Социальные связи: коллективное одиночество. Спецпроект «Сноба» о цифровом будущем
Когда-то дружба была функцией пространства. Школа, двор, университет, соседи по подъезду — социальные связи складывались в рамках физической близости. Жизнь развивалась в радиусе пары километров и в ходе нескольких встреч в неделю. Сегодня, чтобы быть «рядом», достаточно вайфай. Цифровая революция не просто стерла границы: она разорвала старую ткань повседневной близости и сшила новую — из уведомлений, эмодзи и бессонных чатов.
В этом есть безусловные плюсы. Если раньше встречи с бывшими сокурсниками случались раз в год, сегодня мы можем обсуждать с ними новости в мессенджере почти каждый день. Внерабочие чаты с коллегами — рядовое явление. Даже нелепые открытки в WhatsApp от мамы или бабушки — символ исчезнувших дистанций. Родительские и домовые чаты, сообщества по интересам, коммьюнити для взаимопомощи, приложения для поиска партнёра — всё это часть персонального социального графа.
Раньше считалось, что человек способен поддерживать не более 150 социальных связей (см. число Данбара). Из них не более 50 — близкий круг: семья, друзья и приятели. И только 10–15 — действительно близкие: те, кому мы доверяем, с кем обсуждаем личное, с кем проходим сквозь кризисы. Но даже с этим малым числом контакт был эпизодическим: звонки раз в неделю, встречи раз в месяц, письма — и вовсе раз в год. Социальное общение было неравномерным, порционным, прерывистым.
Сегодня в одном только Facebook* у каждого пользователя в среднем около 350 друзей. В ВК чуть меньше — 100–200. А ещё есть Instagram*, TikTok, LinkedIn, Одноклассники, Телеграм с целой записной книжкой, корпоративные мессенджеры, чаты домов и школ. Даже если множества этих контактов пересекаются, плотность коммуникации — беспрецедентна. Мы видим, кто женился, у кого умер кот, кто что думает про геополитику и какую песню слушает бывшая. Люди, которые в доцифровую эпоху исчезли бы из поля зрения, сегодня становятся частью ежедневного фона. Они не рядом, но присутствуют. Не включены в близость, но постоянно напоминают о себе: сторис, лайком, эмодзи, комментарием, мемом.
Интенсивное взаимодействие уже не ограничено десятком человек. У многих это несколько десятков, а у активных пользователей — сотни людей, с которыми идёт регулярный обмен знаками внимания, новостями, шутками, просьбами, ссылками. Интенсивность социальных отношений выросла на порядок. Мы живём в мире гиперкоммуникации, где даже молчание становится сообщением, а каждое «в сети» — актом присутствия. В этой новой среде традиционные параметры дружбы, близости и даже участия перестают работать. Число Данбара взломано.
Коммьюнити как спасение…
Одна из главных примет эпохи цифровизации — сообщества. Странно, что до сих пор никто не придумал каламбур «общество сообществ» — он максимально точно описывает происходящее. Это неудивительно — сам интернет создавался более 35 лет назад именно как инфраструктура для взаимодействия коллектива учёных из разных стран в Европейском центре ядерных исследований (ЦЕРН). И сообщества сопровождали всемирную сеть с момента её рождения. Первых адептов веба привлекала не только доступность информации, но и возможность найти единомышленников, соратников, а иногда и буквально — сообщников.
Сегодня не контент, а именно коммьюнити — король интернета. Не пост, а обсуждение под ним. Не видео, а комменты к нему. Не мем, а как он расходится по чатам, кто его переделывает, кто на него обижается, а кто поднимает на щит. Даже самые мощные форматы — от подкастов до YouTube-каналов — выживают не за счёт одного блестящего автора, а потому что вокруг них образуется цифровая тусовка: зрители, комментаторы, фанаты, злопыхатели, мемотворцы, подражатели. Алгоритмы подбирают тебе контент, но именно люди делают его живым. Тебе не просто показывают видео — тебе дают ощущение, что ты где-то, с кем-то и зачем-то. Это и есть новая валюта интернета — не клики, а сопричастность. Зачастую контент — лишь повод для общения. В эпоху Маклюэна мы верили, что «средство коммуникации есть сообщение». Сегодня верно и другое — сообщение есть инфраструктура коммуникации.
