Откинем на краткий миг привычные способы психологической самозащиты и, слегка зажмурившись, посмотрим правде в глаза (если комфортнее, можете считать, что речь идет не о вас, а, например, о «товарище Рыжовой»).

Со счастьем у нас как-то не заладилось: прежние, еще юношеские иллюзии основательно дали дубу, а их место заняла тоскливая обыденность. Наша жизнь интересна лишь нам самим, а вдобавок ко всему скоротечна и, по большому счету, совершенно бессмысленна. Тяжеловесное «надо» определяет ее круговорот, а настоящее «хочу» толком даже не прощупывается. Мы еще пытаемся себя как-то радовать, но усилия не оправдывают ожиданий.

В общем — включаем защиты обратно — «все хорошо». Но какой-то странный привкус аноргазмии определенно присутствует.

***

Этот привкус — нормальное состояние нормального современного человека. Масштабные международные исследования демонстрируют эту вилку: благосостояние людей растет, причем в разы, а счастье — нет, встало как вкопанное. Единственное исключение — Дания, там каждый третий счастлив (и это даже как-то настораживает), а в Великобритании, например, только 18% счастливых, у нас, не удивлю — 6% (ожидаемое последнее место среди европейцев). В общем, привкус есть. Явный.

Если бы я, как и большинство моих коллег, принадлежал к лагерю «гуманистической психотерапии», то я бы, конечно, предложил вам цепляться за всякие «смыслы». Мол, упомянутые «симптомы духовного кризиса» товарища Рыжовой — это важный этап «осознания себя». Надо плюнуть на всё и всех, «найти свое призвание», «открыть внутренние резервы», «развить личностный потенциал», «быть собой», ну и все прочее в том же духе (на худой конец, можно попить антидепрессанты).

Но я предпочитаю основываться на чем-то реальном. Например, что можно такого в себе «открыть»? Все «открытия» в нас сделает хирург, причем скальпелем, и торопиться с этим явно не стоит. Болтовня про «бытие собой» от журнала Cosmo — несерьезно. «Собой» мы уже никогда не будем — для этого нас надо было с рождения поместить в одиночную камеру (и забавно было бы посмотреть на такого «себя» — ни бэ, ни мэ, ни кукареку). А все эти красивые словеса — кантовские «звездные небеса», хайдеггерианские «дазайны» и фроммовские «быть» — сущая игра в религию без бога. Поиграться можно, но, скорее всего, доиграетесь, причем до клинической депрессии. И тогда уж точно без антидепрессантов не обойтись.

От тотального привкуса аноргазмии не избавиться с помощью фикций «смысла». Нам не помогут ни абстрактные императивы, ни неведомые скрепы, ни приятные фантазии (с неприятными, впрочем, последствиями). Нам необходимо найти реальную силу: понять, что на самом деле значит «получать удовольствие от жизни».

***

Когда я пошутил про свое намерение уединиться с «товарищем Рыжовой» для изучения «удовольствия», мысль читателя пошла в известном сексуально-эротическом направлении... Но должен разочаровать, это была лишь уловка. Все, что может предложить мне Рыжова (как, впрочем, и любой другой «товарищ», устраивающий меня в сексуально-эротическом плане), — это удовлетворение. Да, разной степени приятности, но удовлетворение. Возможно — и спасибо, если так, — удовлетворение с удовольствием, но не удовольствие в чистом его виде.

Понимаю, что для уха это звучит несколько непривычно: мы традиционно считаем «удовольствие» и «удовлетворение» почти синонимами. Но это не так, это явления разной природы.

Обратимся к теории «стакана воды». Считается, что изначально ее сформулировала Жорж Санд, о чем несчастный Шопен, не без горечи, сообщил в письме своему приятелю. Впрочем, собственно в теорию этот пресловутый «стакан» превратила не буржуазная богема, склонная ко всякими сексуальным девиациям, а, как сказала бы незабвенная Валерия Ильинична, «проклятые коммуняки».

Александра Коллонтай — эта «валькирия революции» — вещала с броневика: «Сексуальная потребность есть обычнейшая физиологическая потребность, удовлетворение которой не должно быть осложнено! Сексуальный контакт не содержит никаких особых специфических факторов по сравнению с актом “выпить стакан воды” для удовлетворения жажды…» Не знаю, о чем в этот момент думал лично товарищ Дыбенко, но прочие революционные матросы очевидно были «за».

