Безумие началось еще до выхода книги, в день, когда незримые силы присудили ей номер: четыре миллиона с лишним. Через несколько дней это число стало ежечасно уменьшаться, знаменуя продвижение вверх, и каждое уменьшение окутывало мозг облачком эндорфинов. К концу первой недели оно доползло до четырех тысяч и повернуло вспять, а потребность проверять его стала чисто физической. Результат проверки обрел способность диктовать мое настроение на следующий час. До следующей проверки.

«Надеемся, что наши рейтинги будут вам интересны», — написано в разделе часто задаваемых вопросов сайта Amazon.com. От этой фразы веет лицемерием того же толка, с которым продавцы кальянов в хипповских районах пишут «только для табачных продуктов». Ага, как же. Рейтинги «Амазона» могут ничего не значить для покупателя, но для автора это чистейший наркотик.

«Амазон» торгует всем: от еды до покрышек, это самый большой интернет-магазин в США, с трехсотпроцентным отрывом от ближайшего конкурента. Но в общественное сознание он запал именно как книжный. В нем продается около пяти миллионов книг: от перепечатанной сотни раз классики до любого бреда, изданного за счет автора. Если вы не охотник за редкими изданиями, то границы «Амазона» и англоязычной литературной вселенной как таковой для вас практически конгруэнтны. И вся эта вселенная, с легкой руки хозяев сайта, стала одним полем непрекращающегося боя.

Сама идея общего рейтинга — как спичка в порох писательской психики. За последние двадцать лет литераторов перестали показывать по телевизору, описывать их в журналах и даже подробно рецензировать в газетах; в ответ писательская и читательская аудитории практически слились. Вне «жанровой» литературу читают люди, которые литературу: 1) пишут, 2) изучают или 3) преподают. В этом тесном мирке, изголодавшемся по хоть какой-то хвале, существование объективной на вид единой табели о рангах моментально меняет все. Для писателей — существ чудовищно конкурентных по своей природе — это в первую очередь значит, что хуями стало возможно мериться не только в стратосфере списка бестселлеров The New York Times, а на любом уровне вообще. Я сто двенадцать тысяч триста сорок восьмой, ты сто двенадцать тысяч четыреста шестидесятый. Я победил. Пространство борьбы расширилось до бесконечности.

Работают рейтинги «Амазона» так. Общий график продаж выглядит как изящная вогнутая кривая с тем самым «длинным хвостом», что прославил Крис Андерсон (рейтинг одноименной книги в момент написания этих строк — 3090), только хвост этот пролегает строго вдоль нуля по игреку. В любой отдельно взятый день, месяц или даже год из продающихся на сайте пяти миллионов книг подавляющее большинство не покупают вообще. В самом низу списка номера присуждаются просто по мере поступления на полки. Поэтому первая же проданная книга вызывает приступ головокружения — с номера, скажем, 4 587 931 ты скачешь сразу на 259 643. На самом деле ты только что попал в шестизначное гетто, в котором, скорее всего, промаешься остаток своей писательской карьеры: оно означает продажу одного экземпляра каждые пару дней. Две-три продажи в день подбросят тебя до 20 000, десять — до 10 000, восемьдесят — в топ-100. На этом месте график напрочь отбрасывает длинный хвост: авторы в первой десятке продают тысячи экземпляров в день. Но ты, новоиспеченный номер 259 643, этого еще не знаешь. Ты только что прыгнул поверх миллиона голов. Еще скачка три — и ты на вершине.

Пока номер уменьшается, тебе все по плечу. Ты набираешь в искалке любимые книги и убеждаешься, что все они продаются хуже твоей. «Моби Дик»? 24 601. «Улисс»? 180 109. «Ада»? 309 482. Все они, правда, существуют в массе изданий, у каждого из которых свой рейтинг, а твоя — всего в одном. Но это не важно. Ничего не важно. Ты король вселенной.

Потом наступает осознание, что их-то статус более-менее перманентен, а твой лихорадит с амплитудой в сотни тысяч. Это потому что в первый месяц продаж система подсчета к тебе только притирается. Соответственно, несчастного писателя возносит и плющит, как на центрифуге в Звездном городке.

Начинающим авторам в этот период советуют особого значения рейтингу не придавать: себе дороже. Совету мало кто следует.

Затем рейтинг неминуемо начинает падать, и наступает ломка. Это этап, на котором люди совершают позорнейшие поступки. Они сами покупают собственные книги. Они умоляют друзей и приятелей повременить с покупкой, чтобы потом накинуться всем разом, по сигналу, на час-другой закинув книгу обратно в топ. Дэвид Симэн недавно обещал пробежаться вокруг Таймс-сквер нагишом, если его книга Dirty Little Secrets of Buzz не достигнет верхней сотни. (Логика этого трюка мне не вполне ясна. Не имело ли больше смысла обещать пробежаться, если достигнет?)

Разумеется, тут же объявилась целая индустрия, посвященная тому, чтобы обобрать этих несчастных наркоманов вконец. Измерительно-аналитический софт. Разработка стратегий. Программы, обещающие обмануть алгоритм «Амазона» и выжать максимальный скачок из минимальных продаж. Все это, разумеется, ерунда. Молиться на свой рейтинг так же полезно, как плясать «танец дождя». Если плясать достаточно долго, дождь пойдет; рейтинг живет по своему закону, и мысль, что ты можешь им управлять, отдает гордыней. Например, в тот невероятный день, когда моя книга много часов провисела главной темой на сайте Newyorker.com (посетителей в сутки — два-три миллиона) со ссылкой непосредственно на соответствующую страницу на «Амазоне», ее рейтинг умудрился рухнуть с 25 000 до 57 000. Именно этот случай странным образом излечил меня от многонедельной зависимости, показав всю ширину разрыва между моим собственным понятием успеха и его якобы объективным мерилом. Но следующему автору, чья книга окажется на «Амазоне», я могу лишь с постной миной пообещать, что он найдет ее рейтинг интересным.