Я живу за границей на рублевые доходы. Так что периодически мне приходится отвечать на вопросы знакомых, оставшихся в России.

— Тяжело вам там, наверное? — с надеждой говорят знакомые, которых мы с мужем терзаем солнечными пейзажами в инстаграме.

— Да ничего, — отвечаем мы.

Хотя, конечно, слегка переживаем. Когда в октябре мы покупали билеты в Доминиканскую республику, местный песо стоил чуть меньше рубля. Мы морально готовились представлять все цены «как будто в рублях, но чуть дешевле». К нашему приезду все было «как будто в рублях, но чуть дороже», потом — «умножаем на полтора» и «ой-ой-ой, почти на два».

Впрочем, если бы на зиму мы остались в Испании, там тоже пришлось бы умножать уже не на 50.

На днях мы пожаловались двум знакомым итальянцам, что курс рубля обвалился. Итальянцы закивали:

— Да, да, евро вот тоже ужасно нестабилен по отношению к доллару, очень вас понимаем.

Мы с мужем ласково улыбнулись.

Я решила опросить своих знакомых, которые тоже живут за границей «на рубли».

Янина Цыбульская, имиджмейкер, Сербия:

Предчувствие «Рагнарек близок» началось с первыми событиями на Майдане. Как человек с экономическим образованием, я довольно трезво понимала невозможность увеличения своих доходов. Оттого пошла по пути системного уменьшения расходов, выбрав для жизни страну маленькую, приветливую и спокойную, как уютная бабушкина кухня.

Честно говоря, ждала я больше политических событий: раскола России на части, ввода войск НАТО, ядерной зимы — «аляска-рак-чума и смерть», поэтому падение рубля даже и не всколыхнуло — как событие уже почти дежурное.

Экономические законы едины и неизменны: все кризисы конечны, а время, которое они высвобождают, гораздо разумнее потратить на чтение нужных для улучшения качества работы книг и статей, чем на паническое пролистывание ленты фейсбука.

Вчера вот рубли, правда, испуганно не приняли в обменнике. Справедливости ради, тех рублей было две тысячи — если что, сделаю из них и упаковок от шоколадки «Аленка» коллаж. Украшу спальню.

Да, денег стало меньше, но в сравнении с тем, насколько «добрее» на новом месте цены, ближе расстояния, меньше поводов для нервической трясучки, которая обязательно сопровождала каждый прожитый в Москве день, кризис тут почти не ощущается.

Справедливости ради надо сказать, что я всегда была аскетом, мои потребности очень и очень далеки от брендовых вещей, люкса и сиюминутной блажи. Этой же философии я учу своих клиенток. Да, ужас, да, покупать придется меньше, но прицельно и вдумчиво — ведь с этими вещами теперь придется жить вместе долго.

Впрочем, я не боюсь даже самого трагического развития событий. В худшем случае спрошу соседей, как выращивать картошку, местные знают толк в удовольствиях выживания.

Ирина Фокина, художник-иллюстратор, Валенсия, Испания:

Я живу в Валенсии больше двух лет, и раньше меня все устраивало в рублевых заработках. Я работаю на постоянной основе с русской компанией, и мою зарплату можно назвать нормальной для России. Не могу сказать, что я здесь шиковала, но первое время после Москвы все казалось заметно дешевле. Правда, после Москвы во многих странах и городах все кажется дешевле. Теперь ситуация заметно изменилась. Раньше я вполне спокойно держала все деньги на российском счете. Сейчас там висит какая-то мелочь на всякий случай для пользования в России, а основные деньги — в испанском банке. Сейчас соображения двухлетней давности о том, что испанские банки могут обанкротиться и поэтому не стоит там хранить деньги, кажутся нелепыми.

Конечно, у меня бывают заказчики, которые готовы платить в евро, но, к сожалению, не часто. Спасает то, что сейчас я не одна, мой молодой человек зарабатывает в евро. Но жить на его зарплату, никак не развиваясь, мне неинтересно.

