Люди с инвалидностью есть в жизни: почему их так мало в кино?
Как выстраивается сотрудничество между киноиндустрией и артистами с инвалидностью?
Ксения Кабишева: К нам чаще обращаются представители индустрии — за помощью в подборе актеров с разными формами инвалидности, для подготовки к ролям или сопровождения на съемочной площадке. Профессиональных актеров с инвалидностью пока немного. А у начинающих часто просто нет понимания, как устроена система.
Для индустрии, особенно с ее высокими рисками, важно работать с подготовленными людьми — чтобы была надежность и предсказуемость.
Юлия Сапонова: В России пока нет системы обучения для актеров с инвалидностью — это требует отдельного подхода и специальных методик. Одна из наших долгосрочных целей — найти партнеров, в том числе в государственных вузах, и совместно создать программу обучения.
В нашей практике много масштабных проектов. Например, кинопрокатная компания «Вольга» заказала нам дублирование французского фильма «Лучше всех» — там представлены десять героев с инвалидностью: с ДЦП, аутизмом, синдромом Дауна. Мы подобрали актеров с особенностями для озвучания и курировали этот процесс. Это был важный и по-настоящему успешный опыт — зрители на премьере благодарили нас и актеров за честную и органичную работу.
А государство сейчас не помогает?
Государство поддерживает инклюзивные проекты. Но чтобы получить такую помощь, нужно показать измеримый результат. Посчитать, сколько человек получили прямую помощь, гораздо проще, чем оценить, сколько зрителей после фильма стали по-другому относиться к людям с ментальными особенностями. А хорошие фильмы стоят дорого.
Тем не менее именно такое изменение отношения — когда люди становятся более открытыми и готовы к общению — в итоге влияет на качество жизни людей с инвалидностью. Мы работаем над первым этапом исследования, которое поможет усилить доказательную базу в этом вопросе.
Что за время работы проекта удалось сделать?
С 2023 года мы провели не менее 500 часов регулярных занятий актерским мастерством и современной хореографией с нашими постоянными актерами с синдромом Дауна. Ребята снялись в рекламе, дублировали зарубежный фильм, участвовали в инклюзивных корпоративных тренингах. Также мы провели большое количество паблик-токов и просветительских мероприятий на тему инклюзии в киноиндустрии и выпускаем собственные кинопродукты.
А как сами ребята восприняли переход из театрального формата в кино?
Занятия с ребятами продолжаются, как и раньше. Но в кино есть кастинг, и теперь наши актеры не играют на одной сцене автоматически, а проходят отбор и учатся принимать отказы.
Как участники попадают к вам?
Наш проект работает в сфере креативных индустрий. Это профессиональная инициатива, а не просто развивающая программа. В команде — люди с опытом в кино и творческих профессиях.
Мы специализируемся на подготовке актеров, проводим коммуникационные тренинги для индустрии, помогаем находить актеров и консультируем компании и креативных специалистов. У нас нет открытого набора — актерский состав постоянный. Но развивающие программы есть у наших чудесных друзей — фондов «Даунсайд Ап», «Синдром любви», «Я есть» и многих других.
Тем не менее мы ведем базу актеров с разными видами инвалидности. Ее мы используем, когда получаем запросы от индустрии. Поэтому если вы актер, можете прислать нам свою визитку — фото, видео и краткую информацию о себе.
Проект «Инклюзия в кино» работает в различных направлениях — это и подбор актеров с инвалидностью, и работа на площадке, и просветительская деятельность для молодых кинематографистов, и создание собственных кинопродуктов. Сердце проекта — «Первая инклюзивная кинолаборатория», где постоянно обучаются 11 актеров с синдромом Дауна.
Скоро у вас премьера нового проекта «Нейтрино»?
Да, на Rutube вышел наш новый проект — пластический фильм-кинотанец Юлии Сапоновой и хореографа Таты Обельчак. Это история, которую важно не столько понять, сколько прочувствовать.
До конца года у нас запланировано сразу несколько направлений работы. Наш актер Антон Санкевич сейчас снимается в сериале для одной из стриминговых платформ. Параллельно мы разрабатываем собственный полнометражный фильм, готовим новое исследование, обновляем формат инклюзивных тренингов для бизнеса.
А в апреле пройдут специальные мероприятия с участием наших актеров с синдромом Дауна — совместно с Московской школой кино. Они рассчитаны как на студентов, так и на профессиональных сценаристов.
Каждый год мы завершаем сезон выпускной работой. Сейчас у ребят нет возможности выйти на сцену всем вместе, как раньше, но важно, чтобы их труд не остался незамеченным. Мы находим формат, в котором можно подвести итоги и показать, чего они добились за год.