Контент можно скопировать. Коммьюнити — нет. Это уникальная культура внутри кода: с локальным юмором, привычками, фразочками, собственными ритуалами. Каналы без него умирают. Продукты без него — теряют лояльность. А бренды, мечтающие о «виральности», на самом деле мечтают быть усыновлёнными каким-нибудь крепким цифровым сообществом.
Но есть и другая форма коммьюнити — не вокруг контента, а вокруг интереса, задачи, боли или страсти. Это не фандом, не паблик и не шоу с комментариями. Это — сообщество как инфраструктура роста. Люди собираются не чтобы потреблять, а чтобы делиться. Не чтобы лайкать, а чтобы помогать, спрашивать, рассказывать, учиться. Форумы айтишников, группы по эмиграции, родительские чаты, клубы по чтению, DIY-каналы, психологические сообщества, блоги про тревожность и СДВГ, коуч-группы, профсообщества в Discord или Telegram — всё это новое лицо «общественного знания».
По разным оценкам, средний пользователь состоит в 40–50 сообществах, активно участвует в 10–20 из них.
Контент там есть, но он вторичен. Главное — обмен опытом: у кого сработало, что не получилось, куда идти, кого бояться, как пережить. Это форма коллективного интеллекта, распределённого сочувствия, горизонтальной навигации.
…и ловушка
Но именно здесь возникает и другая грань. Чем плотнее твой круг, тем меньше воздуха. Алгоритмы платформ подстраивают ленты, предложения друзей и группы под тебя. В итоге ты всё время среди «своих» — с похожими взглядами, проблемами, болью, злостью. Это создаёт мощный эффект узнавания, но и эффект эхо-камеры. Исследование Pew Research Center показало, что алгоритмически формируемые сообщества увеличивают эмоциональную интенсивность — и положительную, и отрицательную. Ты получаешь поддержку, но можешь и «закипеть» в обострённой идеологической среде.
Тревожность, радикализация, конспирология, культы, насилие — всё это тоже живёт и развивается в комьюнити. Психиатры всё чаще сталкиваются с феноменом «TikTok-диссоциации» — когда дети и подростки впадают в депрессию после участия в тревожных сообществах или просмотра тревожного контента.
Интернет дал голос тем, кто молчал. Но он ещё и усилил голос собственной тревоги.
Онлайн-сообщество — это и поддержка, и угроза. Всё зависит от контекста, модерации, динамики. Это новый вид связи: иногда добровольной, но всё чаще алгоритмически управляемой. В ней можно вырасти. Или погибнуть.
Дружба без тела
Цифровая дружба кажется более лёгкой. Нет неловких пауз, не нужно ехать в другой конец города, можно ограничиться парой фраз и снова залипнуть на Netflix. Но вместе с этим уходит главное — непосредственность и соматическая связь. Исследование Американской психологической ассоциации показало, что регулярные личные встречи могут повышать уровень окситоцина и снижать уровень стресса. Онлайн-общение — нет. Оно может морально поддерживать, но почти не восполняет дефицит тактильного контакта.
Возникает феномен «эфемерной дружбы» — когда эмоциональная связь формируется через виртуальные реакции и обрывочное общение, но не укореняется в теле за счёт физического присутствия. Человек становится интерфейсом: аватаркой, всплывающим уведомлением, шуткой в сторис. Ты знаешь, как он отдыхал летом, но не знаешь, как переживает утро понедельника. Раньше «подружиться» означало многое, сегодня «зафрендить» — почти ничего.
Цифровая дружба также ускоряет циклы сближения и расставания. Например, онлайн-общение позволяет стремительно углублять контакт: обсуждать личное, минуя этап «разведки». Но оно же делает разрыв болезненным: исчезновение собеседника не сопровождается объяснением. Просто — «в сети», но не отвечает. Мы уже называем это ghosting и почти каждый сталкивался с этим хотя бы раз в жизни.
Лайк — не разговор. Реакция — не участие. Мы в целом в курсе жизни друг друга, но редко знаем, как человек по-настоящему себя чувствует. Цифровая дружба может быть тёплой, но она часто оказывается хрупкой.
И всё же именно такие связи удерживают миллионы людей в их реальности. Это особенно актуально для тех, кто испытывает тревожность, живёт в изоляции или не находит «своих» в оффлайне. Это просто другая форма близости — с другими ритуалами, границами и рисками. И с этим придётся научиться жить.