Я пытаюсь любую ситуацию рассматривать как жизненный урок, задавать себе вопрос «Как еще я могу?», а не «Почему я не могу?» Все, что сейчас происходит — для меня знак, что надо больше сил вкладывать в иллюстрации и искать новых заказчиков в Европе. Я стала больше рисовать и работать над качеством, думать, как и где я могу это продавать, чтобы зарабатывать здесь, делая то, от чего я получаю удовольствие. Начала с разработки своего сайта и открыла магазин на etsy.com, где продаю открытки. Буду расширять список товаров с моими иллюстрациями. С прошлого месяца я начала сотрудничество с ассоциацией иллюстраторов Валенсии APIV.

Во всем есть свои плюсы и минусы, и эту экономическую ситуацию я воспринимаю, как толчок к чему-то новому и лучшему.

Константин Кропоткин, журналист, писатель, Берлин, Германия: 

Сейчас у меня рублевых доходов нет: там, где платили, наступила новая русская духовность, не вполне совместимая с моим чувством прекрасного, а в других местах платят мало, нерегулярно или попросту не ждут меня, всего такого замечательного. Но скоро доходы в рублях у меня появятся: буквально со дня на день в российских книжных магазинах начнет продаваться моя книга «...и просто богиня». На что мне, проживающему в Берлине, хватит рублевых роялти — ума не приложу. На первую в своей жизни зарплату я купил советские зимние штаны и китайские наручные часы; на первую зарплату дипломированного специалиста я приобрел американскую рубашку, холщовую, не по размеру — и если видеть в этом хоть какую-то логику, то на первый заработок полноценного литератора, вероятно, смогу приобрести нечто столь же необязательное: путевку в Крым, например, и пижаму для прогулок по неосоветской оранжерее. Но это, конечно, лучше, чем китайские часы моего отрочества — они через неделю сломались.

Ксения Буржская, smm-специалист, Экс-ан-Прованс, Франция:

Мы с подругой переезжали, когда евро стоил 48 рублей. То есть, допустим, когда мы за 2500 евро покупали машину (десятилетний «ситроен» с протекающей крышей) для поездок в супермаркет и школу, это казалось невероятно дешевым вариантом. Сегодня эта же машина стоит в два раза дороже, даже больше, чем в два. То, как сильно на самом деле вырос курс, мы поняли почему-то только в «Макдональдсе». Внезапно стало ясно, что, решив дешево перекусить, мы купили два бургера и две маленькие колы за 700 рублей (курс был 70). Сегодня уже даже блинчик из перехода (креп наподобие блина из «Теремка») стоит 500 рублей. Если учесть, что самые дешевые продукты в магазине стоят в районе 2 евро (хлеб, молоко, сыр, колбаса, что угодно), получается, что дешевле 200 рублей нельзя купить даже багет. Все, что раньше казалось дешевым, теперь стало неоправданно, невероятно дорогим. Например, бокал вина в ресторане. Во Франции, понятно, очень приличное вино стоит очень дешево — обычно цена бокала даже ниже стоимости стакана лимонада с сиропом. Считаем сегодня: бокал вина — 200 рублей, стакан лимонада с сиропом — 350. Мы еще не начали есть, а тысячу уже потратили, потому что нас четверо.

Мы решили срочно делать бизнес: пельмени лепить. Себестоимость их теперь в районе тысячи рублей, продаем за две. У нас уже купили два килограмма — а это, между прочим, полбака бензина. Но, если учесть, что мы свои пельмени доставляем сами, платим за паркинг 2 евро в час и заправляемся на 50 евро (пять тысяч рублей!) в неделю, кажется, весь наш доход уйдет на багет.

Наверное, если евро будет стоить 200 рублей, и при этом мы не сможем сдавать московскую квартиру, мы не сможем оплачивать здесь жилье и придется вернуться. Хотя я уже написала письмо французскому арендодателю, объяснила ситуацию, и он снизил нам стоимость аренды! Посочувствовал и сказал, что во всех наших бедах виноват Обама. И в их бедах виноват Обама. Во всем виноват Обама. Похоже, у французов пропаганда тоже работает неплохо.