Почему участие людей с особенностями вы считаете важным в такой коммерческой индустрии, как кино?
Успех любого фильма в итоге зависит от того, сколько зрителей пойдут его смотреть. А зрителю важна честность — особенно в реалистичных жанрах. Чем точнее и правдивее кино показывает повседневную жизнь, тем больше ему верят.
Если герои с инвалидностью органично вписаны в сюжет, без пафоса и искусственности, зрителю будет проще воспринимать их такими же, как и всех остальных. Это помогает снимать стигму, и в жизни, и на экране. В итоге выигрывают все — и кино, и общество.
Тем более актеры с особенностями могут вполне играть и в эпизодических ролях...
Наша цель — не искусственно интегрировать людей с инвалидностью в кино, а показать реальность такой, какая она есть.
В жизни все разные, и люди с инвалидностью — тоже: у каждого свой характер, страхи, интересы, взгляд на мир.
Наши актеры снимаются не только в фильмах, но и в рекламе. Например, «Сбербанк» приглашал одного из них для ролика о банковских картах — потому что люди с особенностями тоже пользуются банковскими услугами. А в недавней рекламе «Яндекс.Алисы» снялся герой с особенностями речи — ведь такие люди тоже есть среди нас.
Человек с инвалидностью может быть кем угодно — продавцом, официантом, заправщиком. И кино может это показывать.
Мы не делаем «специальное кино» про инвалидность. Главное, чтобы история была живой и органичной.
Почему таких сюжетов так мало? Потому что в повседневной жизни мы почти не пересекаемся с людьми с синдромом Дауна, аутизмом или ДЦП — а если и сталкиваемся, часто не знаем, как себя вести.
Поэтому внутри нашего проекта мы создаем форматы, в которых сценаристы, режиссеры, актеры, продюсеры могут работать с нашими актерами и на практике понимать, как такие герои могут появляться в их историях органично.
А что это за форматы?
В апреле в «Московской школе кино» мы представим новый формат сценарного тренинга, в ходе которого сценаристы с нашими ребятами придумывают свои истории.
Сама индустрия с таким подходом как меняется?
Когда я впервые познакомилась с нашими ребятами, у меня буквально перевернулось восприятие. Они могут говорить необычно, вести себя нестандартно — но при этом абсолютно принимают себя. И я вдруг подумала: а чего я боюсь? Почему мне страшно показаться странной?
Когда партнеры приходят к нам на тренинги, у них появляется ощущение свободы — можно наконец-то быть собой, снять все маски. Это очень вдохновляет. Я действительно верю, что такие тренинги могут поменять всю киноиндустрию — сделать ее смелее, живее. Например, когда мы с Антоном Санкевичем приезжаем на съемку, вся команда бежит к нему: «Антон, ты здесь! Теперь все точно получится».
Синдром Дауна — это открытость, искренность, отсутствие внутренних барьеров. На репетициях и читках с нашими актерами часто рождаются нестандартные решения, свежий взгляд на сцену или сюжет.
Такие актеры как будто снимают с площадки внутренние ограничения и приносят настоящую творческую свободу — яркую, немного безбашенную, но очень нужную. И это влияет не только на атмосферу на съемках, но и на итог фильма. А значит — и на интерес зрителя. Потому что в итоге, конечно, важно и то, чтобы команда проекта получила не только творческое удовлетворение, но и коммерческий успех.
А как легендарный продюсер Игорь Мишин решил поддержать проект?
Мы познакомились еще в 2018 году во время питчинга с фильмом «Съесть слона». Питчинг длился три минуты. За это время Игорь умудрился почувствовать перспективы и предложил сотрудничество. Так он стал продюсером фильма «Съесть слона», помог с премьерой фильма на Первом канале в Международный день человека с синдромом Дауна. А когда в 2023 году я начала проект «Инклюзия в кино», Игорь сам предложил финансовую поддержку и помощь с интеграцией в индустрию и познакомил с Дашей Серебряковой, которая стала агентом наших актеров. Ребята Игоря очень любят и всегда ждут в гости!
Я думаю, такие примеры могут вдохновлять и других лидеров индустрии.
Безусловно. Мы открыты к разным форматам сотрудничества и всегда стараемся учитывать интересы и возможности партнеров. Часто компании или конкретные люди хотят поддержать наш проект или включить инклюзию в свои креативные инициативы — но просто не знают, с чего начать. Мы готовы обсудить идеи и вместе найти формат, который подойдет всем.
Нам очень важна такая поддержка — и особенно приятно находить единомышленников. Например, в этом году мы впервые стали благополучателями фонда «ACTION» Светланы Бондарчук и Евгении Поповой. Это команда, которая делает действительно важные и разнообразные проекты помощи — и нам очень ценно быть частью этого сообщества.