Ну и правда, если уж бороться со старорежимными предрассудками, то надо делать это радикально! Вот, для справки, примечательный Декрет саратовского Совета народных комиссаров: «Об отмене частного владения женщинами. С 1 февраля 1918 года упраздняется право постоянной собственности на женщин в возрасте от 17 до 30 лет. Все они объявляются достоянием трудового народа! За бывшими мужьями закрепляется право на внеочередное владение женой, а каждому мужчине, доказавшему свою принадлежность к трудовому классу, пользоваться женщиной разрешается не больше четырех раз в неделю и не дольше трех часов подряд…»

Дошло до того, что особо ретивые комсомольцы начали устраивать на своих собраниях выволочку юным комсомолкам, не осознающим важность теории «стакана воды». В дискуссию пришлось включиться недавним представителям той самой мелкобуржуазной богемы — наркому просвещения Луначарскому и даже Ульянову-Ленину, слегка оторопевшим от воцарившегося разгула. Клара Цеткин сохранила для нас слова Владимира Ильича: «Конечно, жажда требует удовлетворения. Но разве нормальный человек при нормальных условиях ляжет на улице в грязь и будет пить из лужи?!»

Смех смехом, но теория «стакана воды» — вещь серьезная. Сто лет минуло, даже «вечно живой» Ленин преставился, а она уверенно живет и побеждает — теперь благодаря «мировой революции» интернета. Молодые люди (и условно молодые) удовлетворяются порнографией и через сайты экспресс-знакомств. Все сведено к потребности — ясной и понятной, хоть и слегка опухшей от избыточной стимуляции.

Короче говоря, секс — это удовлетворение, а удовольствие — это то, что сверх секса.

***

Существенно «округляя», внесем ясность.

Эволюция — девушка расчетливая и строгая, а потому наше удовольствие ей совершенно ни к чему. Куда эффективнее стимулировать животину дискомфортом — тут уж мы точно побежим, куда скажут, и сделаем все, что потребуют. Соответственно, все наши базовые потребности напрямую связаны как раз с отрицательными переживаниями: удушье, боль, жажда, голод, страх, унижение, отчуждение и т. д. Противоположность дискомфорта — вовсе не удовольствие, а банальное удовлетворение. Принцип гомеостаза (читай, что называется, классиков — Клода Бернара и Уолтера Кеннона с сотоварищами).

Удовлетворение сопряжено с нейтрализацией дискомфорта и, конечно, по-своему приятно. Многие люди, например, получают большое удовлетворение, сходив в туалет «по большому». Но странно было бы думать, что они таким образом получают удовольствие. Они удовлетворяют потребность, а удовольствие может прилагаться (а может и нет). Мы не испытываем удовольствия, например, от того, что дышим. Но лиши нас этой возможности — мы впадем в панику и будем счастливы, когда нам дадут раздышаться. Но это не удовольствие от акта дыхания, это удовлетворение актуальной потребности.  

Так что же такое удовольствие?

Начнем с «парадокса Пепси», обнаруженного и многократно подтвержденного в экспериментах моими коллегами-психологами. Представим, что вы получаете удовольствие от «Кока-Колы», а «Пепси» вам не нравится. Однако при слепом тестировании вы, скорее всего, предпочтете ненавистное вам «Пепси». Когда же вам опять предложат выбрать, но уже из двух маркированных стаканов (то есть вы сможете действовать осознанно), удовольствие вам снова принесет именно «Кола». Парадокс.

Другой пример. Если вы большой знаток и любитель вина, то вас, несомненно, удивят результаты экспериментов, проведенных Антонио Рэнглом. Испытуемым предлагали два вида вина — по 10 долларов и по 90 долларов за бутылку. То, что за 90 долларов, предсказуемо оказывалось вкуснее. Проблема только в том, что в бутылках было одно и то же вино. Но не переживайте, профессиональные сомелье ошибаются не реже непрофессионалов, да и к тому же (это уже другой эксперимент) с неприличной регулярностью путают в слепом эксперименте «красное» вино с «белым».

