — по всем правилам документального театра — сами делали интервью с героями; в итоге каждый персонаж вышел достоверным на сто процентов. Эти где-то ностальгические, где-то курьезные, где-то сердитые тексты актеры произносят в непосредственной близости от зрителей — прямо в зале. На сцену они до определенного момента не поднимаются; сцена сама по себе до поры играет роль этакого мемориала. Но выдающийся художник Ксения Перетрухина (о ее выставке в фойе театра мы писали здесь) создала из фрагментов сценографии любимовских шедевров очень теплый мемориал — не закостеневший в величии, но мудрый и печальный, мерцающий телемониторами, на которых сквозь белый шум помех мерцают человеческие лица: он помнит, как к разрезающему зал деревянному помосту из «Шарашки» выходил сам Любимов в роли Сталина, как звучали у столба из посвященного Маяковскому спектакля «Послушайте!» горячечные слова о революции и любви, как заклинанием в «Добром человеке из Сезуана» звучало требование хорошего конца. Этот грустный мемориал тоже оживет, когда артисты поднимутся на сцену, чтобы играть музыку — ломкую, ускользающую, тающую в полумраке. Красивую и беззащитную, как и этот спектакль, об уязвимости и скоротечности жизни и театра. Но и об обыкновенном их величии тоже.
Виктор Ерофеев. «Русская красавица»
Постановщик — Женя Беркович. «Гоголь-центр»
Образец блистательной инсценировки: развесистый роман уплотнился в компактный спектакль без смысловых потерь. Екатерина Стеблина талантливо присваивает горячечный монолог героини, стремящейся примирить дольний мир тела с небесными кущами.
Петр Луцик, Алексей Саморядов. «Сказка про то, что мы можем, а чего нет»
Постановщик — Марат Гацалов. МХТ им. Чехова
Возможно, самая неожиданная постановка, когда-либо появлявшаяся на ведомой Олегом Табаковым фабрике спектаклей. Подробнее — здесь.
Райнер Вернер Фассбиндер. «Страх»
Постановщик — Владислав Наставшев. «Гоголь-центр»
Коллизии фильма «Страх съедает душу» более-менее органично перенесены на удобренную мигрантами московскую почву: история любви пожилой немецкой бюргерши и марокканского гастарбайтера превратилась в историю сблизившихся в поисках тепла пожилой столичной пенсионерки и молодого таджика. Точеная форма спектакля могла бы обернуться стильной и политически корректной, но пустотой, если бы не страстная работа примы Театра им. Гоголя Светланы Брагарник.
Славомир Мрожек. «Танго»
Постановщик — Андрей Калинин. Театр А.Р.Т.О
Режиссерский дебют артиста театра А.Р.Т.О. с впечатляющей сценографией, придуманной худруком Николаем Рощиным. Вместе с его «Крюотэ» «Танго» складывается в замечательную дилогию о метаморфозах театра. От мягко абсурдистской пьесы польского драматурга остались рожки да ножки, но основные мотивы — относительность конфликта поколений и уязвимость революционных идей — явлены внятно. Мрачно, смешно, азартно.
Людмила Петрушевская. «Танго-Квадрат»
Постановщик — Федор Павлов-Андреевич. «fеатр» на сцене Центра им. Мейерхольда
Один из самых пронзительных спектаклей о любви. Подробнее — здесь.
Павел Пряжко. «Три дня в аду»
Постановщик — Дмитрий Волкострелов. Театр наций
Радикальная попытка услышать музыку в голосах народа. Подробнее — здесь.
Саша Соколов. «Школа для дураков»
Постановщик — Юрий Погребничко. Театр «Около дома Станиславского»
Редкое в последние годы отступление классика от любимых чеховских пьес. Как всегда, упоительное — горькая красота романа максимально созвучна самому большому и важному из всех крошечных театров Москвы.