Вы говорили, что в России ситуация с принятием людей с инвалидностью отличается от европейской. В чем именно разница?
У нас люди с инвалидностью гораздо позже получили право на видимость в обществе. Я росла в маленьком городе, и в соседней квартире жила девочка с синдромом Дауна. За все детство я видела ее дважды. Ее мама просто стеснялась выводить ее на улицу.
А когда я показала наш фильм «Съесть слона» одной родственнице — ей 94 года — она спросила: «А кто это такие?». Это не про страх, это про отсутствие информации. Люди просто не знают.
Вот почему так важна работа с партнерами — мы стараемся менять мир не через назидание, а через вовлечение. После интервью или эфира мы получаем сообщения: «Ого, я и не знал, что эти люди не опасны и так талантливы».
То есть кто-то действительно считает, что человек с синдромом Дауна может быть опасен?
В индустрии мы иногда сталкиваемся с таким мнением.
И это нормально — страх рождается из незнания. Важно не осуждать, а давать людям шанс узнать больше и взаимодействовать. Ничто не меняет взгляды так сильно, как личный опыт.
Что вы отвечаете людям из индустрии, которые боятся, что участие актера с синдромом Дауна может отпугнуть зрителя?
Честно говоря, нам почти не приходится с этим сталкиваться. К нам приходят те, кто уже готов к сотрудничеству — с четкой позицией и пониманием, зачем им это. Мы никого не уговариваем и ничего не доказываем.
Но если такие сомнения возникают, важно не замалчивать их, а обсуждать. Мы всегда готовы объяснять, искать решения вместе. Например, как сделать образ героя с инвалидностью реалистичным, но при этом не оттолкнуть зрителя, который пока не готов к такому персонажу.
Иногда прямо на площадке вместе со сценаристами и продюсерами дорабатываем сцены — чтобы все звучало органично и работало на историю. Главное — быть в диалоге и искать баланс.
А не возникает сомнений, что фильмы с участием людей с инвалидностью не будут смотреть?
Все зависит от самого проекта. Главное — это качество истории. Людям важны сюжеты про внутренние переживания — про нас самих. И если история сильная, она найдет отклик.
Вот, например, сериал «Она такая классная». Один из главных героев там — человек с аутизмом, но не менее ярко прорисованы линии других героев, которые оказываются в точках принятия значимых решений, взрослеют и обретают свою идентичность. Каждого зрителя трогает что-то свое, а объединяет всех непосредственный и ранимый парень с аутизмом по имени Леня, который в итоге помогает всем найти в жизни компромисс.
Чем больше таких честных и хорошо сделанных историй, тем меньше будет стигмы вокруг людей с инвалидностью.
Отдельный вопрос — это маркетинг таких проектов. Это тот еще челлендж, достойный отдельных дискуссий и ряда исследований.
Но стигма до сих пор существует?
Да. Прежде всего из-за отсутствия опыта общения. Люди боятся того, чего не знают — отсюда и предубеждения. Но сейчас появляется и другая крайность. В комментариях к одному нашему интервью я прочитала: «Хватит уже популяризировать инвалидов!». У кого-то возникает ощущение, что их заставляют смотреть социальный контент, что им что-то навязывают.
Поэтому мы очень осторожны — не используем агрессивный маркетинг и не давим на жалость. Мы стараемся делать истории, которые говорят на универсальные темы и одновременно дают возможность увидеть рядом человека с инвалидностью. Без назидания, через интерес и сопереживание.
Можно ли вспомнить блокбастеры, где главного героя с особенностями играет обычный актер? И может ли быть по-другому?
Когда речь идет о человеке с синдромом Дауна, заменить его на актера без таких особенностей практически невозможно — внешность сразу все выдаст. Наши ребята могут играть только сами себя. В остальных случаях многое зависит от того, есть ли у актеров с инвалидностью возможность учиться, ходить на кастинги, набираться опыта.
Иногда действительно встает выбор: взять на роль профессионального актера или человека с реальной инвалидностью. Но найти, например, талантливого парня на коляске или актера с аутизмом — сложно. Пока таких просто очень мало.
Но почему тогда фильмы вроде «Форрест Гамп», «1+1», «Человек дождя», «Зеленая миля» стали мировыми хитами?
Потому что они на самом деле не о «них», а о нас. «Форрест Гамп» — это не про человека с особенностями, а про нас всех. Про выбор, принятие, любовь. Так же и наш фильм «Съесть слона» — он не про людей с синдромом Дауна, а про то, что близко каждому.
Самое главное в хорошей истории — когда зритель чувствует: это и про него тоже.
Беседовала Анна Сметанина