Маркетологи-бихевиористы провели множество подобных исследований, но вот самая разоблачительная, на мой взгляд, новость... При слепом тестировании вы с большей вероятностью предпочтете собачий паштет из консервной банки паштету, приготовленному в мишленовском ресторане. Однако мне нет необходимости объяснять, от какого паштета вы получите большее удовольствие, действуя осознано, и куда направитесь перекусить — к звездам Мишлена или в ближайший зоомагазин.    

Мораль сей басни такова: удовольствие — лишь прибавочная ценность (наподобие «прибавочной стоимости») к удовлетворению. Причем прибавляется она не чем иным, как нашей интеллектуальной функцией.

Природа толкает нас на удовлетворение потребностей — мы дышим, пьем, едим, используем одежду, занимаемся сексом или развлекаем скучающий мозг цветными картинками. Но чтобы получить от всего этого еще и удовольствие, мы должны специальным образом настроить себя и делаем это посредством мышления. Мы думаем, что воздух — «чистый», вино — «элитное», шеф-повар — «гений», марка одежды — «модная», сексуальный объект — «женщина (или мужчина) мечты», а фильм — «интеллектуальный», «культовый» и «мне посоветовали понимающие в этом люди». Так возникает прибавочная ценность удовольствия, в противном случае останется лишь «стакан воды», пресной.

***

Удовольствие является продуктом сложной интеллектуальной функции, но как именно его производит мозг, пока непонятно. Психологи, например, до сих пор не знают, как мы умудряемся получать удовольствие от музыки. Эволюция ничего подобного в мозгу не создавала. Приматы предпочитают тишину колыбельным и не видят разницы между гармонией и какофонией. Пол Блум пишет в своей замечательной «Науке удовольствия»: «Обезьянам все равно, ставите вы им рок-музыку или запись скрипа ногтей по классной доске». Собрать череду звуков в мелодию — это сложнейший интеллектуальный фокус, доступный только человеческому мозгу.   

Нам не удастся найти животное (себя выносим за скобки), которое бы получало «удовольствие» от секса и ставило перед собой цель пережить оргазм помощнее. Затягивало бы намеренно половой акт, уставляло бы место соития свечами, распыляло бы сладостные ароматы, стимулировало бы себя всяческими химикатами — от виагры до попперсов. Животные избавляются от гормонального и психофизиологического дискомфорта, мы же пытаемся получить удовольствие и — скажу как сексолог — далеко не всегда и уж точно не у всех это получается.

Теперь самое интересное.

Почему же мы испытываем хронический «привкус аноргазмии», несмотря на головокружительный прирост всяческих благ? Понятно, что кому-то суп жидкий, а кому-то жемчуг мелкий, но как показывают исследования (например, Тима Кассера), это вообще не имеет никакого значения для качества жизни: существует порог, после которого умножение благосостояния никак не отражается на самоощущении богатеющего субъекта (напротив, риски слететь с катушек только увеличиваются).

Ответ очевиден: у всякой потребности есть естественный предел насыщения. Избыток кислорода, жидкости, еды, секса и т. д. — это проблема, а последствия этого избытка — и вовсе катастрофа: смерть, ожирение и потертости на интимных местах. Как только потребность удовлетворена, приятность, связанная с этим удовлетворением, заканчивается. Если же вы хотите получить еще и прибавочную ценность — присовокупить к своему удовлетворению удовольствие, — необходимо включать голову.

Но проблема в том, что мы не умеем делать это правильно. Мы используем свою интеллектуальную функцию, чтобы еще сильнее распалить удовлетворенные уже биологические потребности. Набиваем брюхо «деликатесами» до четвертой степени ожирения, пытаемся раздухарить свою сексуальность бесконечной сменой партнеров и влюбленностью во всякую «недоступность», стяжаем деньги и власть, пытаясь ощутить «подлинное самоуважение». Разумеется, единственный результат этой практики — все нарастающий привкус аноргазмии.

Да, интеллектуальная функция помогает нам слегка скрасить приятность удовлетворения, но это еще не удовольствие как таковое. Собственно удовольствие — как и в случае с музыкой — это лишь игра разума. Но для того, чтобы научить свой ум играть так, не фальшивя, необходимо перестать паразитировать на биологических потребностях. Чистое удовольствие можно извлечь лишь из разума как такового.   

Подробности я, видимо, оглашу в своем следующем письме. Открытом. К известной снобовской валькирии.