Любовь в эпоху свайпа
Алгоритмы давно поняли: ты хочешь не просто кого-то, а кого-то похожего на себя — по интересам, возрасту, музыкальным вкусам, иногда даже по стилю эмодзи. Дейтинг-приложения превратили выбор партнёра в модель, близкую к стриминговому сервису: выверенная рекомендация вместо счастливой случайности. Tinder, Bumble, «ВК Знакомства» — все они обещают не судьбу, а отфильтрованную вероятность.
Это не теория — это статистика. Исследования показывают, что около 39 % пар в США начали свои отношения в интернете. В России — по оценке ВЦИОМ, каждый второй представитель младших миллениалов (1992–2000 года рождения) пробовал найти партнёра с помощью сервисов для знакомств, а у 36 % россиян есть в окружении те, кто устроил свою личную жизнь благодаря интернету. Исследователи из eHarmony прогнозируют, что к 2040 году около 70 % отношений будут начинаться в цифровой среде.
Но с этим ростом происходит изменение формы. Любовь стала похожа на маркетплейс. Карточка. Фото. Описание. Фильтры. Мэтч. Несовпадение. Следующий.
В среднем пользователь Tinder делает 140 свайпов в день, но отвечает лишь на небольшую часть совпадений. Остальные — как бы и не были. Исследование University of Vienna отмечает: эффект «перегрузки выбора» в дейтинге вызывает парадокс — чем больше опций, тем сложнее остановиться. Люди сообщают о «синдроме прокрастинации в отношениях» — откладывании реальной встречи в надежде найти кого-то лучше.
Кроме того, цифровая романтика не заканчивается началом отношений. Она встраивается в быт: от совместных календарей до переписок во время рабочего дня. Романтические эмоции выражаются не только через прикосновения, но и через гифку, реакцию на сторис или сердечко в чате Telegram. Эмодзи стал новым комплиментом.
Подождите. Идёт оптимизация романтики…
Но за этим оптимизированным взаимодействием — новая уязвимость. Уже знакомый ghosting — внезапное прекращение общения, не менее распространённый orbiting — наблюдение за бывшими в соцсетях, breadcrumbing — имитация интереса к человеку без реальных намерений строить отношения. Термины, которые ещё 10 лет назад не существовали, теперь — ключевые симптомы цифровых отношений.
По данным Pew Research, 53% пользователей дейтинговых приложений сталкивались с ghosting’ом. И большинство говорят, что чувствовали «эмоциональную дезориентацию» — как после внезапного исчезновения знакомого из реальной жизни.
Технологии улучшают эффективность, но не гарантируют реальную близость. Мы учимся быть вместе с помощью интерфейсов. Но можем ли в них распознать чувства? Способен ли алгоритм учесть, что тебя трогает не профиль, а запах, неловкость, шутка, которую не каждый поймёт?
И тут встаёт культурный вопрос. Раньше знакомство было делом случая и судьбы. Теперь — делом интерфейсов и паттернов. Мы больше не «встречаем», мы «совпадаем». Мы не влюбляемся — мы «решаем попробовать». И даже если всё это приводит к настоящему, мы не всегда уверены: это правда или просто совпадение по метаданным?
Что в итоге?
Традиционная логика отношений — линейная, локальная, формировавшаяся под строгим влиянием пространства, времени и физического присутствия — уступила место диалектической логике сетевой сопричастности: непрерывно-фрагментированной, перманентно-асинхронной, коллективно-интимной. Это не просто смена формата общения — это переход от ньютоновской модели общественной гравитации к квантовой физике социальной суперпозиции, где чёткие траектории заменяются на вероятности, и даже пассивное наблюдение может быть частью взаимодействия.
Это не деградация. Это — переустройство человеческой связанности. Мы создаём новые формы интимности, дружбы, солидарности, но на других основаниях. Это и есть главная трансформация: не в том, что мы стали менее социальными, а в том, что само социальное стало другим. Нам остаётся только научиться жить в этой новой топологии близости — с её рисками, открытиями и неведомыми пока пределами.
Автор: Александр Ляпин
*Соцсеть принадлежит компании Meta, признанной экстремистской и запрещённой на территории РФ
Перейти в спецпроект